Юрий Быков: «У меня было стойкое ощущение, что я рою могилу себе как художнику»
В кинотеатрах и на «КиноПоиск HD» уже можно посмотреть новую картину Юрия Быкова «Сторож». Мы встретились с режиссером и исполнителем одной из главных ролей и обсудили изоляцию, похороны собаки, деспотичных режиссеров и увлечение триллерами.
В «Стороже» вы и сценарист, и актер, и режиссер. Какая работа вам по душе больше?
На этот вопрос ответить можно однозначно и просто: по природе я артист, поэтому легче всего мне работать артистом. По профессии я режиссер, но режиссуру я уже давно перестал рассматривать как некое ремесло в чистом виде, в отрыве от желания и возможности высказать те мысли, которые меня волнуют. И сценарий для меня – это возможность сказать то, что я хочу. Если выставлять по иерархии, то сначала актер, потом сценарист, потом режиссер, как ни странно.
В режиссуре больше всего и подводных камней, и напряжения, особенно на площадке.
А кто при таком раскладе решает, достаточно хорошо вы сыграли или нет?
Решаю, конечно, я, больше никто. Но это не значит, что я решаю правильно или неправильно, это значит, что я беру на себя ответственность. Любой режиссер, который снимается в своих фильмах, должен быть готов к тому, что его взгляд будет не объективен. В конце концов, то, что я вижу на экране чаще меня не раздражает. А получится в конечном счете что-то или нет, решит время. И скорее всего, мои ощущения правильного редко не совпадают с тем, что потом оказывается объективно удачным или неудачным. Другое дело, что у меня есть свои предпочтения, и вот они как раз иногда расходятся с тем, что нравится широкой публике или публике, наоборот, узко интеллектуальной.
Я вообще не думаю, что в жизни есть какие-то чудеса с точки зрения оценки. В принципе, жестоко и с омерзением можно критиковать только то, что объективно плохо, или то, что тебя объективно раздражает, но это иногда бывают очень разные вещи. Тебя может раздражать великое, бесить глубокое, интересное, а вот ненавидеть или, вернее, относиться с пренебрежением, с ощущением гадости, наверное можно к тому, что и остальным кажется примерно таким же. Хотя бывают разные случаи в жизни.
Расскажите, что это за пансионат. Где вы снимали?
Это крупнейший, в центральной России оздоровительный пансионат, санаторий с огромным количеством возможных лечебных процедур. Это даже не столько санаторий, сколько большая лечебная загородная база в экологически уникальном месте: это берег реки Старицы, приток вообще Оки, в районе города Солотча. В общем крупнейшая здравница, но все эти эпитеты – они в прошлом, потому что в 2016 году по причине того, что персоналу, да и руководству в общем-то стало абсолютно понятно, что там уже нечего ловить с точки зрения зарплаты и продолжения деятельности, оттуда просто встали и ушли. Конечно, это было не в один день, но когда мы приехали в этот санаторий, там было все оставлено, прошу прощения, как в Припяти: кружки, недоеденные бутерброды, инструменты, дорогущие приспособления для лечения от зубов до УЗИ-аппаратов – у меня было ощущение краха. Мы даже в какой-то момент думали оставить это все в кадре, но думаю, что тогда нас бы обвинили в том, что мы педалируем уже на культурно-социальную тематику, а мне хотелось сделать фильм объективно экзистенциальный.
Поэтому в кадре все уже вычищено, чтобы создать ощущение морга, ухоженного, даже эстетского, но все таки не захолустья, а именно какой-то гробницы.
Но то, что я увидел – пример того, насколько может печально сложиться история одного из крупнейших объектов на территории Рязанской области, сейчас надеюсь там что-то восстановят, и все будет в порядке, ну или или крайней мере, найдут применение этому санаторию.
Насколько тяжелой для вас была сцена с захоронением собаки? Пусть она и ненастоящая, все равно сложно смотреть.
Было тяжело, было очень страшно. Не из-за условий работы, хотя они были, ну скажем так, не комфортные, все-таки это зима, холод, плюс еще ветродуи и искусственный снег, но дело не в этом. Дело в том, что, когда я рыл могилу, я очень сильно сомневался, что вообще занимаюсь чем-то адекватным, у меня почему-то было стойкое ощущение, что я, во-первых, рою могилу себе как художнику, потому что может получиться слишком пафосно и нелепо. И поскольку я паникер и мнительный человек, у меня было ощущение, что я действительно рою могилу не собаке, а себе, но все обошлось, это всего-лишь были мои мои мнительные страхи, не более того.
Скажите, а машину вы застраховали? В российском кино как-то совсем не любят бить иностранные тачки. В «Герое» с Петровым такие старые автомобили наснимали, что больно смотреть.
Слушайте, я не могу комментировать фильм «Герой» с Петровым, но думаю, что просто в рамках экономии бюджета это вполне возможно. Или в рамках задумки сюжета. Как бы нам этого не хотелось, но у российского кино нет внешних рынков, а значит больших масштабов для монетизации, поэтому продюсеры всегда думают, чем удивлять. Не с той точки зрения подхода Голливуда, когда чем дороже снимешь, тем дороже окупишь. Российские продюсеры привыкли сильно экономить, слава богу, они научились делать это в правильном направлении, там где это действительно нужно делать.
Я могу сказать, что у нас ничего не били, это отраженный луч, абсолютный прием кинематографический. Во-первых, понимая, что мы можем угробить дорогую машину, мы просто нарисовали ворота, которые мы сбили, оказалось, что это дешевле. Аллилуйя!
Опыт смотрения фильмов Дэвида Финчера научил меня тому, что очень многое можно нарисовать.
Причем не то, что является аттракционом, а пейзажная графика, графика, скажем так, мелко аттракционная. В «Стороже» много графики со снегом, отрезанным пальцем и так далее. Я научился у Дэвида Финчера тому, что в кадре очень многое можно поправить чисто визуально, поэтому на площадке, тем более в тяжелых производственных условиях, лучше заниматься артистами и драматургией, а светом и камерой пусть занимается оператор. Естественно ты с ним в контакте, но если что-то не получается, как бы это смешно и цинично не звучало, на посте (то есть на пост-продакшене) очень многое можно поправить. Поэтому ворота мы не сбивали, тачку мы не угробили, а ее врезание в дерево всего лишь сделано звуком за кадром. И я думаю, что это правильно со всех точек зрения, потому что малобюджетная авторская картина не должна быть проявлением аттракциона, она должна быть проявлением умелости и ума тех, кто создает эту картину. И находчивости.