Гуси у нас
Как документалист Александр Расторгуев пришел от реализма к сюрреализму
Работы Александра Расторгуева, главного российского документалиста XXI века, казалось бы, можно отнести к сюрреалистическим в последнюю очередь: «Жар нежных. Дикий, дикий пляж», «Мамочки» или «Срок» — это гиперреалистические произведения. Однако в последнем, незаконченном фильме «Обвиняемый без головы» метод Расторгуева совершает чудесное превращение — или скачок из ультрареализма в настоящий сюрреализм.
В январе 2013 года в курортном Апшеронске началась кафкианская детективная история, растянувшаяся на много лет: ветеран второй чеченской Максим Литасов, отъехавший из дома на пару часов забрать 10 тыс. рублей долга у бывшего работодателя, был убит 22 ударами топора.
По версии следствия, это сделала в порядке самообороны чета пенсионеров, с которыми Литасов даже не был знаком. Дальше в деле начали появляться приметы типичной российской манеры заметать дела под ковер: странные, сделанные со всеми возможными нарушениями экспертизы, заключения которых противоречили всему, что видели своими глазами родители и друзья убитого; загадочное исчезновение головы Литасова (она всплывет из ниоткуда спустя несколько лет); бесконечная чехарда следователей и, наконец, возбуждение нового уголовного дела, в котором Литасов оказался уже обвиняемым в нападении на пенсионеров. Родители убитого уверены, что их сына на самом деле убил дэпээсник Таравков, престарелые родители которого, путаясь в показаниях, взяли вину на себя.
Основываясь на неофициальных беседах со свидетелями и сделанных накануне похорон фотоснимках тела, отец Литасова составил свою хронологию того злополучного вечера. А в 2018 году документалист Александр Расторгуев с группой актеров прибыл в Апшеронск, чтобы разыграть эту версию трагических событий перед камерой — и столкнуть ее с другим спектаклем, сыгранным на камеру уже Таравковыми. Апшеронский проект не был закончен режиссером — летом 2018-го Расторгуев погиб в ЦАР — и существует в сырой, словно случайной монтажной сборке, производящей обескураживающее, парализующее впечатление: незавершенная дискуссия о целях и методах документальной реконструкции заводит москвичей в кровавый театр с жирным гримом, который разыгрывается в серых промзонах, на фоне ржавой техники и стада гусей, с которыми полемизирует зачем-то заливающаяся оперным вокалом Ольга Добрина. Изображающий жертву Иван Фоминов страшно ругается с Никитой Кукушкиным (в 2024-м внесен Минюстом в список «иноагентов»), играющим следователя, а родители Литасова настолько входят в роль, что начинают общаться с Фоминовым как с медиумом, в которого вселилась душа их сына. В том, что они верят его игре, нет сомнений. Что на самом деле произошло в ту январскую ночь? После просмотра фильма это становится еще менее понятно, чем по прочтении журналистских расследований этого кейса.