Жизнь после Олимпа: исповедь с элементами проповеди
В конце марта издательство АСТ выпускает книгу Андрея Вульфа «Исповедь дивергента. За кулисами большой политики и большого спорта». «Сноб» публикует рассказ автора о поиске смысла своей работы и о том, как найти себя заново
Как-то раз, дело было в конце 2015 года, на дне рождения одного товарища, ко мне подошел бог. Выглядел он не подобающе богу, я его даже сразу не узнал. Он совсем не был похож на Моргана Фримана, а, скорее, даже на Алексея Панина, но без излишеств — впрочем, это не важно, так как был это точно не он. На вид ему было что-то около 40, одет он был в какой-то smart casual и пил красное вино. Я тоже тогда еще пил красное вино, и вот на этом-то небогоугодном либо богоугодном (ненужное вычеркните) занятии наши пути-дорожки и пересеклись таким исторически знаменательным для меня образом.
Он как-то совсем не по-божески, простецки подсел ко мне за столик и спросил, сколько мне лет и чем я занимаюсь. Надо сказать, что люди разучились сейчас вот так запросто знакомиться, подобный интерес к незнакомым людям на вечеринке кажется нам подчас каким-то неуместно экзотическим, если это не прелюдия в свингер-клубе или не сессия новомодного нетворкинга, однако в данном конкретном случае у меня не возникло и тени смущения или неудобства — настолько естественно, дружелюбно и искренне-заинтересованно выглядел и вел себя мой собеседник. В общем, атмосфера ли располагала, пара бокалов выпитого красного или у меня просто не было вариантов (все-таки бог же), но я почему-то сразу проникся к нему доверием и рассказал ему за полчаса всю свою историю: и что я Андрей, и что мне 47 лет, и про футбол, и про армию, и про МГУ, и про телевидение с шоу-бизнесом, и про депутатство с Правительством, и про корпорации, и про Олимпиаду в Сочи, и про ту пустоту, которая образовалась после и не отпускала, и про демотивацию, и про все, в чем даже самому себе до этого признаться мне было страшно и стыдно. Бог слушал внимательно, изредка что-то уточняя и переспрашивая. Затем он попросил у официантки бумагу и ручку и нарисовал большой круг.
Надо сказать, что время для своего посещения и моего посвящения бог выбрал удачное: не то чтобы у меня все валилось из рук, а как бы уже вывалилось
— Слышал про «пирог жизни»? — спросил он. Я не слышал. Тогда он рассказал мне про жуткий медицинский термин «период дожития», взглянул на меня пристально, оценил мое физическое состояние (в целом неплохое) и согласился мне продлить его до 75 лет на активную жизнь, что оптимистичнее официальной минздравовской статистики на 10 лет, после чего радостно оттяпал от круга гораздо больше половины на уже прожитые 47 лет. Потом поинтересовался тем, сколько я сплю (в среднем часов семь в день), и безжалостно отрезал треть от оставшегося. Дальше в ход пошли время на еду, транспорт, какие-то еще регулярные обязательные процедуры типа умывания и одевания, похода за продуктами и т. д. В общем, в итоге незакрашенным остался совсем крошечный сегментик, который в абсолютном выражении составил жалкие 9 лет. 9 лет!!! На всё: на любовь и победы, карьерные вершины и заработанные миллионы, на родителей и детей, на то, чтобы сделать что-то важное и значимое, и на то, чтобы получать впечатления и удовольствия, на путешествия и секс, кино и музыку, книги и футбол. 9 гребаных лет!!!
Надо сказать, что время для своего посещения и моего посвящения бог выбрал удачное: не то чтобы у меня все валилось из рук, а как бы уже вывалилось. Позади осталась работа в Оргкомитете «Сочи-2014» с ее сверхзадачами, сверхвызовами и сверхмотивацией, прошла и сама Олимпиада, а с ней и последние увядающие цветки медведевской оттепели. Крым стал наш, а жизнь — жестче, люди восторженнее, но злее, мир враждебней и небезопасней, доллар дороже, а нефть дешевле, хамон с пармезаном стали валютой и «запрещенкой», а еще убили Немцова. Это снаружи. А внутри не лучше. Мой первый после 15 лет наемной топ-менеджерской работы бизнес-проект, разумеется, прогорел, причем не просто, а так вполне себе с треском, утащив в пучину вслед за рухнувшим банком не только все сгоревшие там деньги, нажитые непосильным менеджерским трудом, но и амбиции, самооценку, уверенность в том, что мы, прошедшие сочинское горнило, — золотой кадровый резерв и прочее бла-бла-бла, будем тут теперь выбирать из сотен заманчивых предложений. Но сотен не было, были единицы, у кого-то десятки и не так чтобы сильно заманчивые. Избалованные, привыкшие к менеджменту на высшем уровне, безупречной организации процесса, высоким зарплатам и идеальным условиям, а еще к масштабу задач, людей вокруг и сотрудничеству во имя большой идеи, мы задыхались, как выброшенные на сушу большие рыбины. Идея закончилась, закончились и люди, и сотрудничество, и условия. Подобно американским ветеранам Вьетнама, мы возвращались в мирную жизнь, которая пугала нас своей повседневностью, обыденностью, серостью и несовершенством. Душа еще оставалась там, в олимпийских окопах, а вокруг уже были мирные трудовые будни с неидеальным менеджментом, смешными в сравнении дедлайнами и нашими завышенными ожиданиями. Все пять крутых хантерских агентств, радостно взявшихся меня трудоустраивать и организовавших по 3–4 собеседования каждое, заканчивавшихся обычно дипломатичной формулировкой overqualified, а по факту отсылающих в далекое пешее, виновато пожимали плечами. Здесь мало денег, здесь ты слишком инициативен, тут менеджмент не идеален, а там начинайте, но ничего не надо менять, пожалуйста. В общем, свой бизнес, быстро прогоревший вместе с деньгами в банке, был скорее на том этапе не осознанным выбором карьерной развилки, а единственным остававшимся вариантом хода ферзя, замурованного порядками соперника.