Как Дмитрий Черняков соединил четыре части вагнеровского «Кольца»

WeekendКультура

Апокалипсис ноу

Как Дмитрий Черняков соединил четыре части вагнеровского «Кольца»

Текст: Ольга Федянина

«Золото Рейна». Фото: Monika Rittershaus

«Кольцо нибелунга» в берлинской Staatsoper в постановке Дмитрия Чернякова, запланированное как юбилейная, подарочная премьера к 80-летию Даниэля Баренбойма, оказалось первым магнум-проектом времени тревоги и отчаяния. Вагнеровское «Кольцо» — давно уже не привилегия больших оперных домов или больших исполнительских и режиссерских имен, но оно по-прежнему великое искушение. Ради «Кольца» многие меняют свои привычки и интонации, Черняков этого не сделал. Он поставил очень узнаваемо «свой» спектакль, в котором грандиозность общей картины рождается из конкретности сюжетов, деталей, характеров и обстоятельств.

Когда распадается связь времен, части одной жизни — в том числе замысел произведения и его воплощение — незапланированно оказываются в разных эпохах. Одно дело — готовить премьеру «Кольца» к юбилею великого дирижера Даниэля Баренбойма, премьеру, которая заведомо имеет статус самого ожидаемого события культурного года, другое — выпускать вагнеровскую тетралогию с огненным инферно в финале на фоне сегодняшних новостных заголовков.

«Кольцо» Дмитрия Чернякова в берлинской Staatsoper справилось и с катастрофическим контекстом, и с заменой одного из главных участников. Из-за болезни Даниэль Баренбойм не смог выпустить премьеру, и за пультом его заменил Кристиан Тилеман, дирижер со сложной репутацией в музыкальном мире и, по слухам, не слишком большой поклонник режиссерского театра на оперной сцене. Опасения о возможном конфликте между дирижером и режиссером не оправдались: Тилеман заслуженно стал одним из главных триумфаторов берлинского «Кольца», о разногласиях между сценой и оркестровой ямой и речи не было.

Финального огненного инферно не случилось. Режиссер не допустил на сцену мировой пожар — вернее, дал ему состояться задолго до финала и в почти пародийной камерности. В финале же Черняков просто позволил Валгалле уехать за кулисы, оставив зрителю черноту пустого места — но не пепелища. В эту черную пустоту, как в следующую жизнь, отправляется невредимая Брунгильда, вместо того чтобы совершить предписанное в либретто самосожжение и последовать в смерть за Зигфридом.

Если искусство в диалоге с миром имеет какие-то функции описания и предвестья, то финал «Кольца нибелунга» Дмитрия Чернякова в берлинской Штаатсопере — мрачно-утешительная реплика в этом диалоге: апокалипсис не состоится. Но Черняков никогда и не выступал на стороне апокалипсиса.

Это спектакль, придуманный и поставленный как будто бы вместе с автором и против него одновременно. То, что полное согласие с Вагнером сегодня невозможно,— почти общее место и, конечно, не эксклюзив берлинского «Кольца». Но Черняков едва ли не лучше всех в оперном театре знает, как сказать автору «не верю» и при этом остаться в игре.

Он не верит: вагнеровской космогонии, ее рекам, замкам, кущам, великанам, карликам, богам, наваждениям, заклинаниям, проклятиям. А также: претенциозности архаики, окультуренной XIX веком, превращению всего в универсалии и символы.

Дмитрий Черняков размещает тетралогию в пространстве очень сложно устроенном, но подчеркнуто рациональном, герметичном и функциональном. То, что Черняков — традиционно и автор сценографии спектакля, в данном случае лишь подчеркивает: высказывание о пространстве «Кольца» — одна из самых неоспоримых режиссерских функций, «где» и «что» здесь связаны неразрывно.

Валгалла, священный ясень, подземелья гномов-нибелунгов превращаются в Научно-исследовательский центр E.S.C.H.E. («Я.С.Е.Н.Ь.»), учреждение, исследующее особенности человеческого мозга и психики. Боги — в ученых-исследователей. Мир, в котором все подчиняется волшебству, наваждению и року,— в мир, где измеряют, наблюдают, систематизируют, отчитываются о проделанной работе. «Богам»-исследователям отведен верхний этаж с офисами и лабораториями, ниже — виварий с кроликами в клетках, еще ниже — технический этаж для обслуживающего персонала.

В одной лаборатории испытывают на прочность нервы нибелунга Альбериха, в другой укладывают спать Брунгильду, в третьей наблюдают за поединком Зигфрида и великана Фафнера, четвертая — место для долгосрочных наблюдений за подопытными обитателями, обустроенное как квартира. В ней живут сначала Зиглинда и Хундинг, потом Зигфрид и Миме, а затем — уже, видимо, не в лаборатории, но в таком же интерьере окажутся Брунгильда и Зигфрид.

За четыре вечера это «Кольцо» рассказывает не четыре истории, а несколько десятков. Некоторые из них короткие: «хитроумный бог» Логе (Роландо Вильязон) — невероятный концентрат изворотливости и лукавства, или Зиглинда (Вида Микневичюте) и Зигмунд (Роберт Уотсон) — обреченные близнецы-влюбленные. Другие, наоборот, рассчитаны на длинную дистанцию, как Альберих (Йоханнес Мартин Кренцле), Миме (Штефан Рюгамер) и, разумеется, Вотан (Михаэль Фолле), Брунгильда (Аня Кампе) и Зигфрид (Андреас Шагер).

Детальная, конкретная работа с каждой фигурой и сюжетом, лишь усиливает снова и снова возвращающееся ощущение ускользающей реальности. То, что начинается как научный опыт, превращается в наваждение, то, что только что казалось осознанным действием, через минуту выглядит как результат манипуляции. Отчасти эта неопределенность как будто бы возникает сама собой и не подчиняется никакому плану. В этом режиссер как раз вполне следует за Вагнером, который тоже не трудится правдоподобно объяснять, откуда берется тот или иной поворот сюжета, та или иная деталь в биографии героя. У Чернякова то, что вы замечаете такие «прорехи», означает скорее, что это режиссер вас ловит, а не вы его. Это зритель хочет (или принято считать, что хочет), чтобы сюжет был складным, конструкция крепкой, а мысль однозначной. Чтобы «все сошлось» там, где на самом деле ничего сойтись не может. И вот именно это «не сходится» — точка соединения зала и сцены, то место, где мы оказались сегодня.

Построенный Черняковым научный центр — не точка сборки мироздания, а скорее грандиозная коммунальная квартира, населенная отдельными линиями и сюжетами тетралогии. Это «Кольцо» движется 16 часов и четыре вечера в разнообразной, сложной полифонии фигур и сюжетов. Единым сценическим событием его делают сквозные линии, которые по аналогии с вагнеровскими музыкальными лейтмотивами можно назвать режиссерскими лейтмотивами.

Игрушки

(«Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Сумерки богов»)

Первым делом режиссер отбирает у публики вагнеровский сказочный аранжемент, атмосферный гипноз мифа, волшебные предметы и обстоятельства. Причем отбирает демонстративно, прямо-таки издевательски, заменяя орудия волшебства игрушками. Шлем-невидимка очень быстро оказывается пресловутой шапочкой из фольги: подопытный Альберих с его помощью превращается, как ему положено по сюжету, в дракона и в жабу, а Вотан и Логе, глядя на него, покатываются со смеху — никакого превращения, разумеется, не происходит, оно только мстится Альбериху. Боги Фро (Сиябонга Макунго) и Доннер (Лаури Вазар) — не маги, а фокусники: все их громы, молнии и радуги вытянуты из рукава. Конь Грани становится игрушечной лошадкой, детским талисманом, которого сначала повсюду таскает за собой Брунгильда, а потом Зигфрид. Расправляясь с Фафнером (Петер Розе), Зигфрид воткнет в него меч Нотунг — демонстративно пластмассовый. Вместо мифологического тумана зрителю предложен склад спецэффектов и безделушек, реквизит корпоративной вечеринки.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Как пить — каждый день понемногу или раз в неделю, но много? Как пить — каждый день понемногу или раз в неделю, но много?

Как лучше пить алкоголь?

Maxim
Гений — это вы: инструкция для тех, кто ищет новое призвание Гений — это вы: инструкция для тех, кто ищет новое призвание

Моральное удовлетворение и успех напрямую зависят от реализации талантов

Psychologies
Адам Драйвер Адам Драйвер

Адам Драйвер – о своей роли профессора Глэдни в «Белом шуме»

Grazia
«Кто-то должен быть здесь»: Женя Беркович о цензуре в театре и решении остаться «Кто-то должен быть здесь»: Женя Беркович о цензуре в театре и решении остаться

Театральная режиссерка Женя Беркович — о работе в театре и удочерении

Forbes
Детство на тарелке Детство на тарелке

«Советскую» тему художница начала случайно, и больше для себя

Новый очаг
Эволюция двигателей автомобилей: что ждет автопром в ближайшем будущем Эволюция двигателей автомобилей: что ждет автопром в ближайшем будущем

Размышляем о будущем автомобильных двигателей

ТехИнсайдер
Преступная релокация Преступная релокация

Роль автотранспорта при побегах из мест лишения свободы

Автопилот
Из-за климатического кризиса уже страдают беременные женщины. Вот в какой стране хуже всего Из-за климатического кризиса уже страдают беременные женщины. Вот в какой стране хуже всего

Глобальное потепление все больше угрожает здоровью

ТехИнсайдер
Как подключить телефон к смарт часам: все шаги и возможные проблемы Как подключить телефон к смарт часам: все шаги и возможные проблемы

Как подключить андроид к умным часам?

CHIP
Арт-мир, собранный в сумку Арт-мир, собранный в сумку

Новый этап проекта Dior Lady Art

Weekend
Молчаливые наблюдатели: могут ли растения видеть и поворачиваться к нам «лицом» Молчаливые наблюдатели: могут ли растения видеть и поворачиваться к нам «лицом»

Не всматриваются ли растения на людей в ответ

ТехИнсайдер
Дружба с Пушкиным и вражда с Крыловым: шесть русских писательниц XVIII–XIX веков Дружба с Пушкиным и вражда с Крыловым: шесть русских писательниц XVIII–XIX веков

Современники относились к ним предвзято, а потомки почти забыли

Forbes
«Меня слышно?» Правила этикета во время видеозвонков «Меня слышно?» Правила этикета во время видеозвонков

Как сделать видеовстречи более продуктивными

Inc.
Едим дома Едим дома

Как выбрать подходящий сервис доставки готовой еды

Лиза
GAC GS8. Land Cruiser для непритязательных GAC GS8. Land Cruiser для непритязательных

GAC GS8: легкий кузов и алюминиевый турбомотор

4x4 Club
Найти под елкой Найти под елкой

Подарки – одна из главных радостей Нового года

Лиза
Три раза встретил маньяка и не погиб: история мальчика, который помог поймать «Мосгаза» Три раза встретил маньяка и не погиб: история мальчика, который помог поймать «Мосгаза»

Владимир Ионесян стал первым серийным маньяком в СССР

VOICE
Первая позиция Первая позиция

Почему за миссионерской позой закрепилась репутация скучной и консервативной?

VOICE
От шота до хайбола От шота до хайбола

Что же и во что надо наливать?

Лиза
Российские каннибалы: пензенский маньяк ел сердца людей, читал Хемингуэя и в тюрьме зачал сына от американки Российские каннибалы: пензенский маньяк ел сердца людей, читал Хемингуэя и в тюрьме зачал сына от американки

Александр Бычков увлекался чтением и поеданием людей

ТехИнсайдер
Светлый образ Светлый образ

Преображение классической квартиры в модное и светлое пространство

SALON-Interior
Доходные надои Доходные надои

В молочной отрасли в 2022 году выросла рентабельность производства

Агроинвестор
Вокруг сказки Вокруг сказки

История одного проекта, рассказанная художницей и мамой

Новый очаг
Худеть к Новому году опасно для здоровья. 8 полезных альтернатив экспресс-диетам Худеть к Новому году опасно для здоровья. 8 полезных альтернатив экспресс-диетам

Какие привычки стоит добавить в свою жизнь, чтобы найти гармонию со своим телом?

Psychologies
20 тревожных симптомов, что из ваших отношений уходит любовь 20 тревожных симптомов, что из ваших отношений уходит любовь

Проверьте не исчезает ли из ваших отношений то, что когда-то вас связало

Psychologies
Изменит ли новая технология двигателей космическую индустрию Изменит ли новая технология двигателей космическую индустрию

Инженеры работают над принципиально новым двигателем для космических аппаратов

Forbes
В СССР он был вкуснее, его делали «из дичи» и еще 5 удивительных фактов о майонезе В СССР он был вкуснее, его делали «из дичи» и еще 5 удивительных фактов о майонезе

В XIX веке майонез был не только соусом, но и семейством самостоятельных блюд

Maxim
История дисс-культуры: откуда среди музыкантов взялась традиция «стрелять» друг в друга рифмами и панчами? История дисс-культуры: откуда среди музыкантов взялась традиция «стрелять» друг в друга рифмами и панчами?

История бифов — от битвы королей американского соула до российских "версусов"

Правила жизни
Как сохранить свои ценности и себя во времена хаоса: 5 шагов Как сохранить свои ценности и себя во времена хаоса: 5 шагов

Как оставаться собой, когда теряются ориентиры?

Psychologies
Как жизнь и работу художников изменили нейросети Как жизнь и работу художников изменили нейросети

Чем недовольны художники и что они говорят об искусственном интеллекте

СНОБ
Открыть в приложении