Томас О’Крихинь: Островитянин
Каждую неделю Илья Данишевский отбирает для «Сноба» самое интересное из актуальной литературы. Сегодня мы публикуем фрагмент повести Томаса О’Крихиня (Phantom Press/DodoPress). В самом начале XX века, в разгар Ирландского возрождения, один лингвист из Килларни уговорил уроженца острова Большой Бласкет, где тогда еще существовала культурно изолированная коммуна архаических анархистов со своими особыми правилами, составить подробную летопись каждодневной жизни на острове. В результате пяти лет их переписки получилась повесть Томаса О’Крихиня об уходящем в небытие мире, «Островитянин», которая после издания в 1929-м на годы определила настроение литературы на ирландском гэльском языке.
Новый школьный наставник
Прекрасным воскресным днем с Большой земли пришел нэвог, а в нем чужаки. Никто не знал, кто они на самом деле такие, пока лодка не достигла причала. Пассажир был бойким, высоким, крупным мужчиной, вида нездорового и к тому же потрепанного. Он был женат, его жена и двое детей приехали вместе с ним. У жены этой было три ноги: здоровая нога, короткая нога и деревянная нога в виде палки. Люди то тут, то там посмеивались, а другие говорили:
— Хоть они и увечные, конечно, но зато какие у них хорошие дети!
— Такая вот божья воля, милый мой, — замечал кто-нибудь, кто больше других понимал в вопросах веры.
Оба родились неподалеку отсюда: муж был из прихода Балиферритера, а семья жены родом из Дун Хына.
Они добрались до здания школы, в доме отвели отдельное место, где можно было разместить учителей. Там они нашли себе приют. Люди принесли им достаточно топлива для очага, и вот новые жильцы устроились прямо в школе, где и занялись своими делами.
Он был старый солдат, получил несколько пулевых ранений за время службы в армии. Ему полагалась пенсия по шесть пенсов на день. Новый учитель был не в силах зашнуровать себе ботинки, да и просто нагнуться из-за раны в боку. Оба они были увечные, но нельзя было поставить им этого в вину.
Трехногой женщине жилось гораздо лучше ее мужа. В городе она легко могла резвым шагом обогнать любую двуногую женщину, в чем и помогала ей ее третья нога.
Школа была закрыта почти что год, но теперь ее должны были открыть в понедельник утром. Разумеется, в этот день в школе отсутствующих не было: новый учитель, ясное дело. Да почти что все пожилые люди тоже чуть было не пришли посмотреть, как новый учитель покажет себя!
Школьных наставников в те времена не хватало, и священнику приходилось искать хоть кого-нибудь. Но поскольку школа была закрыта уже так долго, он просто поставил туда такого вот солдата, на некоторое время. Тот в жизни не учился ни в каком колледже, да и в начальной школе наверняка тоже был не слишком хорош. Но, так или иначе, ученье начиналось с утра в понедельник.
Точно в назначенное время Король был на своем обычном месте даже раньше меня. Он кивнул, чтобы я подошел и сел рядом с ним. Так я и сделал. Король прошептал:
— Какая же рябая кожа у этого умника!
— У него там рябинок хватает, — ответил я. Я знал от отца, что отметинки эти были следами от оспы, но в то время Король еще не понимал, что это за штука такая — оспа.
Большая часть нашей школьной братии в этот день не сильно бралась за науку, потому что ребята глядели не в книжки и тетрадки, а следили за трехногой женщиной, которая время от времени показывалась то тут, то там. Учитель оказался и вправду человеком порядочным, и никто не дрожал перед ним от страха, как боялись бы человека вредного. В общем, ученики стали относиться к нему хорошо.
Раз в три месяца он уезжал в город и привозил коробку конфет и яблоки для ребятишек из школы. Если какой-нибудь ребенок оставался дома, наставник всегда приходил навестить его с конфетой или яблоком, а сам при этом смешно ковылял и жевал кусочек яблока, как лошадь. Поскольку учитель был таким мягким и добрым, его занятия редко когда пропускали.
Это был последний учитель из всех, какие были у меня, да и у Короля тоже, и у многих из нас. Он провел с нами порядочно времени. Плохое здоровье, вот что прикончило его. Он отправился в Корк, но скончался в пути, где-то около Трали.
К тому времени, как он уехал от нас, в голове у него не осталось ничего такого, чего я или Король, да и многие другие не успели уже хорошенько усвоить. Вскоре наставник решил, что я буду понемногу обучать остальных, а он уедет куда-то и сам продолжит учиться, потому что меня он уже ничему научить не мог. За какое-то время я многое у него перенял, но с тех пор, как учение стало затягиваться, я им немного пресытился.
Однажды учитель объяснил мне, что делать, повернулся и вышел на свежий воздух. Но к тому времени, когда он захотел вернуться, задание еще не было выполнено. Это раздражило наставника, и он впал в ярость. По правде сказать, это был первый раз, когда учитель при нас так себя вел. Следом он принялся за работу, не говоря лишних слов, потому что быстро взял себя в руки из страха, что ему самому станет хуже, если он продолжит сердиться.