Ничего не скажешь
Как будто кто-то с севера, размахнувшись, бросил реку клубком к морю, и она лежала на земле широко, единственная, в чье лицо можно было вглядеться. Люди, машины и деревья с высоты казались ничтожными.
Майор полиции смотрел на реку и прощался с ней. Скоро он будет уже не здесь. В Центральном Округе нашлось место. Там и этаж пониже, и должность поспокойнее. Уйдут в прошлое будни районного отделения: кражи, убийства… И все-таки было жаль расставаться с рекой, она его успокаивала, когда появлялась в прогалине облаков. Рабочее время закончилось, а он все стоял у окна, думая, как бы сохранить этот вид если не в памяти, то в сердце.
Вечер был безоблачный, и майор увидел, как снизу, с уровня сотых этажей, то есть еще от зданий, стоящих на земле, к отделению стремительно стал приближаться полицейский автобус. Пробок не было, поэтому сержант не включил сирену, только мигалку. Красные и зеленые лучи легли на стены парящих в небе домов, смешались с цветами радуги. Автобус скрылся из виду, присоединился к свободному порту. Потом по коридору застучали каблуки, и сержант ввел в комнату женщину лет сорока пяти. Она не могла сдержать слез.
– Опять, видимо, та банда, – прошептал сержант.
Майор дал женщине воды и сел напротив.
– Говорите спокойно. Каждая минута на счету. Где это случилось?
– В кафе, на Восьмой Верхней линии. Мы с мужем ужинали, я просто отошла…
– Вернулись, а его нет?.. Ну тихо, тихо…
– Пытались отслеживать, – сказал сержант, – вот тут его еще было видно.
Он подключился к экрану.
– Это 18.30… Уходят, сволочи. Отчетливо видно, как движется по направлению к реке… Здесь они его еще не выключили. Может, сопротивлялся.
Женщина не могла говорить. Она смотрела на зеленый кружок, двигавшийся по карте, словно вслед отлетающей душе.
– Потом сигнал теряется у Шестнадцатой Верхней и снова появляется в 18.41 на окраине. Но ненадолго.
Кружок замигал и исчез.
– Вы найдете его? – спросила женщина без надежды.
– Не хочу обнадеживать, – ответил майор, – как его теперь найдешь? Выключили, и все… Они, может быть, сейчас уже вообще на земле, на рынке.
– Если позвонят и предложат выкупить, – вставил сержант, – дайте знать, мы их возьмем. Но, конечно, вряд ли…
– На каком рынке? – спросила женщина.
– А то не знаете…
– Но он уже совсем немолодой, даже если они хотели его… Это же дорого не продашь…
– Память всегда в цене, – сказал майор, – тело выбросят, а память переставят в новое…
Сержант уселся рядом с женщиной и не знал, как ее успокоить. Стакан воды у нее уже был, а приобнять было как-то не по уставу.
– У меня… Все в нем было, – сказала женщина, – все мои мысли, воспоминания, все люди, весь мир – это был он, мой Ванечка.
– Что тут скажешь, – майор встал, – ничего не скажешь. Пишите заявление.
Сержант положил на стол бланк, куда нужно было вписать данные человека и согласие на блокировку. Женщина погладила бумагу, как лоб умирающего, дрожащей рукой обмакнула перо в чернила.
Это случилось с ней впервые. Многие меняют любимых по своей воле, или несчастный случай отнимает близкого человека. У подруги тоже прошлым летом на вокзале пропал муж. Что, как – непонятно. Искала сама, искала полиция (ничего не скажешь, хорошие ребята попались из узлового отделения), но как след простыл. Пришлось заблокировать. Или вот у брата… Три года назад… Отдыхал с девушкой на море, не уследил… Волна накрыла… Делали искусственное дыхание, удалили всю воду из легких, но так и не очнулась. Заблокировал, погоревал и нашел новую. А что поделаешь? Это раньше, в прежние века человек мог жить один, наслаждаться одиночеством или, допустим, книгами, где заключена мудрость. Но прогресс не остановить, таков мир теперь: вся наша жизнь, все воспоминания, вся душа – в них, в любимых.
Ночью женщина не спала. То плакала, то просто сидела у окна, где они провели столько времени вместе. Это был их мир, их окно, их стена напротив. Ведь люди оттого и бывают близки, что подолгу видят одно и то же.
Наутро она отправилась в Центр Восстановления. Очень вежливый молодой человек (ничего не скажешь, сервис стал лучше) усадил ее у окна и ушел с заявлением. Она смотрела вниз на проплывающие автобусы, на реку, пила кофе и думала о том, что все наладится. Молодой человек вернулся, позвал за собой. Они прошли сквозь прозрачный коридор, даже голова немного закружилась оттого, что небо было везде, и оказались в Комнате Встреч.
– Встречайте, – сказал молодой человек, – вот он, как говорится, ваш Ваня. – Ассистенты сняли крышку красивой коробки (ничего не скажешь, научились делать). – Ничем не отличается, даже лучше стал.
Женщина погладила спящего еще где-то в черной бездне Ваню.
– Лучше? Разве он не идентичен?
– Идентичен, не волнуйтесь. Даже морщинки. Но в последние годы возникли новые технологии, просто в каких-то мелочах понадежнее. Сердце стабильнее, работоспособность. Засыпать не так быстро будет.
Облака со всех сторон окутали комнату.
– Сейчас подключимся к облаку – и все.
Он подвел ее к компьютеру и тактично отвернулся. Женщина ввела Ванин пароль, система откликнулась, раскрасила экран полевыми цветами. Стояли у окна, смотрели в пустоту.
Рубашка у молодого человека была отлично отглажена, пахла ромашкой, и женщина порадовалась за него. Минут через десять Ваня открыл глаза, она бросилась целовать ему руку.