Княгиня Ольга Романофф. Наследница
В школу приходили письма, адресованные "Ее Высочеству принцессе Ольге Романофф", и девочки надо мной подсмеивались. Спросила папу, нельзя ли обойтись без упоминания титула, но он велел не глупить: "Ты им обладаешь, было бы нелепо это отрицать".
Мой папа Андрей Романофф — старший племянник последнего российского императора. Его родители приходились друг другу родней: отец — внук Николая I, великий князь Александр Михайлович, известный как Сандро, а мать — великая княгиня Ксения Александровна, родная сестра Николая II и дочь императрицы Марии Федоровны.
Бабушка до тридцати двух лет произвела на свет семерых детей — это давалось ей легко, наследники вылетали словно горошинки. Дедушка Александр Михайлович присутствовал при всех родах. Он вообще был человеком необычным: придерживался прогрессивных взглядов, сыграл большую роль в создании Императорского военно-воздушного флота и стал его шефом, даже в Париже организовал клуб авиаторов. Первой у них с Ксенией родилась Ирина, тетушка Титти, как ее звали в семье, в восемнадцать лет она вышла замуж за князя Феликса Юсупова, который много позже принял участие в заговоре и убийстве Григория Распутина.
Ирина стала единственной дочкой, после нее «получались» исключительно мальчики: мой отец Андрей, Федор, Никита, Дмитрий, Ростислав и Василий. Такое число здоровых сыновей у великого князя несколько расстраивало императрицу Александру. У нее самой рождались только дочери, пока в 1904 году не появился на свет цесаревич Алексей. К несчастью, наследник страдал неизлечимой болезнью крови — гемофилией, которая передавалась по наследству в роду Аликс. Жизнь мальчика могла оборваться в любой момент, и болезнь держали в строжайшей тайне.
...Отец родился в 1897-м в Зимнем дворце, в бывшей Музыкальной комнате своего дяди. Имя первенца дедушка Сандро вырезал стальным пером ручки, инкрустированной рубином и алмазами, на оконной раме. Представляете, надпись чудом сохранилась, увидев ее в одну из поездок в Санкт-Петербург, я не смогла сдержать слез...
Впервые я посетила Россию в 1998-м — принимала участие в церемонии перезахоронения останков последнего русского императора и членов его семьи в Петропавловском соборе. С тех пор бывала здесь не однажды.
— Каково это — ощущать себя принцессой?
— Я всегда знала о своем титуле и не видела в нем ничего особенного. В моем свидетельстве о рождении есть графа «занятие отца». Там записано: «Принц России». Некое подобие смущения испытала лишь попав в пансион, куда мама отдала меня в четырнадцать, до тех пор обучалась дома. В школу приходили письма, адресованные «Ее Высочеству принцессе Ольге Романофф», и девочки надо мной подсмеивались. Спросила папу, нельзя ли обойтись без упоминания титула, но он велел не глупить: «Ты им обладаешь, было бы нелепо это отрицать».
Впрочем, в пансионе я пробыла недолго. Монахини в первый же день за какой-то проступок посадили в наказание лицом к классу. Так я впервые узнала, что такое притеснение, а вскоре подхватила кашель, и родители меня забрали. Мама наняла бывшую школьную учительницу — та надолго у нас поселилась, но толку от учебы почти не было. Я легко обманывала наставницу, например жаловалась на боли в животе, отпрашивалась с урока и убегала на любимую конюшню.
Мама наверняка знала о моих проделках, но поскольку сама воспитывалась монахинями, поклялась, что ее дочь избежит подобной судьбы, и больше в пансионы не отдавала. В ее школе комнаты не отапливались, и чтобы не окоченеть, воспитанницы спали, поджимая коленки к подбородку. Перед тем как умыться, откалывали кусочки льда в кувшине. Учитывать, что с поры ее юности многое изменилось, мама не желала. И давать мне мало-мальски системное образование не спешила.
Что касается отца, он говорил: «Мама знает, как лучше». Он вообще предпочитал ей не перечить, а кроме того, не знал толком британской системы образования и воспитания. Помню, бурчал: «Эти англичане ненормальные! Ненавидят своих детей, держат их на чердаках вместе с няньками, где несчастные малыши умирают от холода».
Сам он тоже никогда не ходил в школу — обучался во дворце под началом домашних преподавателей. Тех самых, которые отвечали за образование дочерей императора и наследника. Рассказывал, что они вели себя как самые обычные дети — устраивали гонки в коридорах Зимнего, проказничали, катались на велосипедах, пони, на роликах, лазали по деревьям в парке. Присматривала за ними английская няня. Когда мальчики подрастали, их отправляли жить в анфилады, причем условия были довольно спартанскими. Режим постепенно ужесточался, приходилось спать в комнатах без отопления. Так их готовили к будущей военной службе.
Папе еще не исполнилось восемнадцати, когда он познакомился с первой супругой, дочерью родовитого итальянского аристократа и княгини Мещерской Элизабетой Руффо ди Сант’Антимо. Эльза была старше Андрея на десять лет и замужем за его командиром — отец служил в конной гвардии. К слову, еще до начала романа по существующей в семье традиции папу собирались отправить к профессиональной куртизанке для овладения премудростями «искусства любви». Но князь Андрей отказался.
Когда Эльза овдовела, они поженились. Венчались в Крыму, в доме Сандро на мысе Ай-Тодор, где жила часть семьи, чудом выбравшаяся из объятого революционной смутой Петрограда. Эльза была уже на пятом месяце беременности — под сердцем она носила папиного ребенка. Бабушка отца, вдовствующая императрица Мария Федоровна, для которой вся эта история с самого начала попахивала скандалом, на свадьбе присутствовать отказалась.
В конце 1918 года папа с беременной Эльзой на британском крейсере «Форсайт» отплыли во Францию. Мать отца Ксения Александровна, его братья и сестра еще полгода оставались в Крыму под домашним арестом. Английский король прислал за ними корабль «Мальборо» только в апреле 1919-го.
Георг V приходился кузеном Николаю II и бабушке Ксении (их матери были родными сестрами), они с детства дружили. Однако после октябрьского переворота британцы отказались дать Романовым политическое убежище. Папа всегда винил в этом исключительно премьер-министра Ллойда Джорджа: тот не хотел принимать их, опасаясь народных волнений. В стране после Первой мировой царили антигерманские настроения, а царица Александра Федоровна по крови была немкой, хоть и приходилась внучкой королеве Виктории.
Английского монарха отец всегда оправдывал и скорее всего не ошибался в этом. Недавно я участвовала в передаче британского телевидения и за просмотром документального фильма о доме Виндзоров разревелась как дурочка. Через несколько дней позвонил незнакомец со словами: «Тронут вашими слезами, не хочу, чтобы думали, будто король не пытался вызволить вашу бабушку из большевистской России».
Мужчина оказался правнуком офицера, посланного Георгом V в охваченный волнениями Петроград с секретной миссией — вывезти любимую кузину Ксению и ее детей в Крым. Тот тайно доставил бабушку на поезде на полуостров, тогда еще не занятый красными. Никто ведь не думал, что это надолго и в Крым придут большевики...
Ксения — я ее называла Амама — в основном жила в Англии. Тогда как великий князь, не простивший Георга V за то, что случилось с кузеном короля Николаем II, ни разу не ступил на британскую землю. Впрочем, с женой они оставались в хороших отношениях, бабушка находилась с дедом во Франции, когда тот умирал от рака. Похоронены супруги рядом, в городке Кап-Мартене на Лазурном Берегу.
Отцу исполнился двадцать один, когда он прибыл в Париж. Там Андрей в 1919-м впервые стал отцом. Девочку назвали в честь его матери — Ксенией. Через год Эльза подарила ему сына Михаила, а спустя три года — Андрея. Сначала жили продавая вывезенные ценности, но их оказалось немного, деньги быстро таяли. К счастью, папа был невероятно креативным и открыл магазин по продаже шляпок, сумок, шарфов, даже недорогой бижутерии с полудрагоценными камнями. Дизайн придумывал сам — у меня сохранилась целая книга отцовских набросков.
Он вообще замечательно рисовал. Забегая вперед, замечу, что когда мы уже жили в Шотландии, он продал коллекцию своих акварелей местной художественной галерее. Любил писать цветы, особенно анютины глазки и фиалки. Говорил, что у каждого цветка свое особенное «выражение лица»...
Тетушка Титти Юсупова тоже обладала этим даром: помню, как я сидела на горшке в детской, а она рисовала мне всяких зверюшек в аналогичной ситуации — безумно смешных. Жаль, что живописный талант родных мне не передался. Каждый день я обязана была отправлять письмо бабушке и прикладывать к нему свой рисунок. Ксения не подозревала, что внучка ее обманывает, — картинку рисовала моя няня, я лишь ее раскрашивала.
Но вернусь к папиной коммерции. Магазин торговал бойко, пока отца не обманул партнер, сбежав со всеми деньгами. Семья, оставшись без средств, решила переехать в Англию к бабушке.
Если французские власти никак не помогали беженцам из России, то британская корона отнеслась к своим родственникам более гуманно — сразу по прибытии предоставила дома императрице в изгнании Марии Федоровне и бабушке Ксении. До конца дней они с Марией Федоровной жили в относительной роскоши. Хотя никаких счетов в европейских банках у Романовых не имелось: в начале Первой мировой Николай велел родственникам перевести все средства в Россию.
Мария Федоровна сумела вывезти часть драгоценностей, спрятав в пышных юбках, и во время обыска, который устроили уже в Крыму революционные матросы, их, слава богу, не нашли. От царских украшений практически ничего не осталось — все пришлось продать.
Незадолго до Второй мировой Ксения получила в дар особняк в Лондоне — Wilderness House в Хэмптон-корте. Отец с тяжело больной Эльзой (у нее обнаружили онкологию) переехали вместе с ней. Мои единокровные братья Михаил и Андрей воевали, их старшая сестра Ксения по прозвищу Мышь работала в госпитале. В 1940 году район сильно бомбили, во время одного из авианалетов папина жена была ранена и в тот же день умерла. Ей был пятьдесят один год.
— А как отец познакомился с вашей мамой?
— Они встречались еще при жизни Эльзы — в Лондоне, на приемах в финском посольстве. По материнской линии Надин происходила из знаменитой династии финских аристократов Богстрёмов. Ее дед основал практически все, чем славен город Хельсинки. Мама оставалась незамужней до тридцати четырех лет: путешествовала, выращивала и тренировала ирландских сеттеров и участвовала с ними в полевых соревнованиях. На приемы ее отправляла бабушка: полагала, что именно в свете оттачиваются манеры, приличествующие истинной леди. При знакомстве с князем Андреем мама по протоколу сделала реверанс, затем выстояла очередь и поцеловала ему руку.