Какие слова и понятия возникли во время Первой мировой войны

WeekendИстория

Название для смерти

Какие слова и понятия возникли во время Первой мировой войны

Кузьма Петров-Водкин. «На линии огня», 1916. Фото: Русский Музей

1 августа 1914 года, 110 лет назад, началась Первая мировая — война, которая стала поворотным моментом в истории Европы, потрясла современников своим масштабом и разрушительной жестокостью, но в России оказалась вытеснена из исторической памяти последующими событиями — революцией, Гражданской войной. Сегодня Первая мировая — часть совсем далекой истории, но многие понятия и образы, сформировавшиеся в ходе той войны, живы до сих пор. Мы пользуемся ими, не вспоминая об их происхождении и первоначальном смысле,— и понимаем через них происходящее вокруг. Юрий Сапрыкин — об истории и оттенках значений понятий, вошедших в культуру вместе с Первой мировой.

По сравнению с 1913 годом

Последний год старой Европы, после которого начинается настоящий XX век, с его катастрофами и кровопролитиями. Последний год, когда европейская цивилизация не перешла еще черту, за которой она узнает о себе что-то страшное и непоправимое. Последний год, когда все было хорошо. Последний год, когда просто все было.

1913 год в исторической памяти Европы — что-то вроде финальной точки перед изгнанием из рая. В Советском Союзе та же тема — «завтра была война» — звучала в фильмах и книгах о последних днях перед 22 июня 1941-го. Но 1913-й как точка отсчета пригодился и в СССР: где-то с конца 1960-х сравнение советских статистических показателей с 1913-м становится общеупотребительным приемом в отчетных докладах и газетных передовицах. «По сравнению с 1913 годом» увеличились в разы и «реальные доходы» населения, и производство чугуна и стали, особенно впечатляющие показатели были в области автомобилей и газовых плит. 1913-й — не утраченный Эдем, но лишь ступенька на пути прогресса, и она успешно преодолена: мы догнали и перегнали самих себя 50-летней давности.

В конце 1980-х штамп разворачивается на 180 градусов: публицистика тогдашнего патриотического лагеря видит в 1913-м не что-то преодоленное, а нечто недостижимое — а еще чаще точку, в которой стремительное развитие, восхождение России было насильственно прервано. «Теперь даже школьник знает,— пишет Станислав Говорухин в книге "Россия, которую мы потеряли",— Россия в 13-м году была богатой, здоровой страной, стремительно идущей по пути технического прогресса». Говорухин и его последователи часто ссылаются на французского экономиста Эдмона Тери, который в 1913-м исследовал хозяйственные возможности России и изложил свои выводы в книге «Экономическая трансформация империи»: по данным Тери, промышленность и сельское хозяйство развивались семимильными шагами, Россия стремительно шла к тому, чтобы стать ведущей экономической силой Европы, а население страны к середине XX века должно было составить 344 млн человек. Отечественные публицисты, пересказывающие книгу, на этом месте делают вывод, к которому французский экономист прийти не успел: последовавшая за этим война и революция были спровоцированы темными силами, желавшими подбить Россию на взлете,— и великая империя, раскинувшаяся от океана до океана, покорно зашла в расставленный ими капкан. 1913-й в этой логике — год, когда космический корабль «Россия» стремительно набирал высоту, но что-то пошло не так.

Меж тем 1913-й, в национальном или общеевропейском масштабе, ничуть не был похож на безоблачный день, внезапно прерванный грозой: две балканские войны, ставшие прелюдией для большой общеевропейской, хрупкие и постоянно меняющиеся военно-политические альянсы, вспышки региональных конфликтов, в которые вовлечены большие империи, их нарастающая подозрительность по отношению друг к другу — Европа перед войной напоминает скорее торфяники в засуху, где под спокойной поверхностью что-то зловеще гудит. Самый недавний по времени (и едва ли не самый точный) образ этого нарастающего подземного гула дал писатель Флориан Иллиес: его книга «1913: Лето целого века» — это протокольное, по месяцам, описание, что делали в этом году герои наступающего XX: Сталин, Гитлер и Иосип Броз Тито гуляют по февральской Вене, Шёнберг и Кандинский разрушают конвенции в искусстве, Фрейд размышляет об отцеубийстве, Шпенглер пишет «Закат Европы», все стремятся перейти какие-то незыблемые границы — и одержимы предчувствием грядущих катастроф. 1913-й, по Иллиесу,— не потерянный рай и не последний миг спокойной жизни, но болезненная дрожь Европы, которая не выдерживает собственной сложности.

Выстрел в Сараево

Недоучившийся сербский гимназист убивает наследника австро-венгерского престола и запускает цепочку событий, которая в течение месяца приводит Европу к войне в формате «все со всеми»; как будто сама судьба нажимает на спусковой крючок — и делает невозможное неизбежным. Роль этого события в истории выглядит совсем уж немыслимой, если сопоставить его чудовищные последствия (которые, возможно, мы переживаем до сих пор) и обстоятельства, при которых оно произошло: австрийские дипломаты знали о готовящемся покушении, но решили, что это ложная тревога, первая попытка покушения — под колеса кортежа, где ехал Франц Фердинанд, бросили гранату — оказалась неудачной, эрцгерцог заехал к сараевскому мэру, обсудил, не стоит ли ему немедленно покинуть город, поменял дальнейшую программу, отправился в госпиталь к раненым — и уже в этой точке его водитель свернул не туда и выехал прямиком на Гаврило Принципа. Сараевское убийство — символ непредсказуемой случайности, которая разворачивает ход истории: того, что математик Эдвард Лоренц назовет «эффектом бабочки», а экономист Нассим Талеб — «черным лебедем» (кстати, в российской истории последняя метафора реализовалась буквально — практикой трансляций «Лебединого озера» в случаях государственных катаклизмов). Ничего такого не должно было, не могло произойти — но пробежала случайная искра, и вот — весь мир в огне.

Впрочем, австралийский историк Кристофер Кларк в книге «Сомнамбулы», недавно вышедшей на русском, показывает: если долго всматриваться в черного лебедя, можно выстроить цепочку обстоятельств, породившую его неожиданный окрас. Выстрел Гаврило Принципа — как кристалл соли, который выпаривался из насыщенной политической смеси Балкан начала прошлого века: экономическая отсталость, тоска по Великой Сербии, импульсивная (если не сказать самодурская) политика последнего короля из династии Обреновичей, радикальный настрой офицеров-националистов, составивших заговор по его свержению, взвинченная атмосфера белградских кофеен — если бы конкретный сербский заговорщик не оказался именно на том углу сараевской улицы, что-то подобное все равно должно было произойти.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Творчество и суждения Творчество и суждения

Как Джонни Депп снял фильм об Амедео Модильяни — и немного о себе

Weekend
Сезонная эстафета клематисов Сезонная эстафета клематисов

Видовое разнообразие рода клематисов для садового дизайна

Наука и жизнь
Рабби Давид из люфтваффе Рабби Давид из люфтваффе

В 2019 году Бундестаг одобрил введение в Германии военного раввината

Дилетант
Благородный винтаж и вещи «первой руки»: почему все охотятся за антикварной мебелью Благородный винтаж и вещи «первой руки»: почему все охотятся за антикварной мебелью

Галеристы фиксируют: на рынке антикварной мебели уже третий год идет оживление

Forbes
Антигон Одноглазый Антигон Одноглазый

Антигон Одноглазый: великий полководец и дипломат, которого погубила алчность

Дилетант
От пара и лошади – к электричеству. Начала электротяги От пара и лошади – к электричеству. Начала электротяги

Сто лет на железных дорогах России работает электротяга. Но как все начиналось?

Наука и техника
Парень молодой: лучшие фильмы про холостяков Парень молодой: лучшие фильмы про холостяков

Лучшие фильмы о тех, кто выбрал свободу от отношений

Правила жизни
Чем съемка Игр в Париже отличалась от съемки Олимпиады в Сочи — рассказывает Андрей Болтенко Чем съемка Игр в Париже отличалась от съемки Олимпиады в Сочи — рассказывает Андрей Болтенко

Почему парижское открытие Игр и революционное, и «жульническое» одновременно

СНОБ
Нелли Гаранян: «Он говорил: «Я не могу дирижировать голодными музыкантами» Нелли Гаранян: «Он говорил: «Я не могу дирижировать голодными музыкантами»

«Цветов у тебя не будет никогда, но колбасы и всего остального — сколько угодно»

Коллекция. Караван историй
«Каиссе» 50: история советской компьютерной программы, победившей в чемпионате мира по шахматам «Каиссе» 50: история советской компьютерной программы, победившей в чемпионате мира по шахматам

Почему среди игр для «тренировки» искусственного интеллекта были выбраны шахматы

ТехИнсайдер
От детей-сирот до мажоров. Как эволюционировала школьная форма в разных странах От детей-сирот до мажоров. Как эволюционировала школьная форма в разных странах

Как и где появилась школьная форма и какая она была в России

СНОБ
Почему лениться полезно Почему лениться полезно

5 неожиданных фактов о лени от врача

Лиза
Мнение эксперта: Фрейда «неправильно поняли»! Он не был одержим сексом, как принято считать Мнение эксперта: Фрейда «неправильно поняли»! Он не был одержим сексом, как принято считать

Зигмунд Фрейд не считал, что все фантазии во сне — это подавленная эротика

ТехИнсайдер
Полина Оганичева Полина Оганичева

Звезда международных съемок и показов трижды становилась героиней обложек

Grazia
Николай Бобров: «Перу — это севиче и чича морада» Николай Бобров: «Перу — это севиче и чича морада»

Николай Бобров о стажировке в Перу, колорите и четырех тысячах видов картошки

Bones
Я — сноб: теннисистка Надежда Петрова Я — сноб: теннисистка Надежда Петрова

Теннисистка Надежда Петрова — о ритуале пуджа на реке Ганг и запахе кофе

СНОБ
Спорт — наш: как сериал Евгения Стычкина «Игры» рассказывает об Олимпиаде-80 Спорт — наш: как сериал Евгения Стычкина «Игры» рассказывает об Олимпиаде-80

Сериал «Игры»: амбивалентная история об Олимпиаде-80

Forbes
Основной инстинкт Основной инстинкт

Быть желанной хочет каждая. Но что такое «соблазнительность» на самом деле?

Лиза
«Должны жить по нашим законам»: как изменится миграционная политика в РФ «Должны жить по нашим законам»: как изменится миграционная политика в РФ

Адаптация мигрантов к российским реалиям остается одним из ключевых вызовов

ФедералПресс
«В Орду! В Орду!» «В Орду! В Орду!»

Россия зачиналась в скопидомном сундуке Ивана Калиты

Дилетант
Однажды в Белом море Однажды в Белом море

Соловки – фантастической красоты природа и наблюдение за белухами

2Xplore
Почему люди из Азии пахнут иначе? Вот как мутация одного гена повлияла на их тела! Почему люди из Азии пахнут иначе? Вот как мутация одного гена повлияла на их тела!

Ген ABCC11 сильно влияет на запах тела у представителей разных этнических групп

ТехИнсайдер
«Может быть, это судьба?»: почему дейтинг-приложения — опасный способ сбежать от одиночества «Может быть, это судьба?»: почему дейтинг-приложения — опасный способ сбежать от одиночества

Как понять, убийца ли тот, с кем вы познакомились в приложении для знакомств?

Psychologies
Безопасно ли есть горячую еду, которую привезли холодной? Объясняют эксперты Безопасно ли есть горячую еду, которую привезли холодной? Объясняют эксперты

Остывшие готовые блюда могут быть действительно опасны для здоровья

VOICE
«Участие бизнеса необходимо  на каждом этапе формирования  кадрового резерва» «Участие бизнеса необходимо  на каждом этапе формирования  кадрового резерва»

О роли бизнеса в создании кадрового потенциала для развития нефтегазовой отрасли

РБК
Куда уходит сказка, или Санта Клаус раздора Куда уходит сказка, или Санта Клаус раздора

Западный мир сходит сума, а Санта Клаус отправляется на «свалку истории»

Зеркало Мира
«Все побежали, и я побежал» «Все побежали, и я побежал»

Что такое конформность в психологии

Лиза
Видимость — «в молоко» Видимость — «в молоко»

Как живут оленеводы за полярным кругом, изучал Сергей Абдульманов

2Xplore
Умножение делением Умножение делением

Безусловный базовый доход: почему он не станет билетом в безбедную жизнь

РБК
Анна Теплицкая Анна Теплицкая

Романы, разводы, большие деньги — сериал «Наследники» есть у нас дома!

Собака.ru
Открыть в приложении