Внук Айвазовского, учитель Чкалова
В августе 1916 года в русских газетах появились печальные заметки: «В бою с неприятельским аэропланом на фронте генерала Брусилова смертью храбрых погиб прапорщик Арцеулов, известный художник, внук Айвазовского, 26 лет...»
Известие, к счастью, было ошибочным. Говорят, что после такой ошибки «погребенному заживо» суждена долгая жизнь. С Константином Константиновичем Арцеуловым именно так и случилось. Он прожил жизнь, событий в которой хватило бы на несколько замечательных биографий.
Когда после этого происшествия Арцеулов садился в поезд, идущий в Крым, боевые товарищи над ним подтрунивали: «Убиенному воину в купейном вагоне ехать нельзя. Только в товарном!» Арцеулов уезжал с фронта не только в краткосрочный отпуск. Он ехал и к новому месту службы – в Севастопольскую школу авиации, основная летная площадка которой располагалась в Каче. Туда, где предстояло главное дело всей его жизни: покорение штопора – страшного, необъяснимого явления, грозы пилотов на заре авиации.
Покоритель штопора
Кавалер орденов, летчик-ас, сбивавший самолеты противника, Арцеулов был отозван с фронта не случайно. В школе (будущем знаменитом Качинском училище) для фронта готовились самые квалифицированные пилоты. Арцеулова назначили начальником отделения подготовки летчиков высшей квалификации – истребителей. Здесь возникла своеобразная лаборатория, где отрабатывались новейшие приемы воздушного боя, использование только что появившихся фигур высшего пилотажа.
Тут-то и таилась опасность. Выполняя какую-то фигуру, например «мертвую петлю», которую впервые проделал Петр Нестеров, самолет мог свалиться в штопор. Его нос опускался к земле, начиналось неконтролируемое вращение – авторотация. Выхода не было – со стопроцентной вероятностью аэроплан врезался в землю! Правда, некоторые летчики после катастрофы выживали и могли рассказать о неведомом явлении. Попытки пилотов, потянув ручку на себя, поднять нос самолета и прекратить вращение только усугубляли штопор!
Для Арцеулова борьба со штопором была актуальной проблемой, требующей немедленного решения: в школе разбилось шестеро летчиков! Это был его долг командира. Полностью осознать, что именно происходит при попадании в штопор, Константин не мог: ученые-аэродинамики разобрались в процессе лишь полтора десятилетия спустя. Но главное он понял, посчитав причиной штопора падение скорости и слишком большой угол, под которым поток воздуха обтекает аэроплан снизу и сбоку. Действовать надо было вопреки рефлексам летчика: не пытаться поднять нос, а, наоборот, опускать его еще сильнее, чтобы самолет набрал скорость, и одновременно устранить боковое скольжение.
Когда Арцеулов сел в свой «Ньюпор» и вылетел проверять выводы практически, наблюдать за его полетом вышла вся летная школа. Риск был невероятным – ведь парашютов тогда не было! Забравшись на высоту двух километров, Арцеулов выключил мотор. Все видели, как самолетик дрогнул, свалился на крыло и начал вращаться, падая и «ввинчиваясь» в воздух. Эту картину с земли наблюдали и раньше, и финал всегда был трагическим. Но теперь их командир сумел прекратить вращение! Его уже собирались встречать как героя – но Константин еще раз набрал высоту, свалил аэроплан в штопор и вывел его. Он должен был показать, что спас свой самолет не случайно! А через несколько дней после голосования пилотов штопор был включен в курс обучения истребительной группы школы.
Учитель пилотов
После революции и гражданской войны у Константина не возникало вопросов, продолжать ли служить своей стране. Он работал там, где был наиболее полезен как летчик, преподаватель и организатор. Авторитет покорителя штопора в профессиональных кругах был непререкаем. Когда в Москве на Ходынском поле появилась школа военных летчиков, Арцеулов был принят туда инструктором и вскоре стал начальником летной части. Сюда приезжали лучшие выпускники других летних школ, чтобы научиться летать на военных самолетах и стать элитой зарождающейся советской авиации.