Культура | Феномен
Твердыня гибкости
Премьера оперы Бриттена «Билли Бадд» в Большом театре совпадает с трехлетием пребывания на посту генерального директора театра Владимира Урина. Музыкальный обозреватель «Огонька» подводит промежуточные итоги
Производство знаковых оперных спектаклей этой осенью в Большом наконец-то поставили на конвейер — пока светские салоны которую неделю кряду судачат о столичном дебюте Анны Нетребко в «Манон Леско», а спекулянты удовлетворенно подсчитывают выручку от продаж декабрьского «Дона Карлоса» с Дмитрием Хворостовским, меломаны и англофилы обсуждают премьеру «Билли Бадда», безупречного клаустрофобического триллера главного британского композитора ХХ века Бенджамина Бриттена. Между тем за обязательной пост- и предпремьерной шумихой незамеченной осталась очень важная для новейшей истории театра дата — исполнилось три года со дня назначения гендиректором Большого Владимира Урина. Обстоятельства его прихода на Театральную площадь уже успели позабыться, хотя в 2013-м об этом кадровом решении не говорил только ленивый. Отставка предыдущего директора Анатолия Иксанова тогда однозначно воспринималась как катастрофический финал модернизаторского проекта, реализовывавшегося на Театральной площади с начала нулевых. Прозападная художественная политика, интеграция в международный культурный рынок, буря и натиск режиссерского театра — со всем этим, казалось, публике Большого предстояло попрощаться раз и навсегда.
Фото: Дмитрий Лекай
Антикризисный менеджер Урин, под руководством которого окреп и расцвел столичный Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко, репутацией мракобеса никогда не обладал, но назначение в Большой человека, числившегося на хорошем счету во властных коридорах, скорее интуитивно опознавалось как победа конформистской, традиционалистской модели, а первые шаги нового директора эти подозрения как будто только подтвердили. Словно предчувствуя скорое начало эпохи импортозамещения, Урин сделал ставку на отечественного производителя — статусные драматические режиссеры старшего поколения от Алексея Бородина до Сергея Женовача и Римаса Туминаса дебютировали в опере схематичными и безликими спектаклями, не вызвавшими интереса у публики