ОгонёкБизнес

«Усиление госсектора тормозит экономику»

Страна выходит из кризиса, уверяют нас чиновники. Эксперты с этим не согласны: по свежим данным института «Центр развития» НИУ ВШЭ, во второй половине 2017 года рост отечественной промышленности затормозился. Нас может ожидать новая рецессия, считает директор этого института Наталья Акиндинова

Последний бюллетень «КГБ — комментарии о государстве и бизнесе» вашего института вышел под заголовком «Новая рецессия у порога?». Экономический рост, наблюдавшийся в первой половине года и так воодушевивший власти, закончился?

— Именно так. Наш ретроспективный анализ показывает, что низшая точка предыдущего экономического спада пришлась на середину 2016 года. В III–IV кварталах 16-го и в первых двух кварталах 17-го года экономика постепенно начала восстанавливаться. Пик пришелся на II квартал 17-го года — тогда темпы роста достигли 2,5 процента год к году. Это было выше прогнозов.

— И дало основания для оптимизма…

— Так казалось. Инвестиции в основной капитал выросли на 4,2 процента — а это важнейший драйвер экономического роста. Но минувшим летом выяснилось, что рост инвестиций был вызван несколькими крупными государственными проектами — Крымский мост, чемпионат мира по футболу и т.п. Роста частных инвестиций не было, а это важнейший индикатор. К тому же рост экономики не был поддержан потребительским спросом — он остался на прежнем уровне, потому что доходы населения падают уже четвертый год подряд. Поэтому оптимизм, о котором вы говорите, оказался подорванным. По нашим расчетам, после снятия сезонности (волатильных сезонных колебаний) в III квартале ВВП снизился на 0,3 процента к предыдущему кварталу. Кстати, наши расчеты на прошлой неделе подтвердило Минэкономразвития: по их данным, за ноябрь ВВП показал отрицательную динамику уже по отношению к соответствующему месяцу 2016 года.

— Некоторые экономисты считают, что для устойчивого роста необходимо увеличивать инвестиции на 8–10 процентов в год…

— В условиях нашей экономики это потребовало бы существенного перераспределения текущих расходов. Например, часть прибыли можно было бы инвестировать, но тогда придется сократить оплату труда. В итоге потребительский спрос упадет еще больше. Нереалистично. Для таких инвестиций требуется больше триллиона рублей, а откуда его взять? Я скептически отношусь к идее монетарного финансирования — оно может работать в отдельных случаях, как, например, в Китае. Там рост происходит за счет конкурентных преимуществ, а мягкая монетарная политика его только поддерживает. У нас такого «самопроизвольного» роста нет, активизировать его только за счет внутренних инвестиций невозможно. Можно было бы привлечь инвестиции из-за рубежа — либо иностранные, либо вернуть ресурсы, выведенные из России в прошлые времена. Но пока не получается.

— Кстати, ваш нынешний «КГБ» говорит, что отток капиталов из России продолжается.

— Это данные Банка России: чистый отток капиталов из частного сектора с января по ноябрь 2017 года составил 28 млрд долларов.

— Цены на нефть подросли по сравнению с прошлыми годами, а деньги в экономику не идут. Почему?

— А с нефтяными доходами у нас вот что произошло. В июле прошлого года у нас было принято новое бюджетное правило, утвержденное Госдумой как закон. До 2014 года бюджет балансировался при цене 100 долларов за баррель. Фактически все нефтяные доходы попадали в экономику и стимулировали внутренний спрос. Это было основой роста потребления. Сейчас правило другое: все доходы выше 40 долларов за баррель идут на государственные сбережения. Они не стимулируют рост. За счет этих доходов наш Минфин приобретает валюту. Но в экономику эти деньги не попадают. Промышленность сидит на голодном пайке.

Этот наш традиционный источник внутреннего спроса — нефтяные доходы — сейчас не работает. Вообще-то такая схема была бы устойчивой, если бы у нас была работающая экспортно-ориентированная модель с опорой на несырьевой сектор. Такое возможно при низких внутренних издержках. Когда доходы людей не растут, внутренний спрос падает, предприятия инвестируют в экспортное производство, продают свою продукцию за рубежом, получают прибыль и часть ее инвестируют. Это может поддерживать экономический рост. Но у нас несырьевой экспорт всегда был очень незначительным. Мы уже несколько лет не видим в этом секторе роста ни в денежном выражении, ни, что важнее, в расширении ассортимента товаров. Есть традиционные позиции — химия и вооружения. В последние годы к ним добавилось зерно. Но масштабы этого экспорта настолько невелики, что не могут подержать динамику ВВП.