Сооснователь «Кооператива Черный» — о кофейной культуре и снобизме
Владелец кофейни «Кооператив Черный» Артем Темиров рассказывает, почему бизнес не должен стесняться просить денег и как сделать так, чтобы люди не думали, будто кофе растет в Италии и уже обжаренным
Кофейня «Кооператив Черный» (давно превратившаяся в большую компанию) всегда отличалась умением и желанием рассказывать истории, а вместе с тем вовлекать людей в свои затеи. В общем-то, уже по самому ее названию понятно, что этот проект скорее про «мы», чем про «я». Последние несколько месяцев — тому подтверждение. Обратившись к помощи сообщества и запустив краудфандинговую кампанию, «Кооператив» собрал больше миллиона рублей на открытие собственного обжарочного цеха. А имея привычку обращать внимание на социальные ситуации, придумал специальную съемку, чтобы отреагировать на нашумевшую рекламную кампанию «Вкусвилла» и поговорить о ценностях. Мы, в свою очередь, встретились с сооснователем компании и кофейным энтузиастом Артемом Темировым, чтобы обсудить, важно ли ездить в Эфиопию и знакомиться с фермерами, что такое «как в Москве» и почему русские бренды часто скрывают свои корни вместо того, чтобы ими гордиться.
У вас недавно прошла краудфандинговая кампания, цель которой была собрать 1 млн руб. на открытие обжарочного цеха. Это сейчас мы знаем, что получилось собрать даже больше (1 291 300 руб.), но на старте не было страха, рефлексии на тему «а вдруг не получится?».
Нам было очень легко на это решиться, хотя я понимаю, что сам вопрос краудфандинга для бизнеса — дискуссионный. Есть такая позиция, что если ты просишь деньги, не важно, продаешь ли футболки или кофе, значит, ты не бизнес. В России сложилась мысль, что просить деньги странно, исключение составляют культурные инициативы.
В вашем случае уже в названии заложено определение кооператив. Это играет роль?
Неважно, как мы сами себя воспринимаем. «У вас есть выручка, прибыль и все остальное, значит, вы бизнес и не должны просить деньги» — так считают те, кто выступает против краудфандинга для бизнеса. У нас самих нет ощущения, что мы делаем что-то неправильное, потому что, во-первых, у нас уже был опыт краудфандинга на издание двух книг, а, во-вторых, мы строили кафе, в котором сейчас с вами сидим, за счет того, что просили денег у сообщества, и оно нас поддержало. Конечно, не просто так: кто-то давал деньги в счет будущей скидки, кто-то рассчитывал, что они потом будут возвращаться, и мы платили людям проценты. В этот раз краудфандинг для нас оказался не столько историей про поиск миллиона рублей, сколько чем-то гораздо большим. Мы хотели, чтобы люди увидели, что такое обжарочный цех, что он значит, поговорили про это, чтобы это не осталось незамеченным.
И что такое собственный обжарочный цех для компании?
Для нашего проекта это большое событие. Мы семь лет арендовали производство, и наконец-то у нас появился свой обжарочный цех. Нам очень хочется, чтобы сообщество разделило с нами эту радость, чтобы в этом был виден путь. Мы ведь, по сути, все время занимаемся тем, что что-то делаем, об этом рассказываем и вовлекаем в этот процесс. И если бы мы не собрали этот миллион, провал был бы скорее маркетинговый, а не бизнесовый. Потому что деньги мы могли найти в другом месте. К моменту запуска кампании мы уже вложили туда 7,5 млн. И для нас краудфандинг был прежде всего возможностью рассказать и предложить присоединиться. Все еще есть люди, которые думают, что кофе растет на деревьях обжаренным или, допустим, растет в Италии. Для потребителя производство кофе — пока не самая прозрачная вещь. И нам хочется это менять. Для большинства кофе по-прежнему просто то, что в пачке, а как он производится, где выращивается, почему бывает разного качества, разной обжарки — это туман. И очень жалко, что людям кажется, что российский кофе уступает импортному в качестве, потому что правда заключается в том, что российский кофе сегодня в среднем по качеству выше, чем любой кофе вообще в Европе.
А как так получилось? Это местные кофейные энтузиасты постарались?
Как ни странно, так получилось благодаря отсутствию индустрии. Еще 30 лет назад ее не было вообще. В Советском Союзе кофе был дефицитным товаром, кофейная культура не развивалась. Первая кофейня открылась в 1995-м году, и только к концу 90-х появилось еще несколько. И естественно, сразу, как только индустрия принялась развиваться, люди, открывшие эти кофейни, начали формировать профессиональную среду, организовывать чемпионаты, учиться. Это были люди, влюбленные в продукт, они по-настоящему познакомились с кофе в процессе работы и больше не могли уже расстаться. За все это время произошел какой-то просто невероятный прогресс, а как только начал развиваться сегмент спешелти кофе, с 2012-13 года, весь тот накопленный багаж знаний и опыта способствовал тому, чтобы мы двигались еще быстрее. И последние пять-шесть лет индустрия развивается еще стремительнее, количество профессионалов растет. Москва сейчас находится, условно, в десятке лучших производителей кофе. И если мы возьмем средний уровень кофе, например, в Берлине, он ниже, чем средний уровень кофе у нас. Даже в Лондоне ниже. Поэтому мне ужасно обидно, когда я вижу, что люди покупают какой-то импортный кофе за 700-800 руб., думая, что он лучше. А тем временем у нас тут живут и работают чемпионы мира по обжарке, которые меняют индустрию. Но об этом никто не знает. И как раз с этим хочется бороться.