Трудная жизнь нефтерубля
Если хочешь экономического мира, готовься к экономической войне
Однако в действительности этот хаос неплохо структурирован, поскольку за фейерверком американских инициатив скрывается намерение решить ключевую для экономики США проблему — проблему крайне высокой задолженности.
За последние семь лет государственный долг США вырос примерно на 65%, превысив в 2025 году $36 трлн, что равно приблизительно 125% ВВП этой страны. Около четверти этой суммы, свыше $8,5 трлн, составляют долги США перед иностранными государствами.
Эта огромная задолженность сильно портит жизнь американцам: создает большое давление на национальную валюту, провоцирует инфляцию, затрудняет финансирование бюджетных расходов и т. д. Да и вообще это финансовая пирамида, которая в один прекрасный день может обрушиться, похоронив под своими обломками многолетнюю американскую гегемонию в мировой экономике.
Правда, теоретически можно избежать наиболее острых последствий, если постепенно погасить набранные Америкой займы. Однако отдать столь огромные долги чрезвычайно трудно даже в долгосрочной перспективе. Да и не очень хочется. Поэтому сейчас новая американская администрация активно ищет способы кардинально уменьшить задолженность своей страны.
Можно, конечно, потихоньку обесценивать американский долг через долларовую инфляцию. Собственно говоря, власти США уже много лет так и делают. Но низкая инфляция обесценивает долг медленнее, чем он прирастает, а высокая инфляция влечет за собой слишком много побочных отрицательных последствий.
Второй вариант — вынудить зарубежных кредиторов согласиться на списание существенной части долга или на софинансирование действий, которые в дальнейшем помогут США снизить свой долг.
Третий вариант — еще более усилить неравноправие в торгово-экономических отношениях между Америкой и ее партнерами, вынудив последних согласиться на менее выгодные для них условия сотрудничества. Этот вариант позволит снизить дефицит американского внешнеторгового баланса и подтолкнуть иностранных производителей к переносу своих мощностей на территорию США.
Создается впечатление, что новая американская администрация, пользуясь доминированием своей страны в глобальной экономике, сейчас пытается воплотить в жизнь своеобразную комбинацию из второго и третьего вариантов. Но сделать это непросто, потому что зарубежные партнеры, многие из которых также находятся в непростом экономическом положении, всячески упираются, ссылаясь на то, что США много десятилетий внедряли в практику либеральные принципы международной торговли, а теперь сами же эти принципы грубо нарушают.
Разруливать подобные противоречия в рамках стандартных переговоров — очень долго. А с точки зрения США еще и малоэффективно. Поэтому президент Трамп решил разом опрокинуть шахматную доску международных экономических отношений, предполагая в дальнейшем расставить фигуры на ней совершенно по-новому. Отсюда и шквал экстраординарных заявлений и поступков, ломающих старые правила игры и загоняющих всех несогласных в очень неудобную позицию. Такой подход вполне может сработать, ибо многие партнеры уже сейчас морально готовы сдвигать точку компромисса существенно ближе к пожеланиям США и намного дальше от себя. Например, представители Евросоюза на днях заявили о готовности закупать больше американского газа и оружия, если США не будут повышать пошлины на европейскую продукцию.
Россия пока находится на периферии этих процессов, так как наши торгово-экономические связи с США уже давно имеют весьма ограниченные масштабы. В данный момент основные экономические конфликты полыхают совсем в другом месте — там, где США проводят жесткие силовые приемы против своих наиболее значимых торговых партнеров — Европы, Китая, Канады, Мексики и т. п.
Однако, в глобальной экономике все всегда взаимосвязано, и крупные неприятности у нашей страны могут возникнуть даже тогда, когда американские власти никаких специальных антироссийских мер принимать не будут. Мы уже сталкивались с подобной ситуацией во время глобального экономического кризиса 2007–2009 годов. Поначалу этот кризис разворачивался в далеких от нас странах, поджигая рынки ценных бумаг и недвижимости, которые никакого касательства к нашей экономике вроде бы не имели. А Россия в этот момент продолжала показывать рекордные для себя темпы роста. Эти обстоятельства подвигли тогдашнего министра финансов Алексея Кудрина (вообще говоря, довольно осторожного человека) опрометчиво заявить широкой публике, что, мол, Россия во время бушевавшего тогда глобального кризиса останется «островом стабильности» и «тихой гаванью». Однако затем кризисная инфекция добралась и до реального сектора, обрушив мировые цены на энергоресурсы и сырье, которые были основой нашего экспорта, наших бюджетных поступлений и доходов большинства наших крупных корпораций. В результате в 2009 году спад ВВП и промышленного производства в России оказался одним из самых глубоких в мире — почти 8% и почти 11% соответственно.