Интервью с композитором Александром Маноцковым о том, что все в музыке — время

СНОБРепортаж

Александр Маноцков: У меня нет никакого «само», которое требует «выражения»

В преддверии мировой премьеры сочинений Александра Маноцкова и Сергея Ахунова, которая пройдет в Московском международном Доме музыки 6 февраля, журналист Ляля Кандаурова поговорила с Александром Маноцковым о моржах, Хармсе, барочном сленге, об имени бога и о том, что все в музыке — время.

Автор: Ляля Кандаурова

Если бы вы не были композитором Александром Маноцковым и услышали несколько его сочинений, вы могли бы определить, что это один и тот же автор? И если да, то как?

Вы сейчас нечаянно сформулировали один из критериев качества того, что я делаю. Если возникает ощущение, что эту музыку написал не я, что она существует сама по себе как реализация чего-то, что потенциально было и до нее, если она — осуществление, значит, с ней все хорошо. Бывает, что я действительно отдаю себе отчет в том, что в ней есть черты, появившиеся в результате моего сознательного решения. Но вот у Мандельштама есть такая строчка: «Неумолимое — находка для творца — не может быть иным, никто его не судит». То есть больше всего я ценю именно этот момент про-явления, когда мне удается спровоцировать ситуацию, при которой что-то объективное проступает, разрешаясь в форму. Эта форма, то есть то, что ты создал на уровне напряжения и предчувствия, она очень твоя, первое лицо единственное число. Однако в этой точке не может быть деления на делающего и оценивающего, потому что твой язык — это и есть ты; ты и есть тот слушатель.

Вообще, мне не нравится слово «язык» применительно к музыке, потому что оно сужающее. Часто говорят «все — язык»; нет, не все. Музыка не есть язык; я бы даже сказал, что это язык приближается к музыке. Потому что язык — временно́е явление, и вообще все явления, которые мы наблюдаем — временны́е, соответственно, все они — предмет музыки.

Что значит «язык — временно́е явление»?

Ну вот мы с вами сидим и разговариваем — это разворачивается во времени. То же самое, когда вы читаете текст. Язык — это способ нотации процесса, происходящего во времени; не только письменный, устный тоже. Вы записываете наш диалог на диктофон, график громкости у вас на экране пульсирует, это тоже временно́й процесс. Потом вы расшифруете его, и из времени считаете семантику; если вдуматься, семантику содержит не язык, а именно время.

В музыке временем является все — оно выражается не только в длине или краткости звуков, но абсолютно во всем, что мы слышим; просто это разные «этажи» времени. Исторически и на уровне человеческого восприятия так сложилось, что у них разные имена, и они считаются чем-то разным. Например, кто-то привык считать, что в музыке есть «ритм», а есть «мелодия»; есть протяженность нот, а есть их высота. А я слышу ритм, то есть временно́е, как тональное. У меня такая личная особенность — как кто-то рождается с обостренным обонянием или синестезией; для меня это одно и то же. И я, находясь в сетке музыкальных форм, сложившихся к XXI веку, пытаюсь делать что-то, что основывается на этом моем ощущении и при этом будет понятно слушателю, художественно убедительно на уровне бытующего языка. Потому что нельзя быть полностью герметичным, замкнутым на себе: велик риск, что наступит некая сингулярность.

С другой стороны, бывает так, что я делаю что-то, что представляется мне интересующим меня одного, а вдруг оно цепляет людей: как «Снегурочка», которую поставили два раза подряд, хотя мне казалось, что это способ думать музыкой, которым широкой публике увлечься сложно. Меня же он увлекает настолько, что мне хотелось бы, чтобы эта музыка звучала на моих похоронах; серьезно, увертюра к «Снегурочке» — это кардиограмма, то, что у меня внутри (сильно упрощая: разумеется, нет никакого «внутри» и нет никакого «меня»). Но это некая степень бесконечного комфорта и удовольствия, и я не предполагал, что есть столько людей, которым это тоже приятно и тоже хочется делать.

То есть сочинение, которое вам нравится, все-таки может быть очень «вашим»?

Оно нравится мне не потому, что оно мое; так происходит у дилетантов. Любитель занимается гончарным делом, и ему страшно нравится его горшок: он, в сущности, понимает, что горшок этот не очень хорош, но это его горшок, и эту принадлежность он любит и видит в ней утешение. У меня это более простой путь: у меня нет наслаждения тем, что называется «самовыражением» — я вообще не понимаю, что это. У меня нет никакого «само», что требует «выражения».

Как у прибора, показывающего объективные данные?

Эта метафора мне не очень нравится, именно потому что прибор всегда показывает нечто предзаданное. Амперметр или маятник Фуко во всех ситуациях будет работать одинаково: он выражает стабильную объективность (хотя с учетом разных квантовых дел это тоже не так). Но тем не менее прибор совершает что-то механическое и однообразное. Человек все-таки индивидуальность, но если он сам пытается искать, это подобно попытке вытащить себя за волосы из болота. Человек не может проявиться ни через что, кроме собственного действия; а когда я что-то делаю, уже не важно что, я нахожусь в состоянии некоего дифирамбического опьянения или просто радости от того, что это происходит, любви к получившемуся. Сознательная попытка создавать прекрасное, исходя из каких-то вне тебя лежащих идей, точно не приведет ни к чему: надо доверять своим интуитивным представлениям, и если тебе везет, после 20 лет копания в самом себе ты вдруг поднимешь глаза и узнаешь, что это копание передают по всем теле- и радиостанциям. Если не везет, то так и проведешь жизнь, копаясь. Но вообще мне трудно говорить на тему «художник и творение», потому что я сразу пытаюсь создать некий прокси-понятийный аппарат: подделываюсь под существующую — я знаю — для многих людей схему, которой у меня нет и не было. Поэтому, что бы я ни сказал, у меня создается ощущение, что я вру. Я могу только ответить, как это было у Хармса:

— Грех не входит в человека, а только выходит из него. В мире нет ничего нехорошего, только то, что прошло сквозь человека, может стать нехорошим.

— Умняф, — сказал Мышин, стараясь приподняться с пола.

Вот и я могу ответить только «умняф»; я не тонкий рефлексирующий человек, понимаете?

Вы говорили в одном интервью, что испытываете аллергию на музыку второй половины XIX века. Это из-за обилия в ней тонкости, рефлексии и самовыражения?

Ну как, за последние десять лет мне удалось полюбить Шумана.

Это все-таки середина века.

Ладно, тогда русских авторов, что-то у Чайковского.

Брукнер? Малер? Поздний Брамс?

Брамс точно нет. Я стал, пожалуй, относиться к нему уважительнее, чем раньше, но я не слушаю Брамса ни в каких обстоятельствах. То, что принято называть романтизмом — я не понимаю, зачем это, и не потому, что осуждаю самовыражение. Я слушаю, например, Листа и большую часть музыки Шопена, и я не понимаю, по какой причине это сделано. Неужели вправду приятно так быстро двигать руками по клавишам? Или Пуччини и Верди: я понимаю, что это, должно быть, очень хорошо для певца, это прекрасно раскрывает красоту голоса. Но на уровне музыкального материала я вообще не могу это понять; если такая музыка застает меня в концертном зале, я сдерживаюсь, чтобы не начать озираться в ожидании того, что на самом деле все происходящее — какой-то массовый розыгрыш. Но нет, все всерьез слушают, кричат браво, говорят «я обожаю Верди». Для меня это мистическая вещь. Я понимаю, как можно любить Вагнера, что можно в нем любить: это действительно сильная штука. Впрочем, мне не кажется, что о композиторе много говорит перечень других композиторов, которых он не любит.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Анатолий Корнеев: как изменить отношение россиян к алкоголю Анатолий Корнеев: как изменить отношение россиян к алкоголю

Анатолий Корнеев: почему в России плохо развита культура потребления алкоголя

СНОБ
«Откопаем машину. Цена договорная» «Откопаем машину. Цена договорная»

Крупнейшие снегопады немедленно привели к появлению на рынке новых услуг

АвтоМир
Неудачник, который победил: как Вертинский преодолел поэзию, эпоху и свою судьбу Неудачник, который победил: как Вертинский преодолел поэзию, эпоху и свою судьбу

Как Вертинский прожил несколько жизней и предвосхитил куртуазных маньеристов

СНОБ
Время сиесты: почему хочется спать днем и что с этим делать? Время сиесты: почему хочется спать днем и что с этим делать?

Вздремнуть полчасика после обеда — неосуществимая мечта для большинства взрослых людей. Хотя специалисты хором утверждают: спать днем полезно. Это улучшает память и творческие способности.

Psychologies
6 признаков глупого человека 6 признаков глупого человека

Как понять, кого нужно избегать? Да и нужно ли на самом деле?

Psychologies
Меню долголетия: что добавить в рацион Меню долголетия: что добавить в рацион

Некоторые продукты даже в самых минимальных количествах обладают уникальным действием на организм. Они ускоряют обмен веществ, замедляют старение и повышают работоспособность. К тому же они делают ежедневный рацион интереснее и разнообразней.

Psychologies
Царство бесчеловечности Царство бесчеловечности

О причинах возникновения и способах лечения бесчеловечности

СНОБ
Фитнес на снегу Фитнес на снегу

Тренировки на свежем воздухе укрепляют иммунитет

Лиза
«Мы работаем, чтобы вы спали спокойно». Женщины о своей службе в армии «Мы работаем, чтобы вы спали спокойно». Женщины о своей службе в армии

Женщины-военнослужащие рассказали, почему пошли в армию

СНОБ
“Я планирую стать веселой парижской старушкой!” “Я планирую стать веселой парижской старушкой!”

Диана Крюгер убеждена: нет ничего практичнее отчаянных поступков

Psychologies
Анатомия потехи Анатомия потехи

Откуда берется чувство юмора и есть ли от него прок

Maxim
Слой за слоем Слой за слоем

Два ингредиента – потрясающий результат!

Лиза
Добро пожаловать! Добро пожаловать!

С чего начинается дом? С прихожей!

Лиза
Раздражение богов. Как прошло обсуждение фильма «Убийство священного оленя» Раздражение богов. Как прошло обсуждение фильма «Убийство священного оленя»

Что связывает этот фильм «Убийство священного оленя» и древнегреческую мифологию

СНОБ
Mitsubishi Pajero Mitsubishi Pajero

Технически сложный автомобиль отнюдь недешев в содержании

АвтоМир
Городские истории Городские истории

Московская квартира в духе современной городской классики

AD
Система взломана Система взломана

Биохакинг – новый тренд, обещающий здоровую вечную жизнь

Cosmopolitan
100 самых стильных 2018 – Россия 100 самых стильных 2018 – Россия

Традиционный рейтинг самых стильных людей России

GQ
7 сумасшедших японских фильмов, которые никогда не осмелятся переснять в Голливуде 7 сумасшедших японских фильмов, которые никогда не осмелятся переснять в Голливуде

Супергерой-извращенец? Да! Вагина-огнемет? Тоже есть!

Maxim
Ренато, который дает людям второй шанс Ренато, который дает людям второй шанс

Ренато Грбич, 55-летний сербский ресторатор — и спасатель самоубийц

СНОБ
Что носили мужчины на этой неделе Что носили мужчины на этой неделе

Знаменательная неделя: Арми Хаммер надел что-то без полосок на брюках

GQ
Когда сестра не нужна Когда сестра не нужна

История о близнецах, которые выросли и поменялись ролями

СНОБ
О чем говорить с мужчиной О чем говорить с мужчиной

Фотосессия Ростислава Хаита из «Квартета И» и его девушки Ольги Рыжковой

OK!
Томас О’Крихинь: Островитянин Томас О’Крихинь: Островитянин

Фрагмент повести Томаса О’Крихиня

СНОБ
Без будущего в кармане Без будущего в кармане

Телефон, вернее, смартфон — один из обыденных знаков сбывшегося будущего

СНОБ
Бессеребренники Бессеребренники

Как идеи режиссера Кирилла Серебренникова живут без него

Esquire
С закрытыми глазами С закрытыми глазами

Почему мы не можем жить без сна и умеет ли сова превращаться в жаворонка?

Добрые советы
Новых мигрантов невозможно интегрировать старыми средствами Новых мигрантов невозможно интегрировать старыми средствами

Почему Рахмат Акилов решил отомстить стране, принимающей беженцев

СНОБ
Вкалывают роботы, а не человек?.. Вкалывают роботы, а не человек?..

Искусственный интеллект завоюет все пространство или у нас есть шанс?

Psychologies
Идея! Идея!

Режь как шеф-повар, добыча светящегося порошка, редкий брак

Maxim
Открыть в приложении