Василий Чудовский: о том, как дружил с Табаковым и Волчек и принимал роды в поезде
Звезды есть в каждой профессии. В этом году в России впервые начали праздновать День проводника. И мы нашли уникального человека. Это Василий Чудовский, чья судьба с четырнадцати лет связана с железной дорогой. Школьником он помогал брату, потом стал проводником, а в 24 года — начальником поезда. Сейчас ему 65 лет, и он до сих пор в деле. Заслуженный железнодорожник, начальник поезда и человек, ездить с которым — счастье даже для избалованных звезд.
— Василий Владимирович, вы когда-нибудь считали, сколько километров проехали?
— Больше десяти миллионов километров. Можно сказать, 250 раз обогнули Землю по экватору. Ездили в Мурманск, Санкт-Петербург, Новгород, Псков и 33 года — в Хельсинки. Но это неточные подсчеты. Первые поездки я вообще не считал. Километры стал считать Александр Финяк, мой товарищ, с которым мы ездили с февраля 1982-го.
— Прекрасно, когда человек находит дело своей жизни. Как это произошло у вас?
— Довольно просто. Папа был ветераном войны, учителем русского языка, литературы и истории, директором школы, но нам с братьями рассказывал, что всегда хотел быть железнодорожником. Он заразил меня и брата этой любовью. И в 1971 году брат, который студентом пединститута подрабатывал проводником на железной дороге, взял с собой и меня, 14-летнего мальчишку. Начало июля. Белые ночи. Солнце не заходит за горизонт. Я потерялся во времени. Огромные озера Карелии, леса, сопки, Мурманск, Баренцево море, ледокол «Ленин» — все это мне брат показал. Приехали на cевер. А там плюс 30 градусов, жарища. Я был поражен. Когда сам стал студентом пединститута, с большим удовольствием летом работал проводником. Целый год ждал, чтобы отправиться в поездку опять. А потом мы стали работать круглогодично. Делать рейс в месяц.
— Поделитесь секретами профессии проводника...
— Он должен быть профессионалом, идеально знать вагон, потому что железная дорога — зона повышенной опасности. Но он должен помнить, что это работа не только с металлом, а в первую очередь — с людьми. И я всем молодым проводникам говорю: «Важнее всего первые 20 секунд, когда пассажир увидит ваше настроение, глаза, оценит аккуратный вид, почувствует доброжелательность».
— А что самое интересное в вашей работе?
— Встреча с новыми людьми, которые едут в твоем вагоне. Когда я начинал работать, мне очень нравились плацкартные вагоны. Там 54 человека, с которыми ты «живешь» 36 часов. Они тебя начинают кормить, угощают домашней выпечкой, жареной курочкой. Я отказывался, но они так, от всей души предлагали...
— Вы были совсем молодым, когда получили должность начальника поезда...
— Двадцать четыре года. После срочной службы в Афганистане я вернулся в наше депо, и мне сказали: «Ты нам нужен не как проводник, а как начальник поезда». Их не смутило, что я фактически пацан. Они меня знали. Я работал сначала на всех поездах: и на дополнительных, и на фирменных, в том числе на элитном — на «Арктике», Москва — Мурманск.
Потом меня вызвали в отдел кадров и сказали: «Василий, есть предложение тебя утвердить на международную линию с перспективой работы там начальником поезда». Нужно было знать языки и пройти комиссию в райкоме партии, в Сокольниках. И я встречался там с ветеранами-большевиками, которым тогда было лет по восемьдесят, не меньше.
На внутренних линиях у меня были потрясающие учителя. Все ветераны Великой Отечественной войны. Например, Сергей Васильевич Тишинский, Михаил Иванович Иванов. А в поезде Москва — Хельсинки — Глеб Алексеевич Ильин и Владимир Григорьевич Романов. Они знали свое дело и учили, как работать с пассажирами. У Романова учителями были проводники царских времен! Они говорили ему: «Гордись своей профессией, вагоновожатый, и люби ее». (Тогда не было слова проводник. — Прим. ред.). А он говорил это мне. И я это впитал.
— Вы всю жизнь в дороге, наверняка случались какие-то удивительные истории. Мне кажется, у вас обязательно должна быть история на тему, как кто-то в вашем поезде рожал...
— Это точно. Я только начал работать начальником поезда Москва — Мурманск, а тут непредвиденная ситуация: проехали Тверь и меня ночью вызывают — у беременной женщины, которая ехала с маленьким ребенком, отошли воды, она начала рожать. Я в шоке. Сам пацан. К счастью, в нашем поезде ехал проводник, который раньше работал стоматологом, а потом сменил род деятельности. Ему было лет сорок. Он держался уверенно. Сказал: «Мне нужны ножницы, суровая нитка, чтобы перевязать пуповину, и спирт». У нас нашелся йод, а там же 70 или 80 процентов спирта. Йодом все обработали, и проводник принял роды. Родился мальчик. Когда я понял, что все в порядке, это были непередаваемые ощущения. Это же настоящее чудо!
И вот еще удивительная история. И смешная, и печальная. Выехали из Выборга, едем в сторону Санкт-Петербурга. Вдруг машинист делает экстренную остановку, говорит: «Кажется, человек попал под поезд. Ищите». Зима, сугробы везде. Я и поездной электромонтер ищем. Видим, в сугробе метров за десять от нас лежит мужик, копошится. Ни царапины у него. Помогаем зайти в вагон, наливаем чай крепкий, сладкий. Он берет этот стакан и выпивает кипяток залпом, как воду. Я говорю: «Что случилось?» — «С женой поругался, пошел прогуляться по путям и не понял, как...» Когда набрали жене, она подумала, что это программа «Розыгрыш». А потом уже разрыдалась... Ее муж, конечно, счастливчик. Остался цел и невредим.
Экстремальные ситуации в пути, конечно, бывают. Но гораздо больше хорошего. И самое прекрасное — это встречи в пути с интересными людьми.
— Я знаю некоторых известных людей, которые, если ездили в Финляндию, то старались, чтобы это была ваша смена, ваша бригада.
— Да, у нас ездило много известных людей: ученые, политики, писатели, поэты, актеры, режиссеры. Со многими я не просто познакомился, а подружился в поезде. Я очень горжусь тем, что дружил со Станиславом Иосифовичем Ростоцким. Был такой режиссер, который снял великие фильмы — «...А зори здесь тихие», «Доживем до понедельника». Ветеран, человек мужественный и очень скромный. У него не было ноги. Он не афишировал, не хотел, чтобы жалели. А мне рассказал. Мы с ним сидели и разговаривали не только о кинематографе, а и о жизни — как проходили съемки, экспедиции. Мужской разговор...