Борис Эйфман: «Петербургу присуща неповторимая созидательная аура»
Борис Эйфман, художественный руководитель Санкт-Петербургского государственного академического театра балета, продолжает творить свое искусство уже полвека. Он — один из хранителей культурной традиции, которая поддерживает дыхание города и его связь с внешним миром. Вопросы об атмосфере Петербурга, новых постановках и будущем Дворце танца Эйфману задал балетный куратор Богдан Королёк.
Балет популярен и собирает полные залы. У него по-прежнему значительная роль в культуре? Или аншлаги — потребительская инерция, любовь к сувенирам?
На подобную тему должны размышлять культурологи и социологи. Как художественный лидер собственной труппы, я отвечаю лишь за ее творчество и профессиональную жизнь. И говорить могу, в первую очередь, о нашей аудитории.
Во всех странах публика приходит к нам на выступления в надежде испытать очищающее душу эмоциональное потрясение. Древние называли его катарсисом. Мы даем зрителям энергетический импульс, который они не получат ни от интернета, ни от телевидения, ни от поп-шоу. Поэтому люди отрываются от сериалов и блокбастеров, от повседневных дел, тратят деньги на билеты и свое время. Конечно, среди театральной публики есть те, кого сам балет интересует слабо. Им важнее сделать для соцсетей красивое фото в роскошных интерьерах. Я никого не осуждаю.
Моя логика проста: если зритель пришел на спектакль, значит, он сделал правильный выбор. Хореографическое искусство, обращенное напрямую к сердцу, так или иначе преобразит человека. Пусть даже духовные метаморфозы окажутся не столь заметными.
В 2024 году вы при поддержке ВТБ представили балет «Преступление и наказание». Одна из высочайших вершин русской литературы покорена, и словно бы замкнулся большой круг, начатый еще в 1980-м балетом «Идиот»: снова Достоевский, Петербург, герои «бездны мрачной на краю». Что ставить дальше?
Сакраментальный вопрос. Я постоянно нахожусь в поиске новых тем. Мучительное, изматывающее состояние! Бывает, замысел спектакля вспыхивает внутри, я начинаю готовиться к постановке, провожу огромную «застольную работу», исписывая несколько толстых тетрадей. А потом — тупик, осознание, что балету не суждено родиться. И преследующую меня идею приходится откладывать. Потому-то я довольно уклончиво отвечаю на вопросы о предстоящих спектаклях.
Сейчас труппа репетирует новую версию балета «Красная Жизель». Я создал это посвящение великой русской танцовщице Ольге Спесивцевой в середине 1990-х годов. Постановка с триумфом исполнялась по всему миру, а затем выпала из репертуара театра. Я фактически заново сочинил свой балет. Спектакли устаревают. Показывать их в качестве музейных реликвий я не хочу. Зритель должен видеть не ветхие артефакты прошлого, а точное отражение актуальных технических, пластических и профессиональных возможностей нашего театра.