Александр Мурашев: Демоны Алекса Дубаса
«Сноб» отправился на встречу с радиоведущим Алексом Дубасом, чтобы поговорить о том, как деньги меняют людей, и обо всем, что может заставить Дубаса плакать
Он еще не появился в дверях, а ты уже издалека слышишь знакомый голос. Алекс Дубас проходит по коридору театра и вслух интересуется всем, что видит вокруг. Например, девушка это или парень на афише спектакля? И сразу следующий вопрос: почему никто до него этим не интересовался?
Через шесть часов здесь, в крошечном зале театра «Практика», состоится самый первый прогон моноспектакля «Прометей». Этакий камин-аут, в котором вечно позитивный Дубас будет рассказывать о мужской грусти, тяжелой болезни мамы и попытке найти своих внутренних демонов. Дубас заметно нервничает, и то, что интервью назначено до премьеры, его явно не радует. «Все, что вы хотите узнать, будет сегодня в спектакле. Честно говоря, даже не знаю, что я вообще могу вам еще сказать, – говорит он. — Вы же наверняка будете спрашивать, как пришла идея создать спектакль?»
Я не буду. Даже по одному опубликованному в сети фрагменту «Прометея» — о том, как в самолете из-за турбуленции выпали кислородные маски и Дубас всерьез размышлял о собственном некрологе, — уже понятно, что для автора это своеобразная терапия. И ее смысл в том, чтобы вытащить на всеобщее обозрение сиюминутные мысли, которые любой из нас предпочитает держать при себе.
На голове Дубаса красная шапка — в последние годы он культивирует образ обаятельного мизантропа Стива Зиссу из «Водной жизни». Сам Дубас производит впечатление прямо противоположное: это человек, к которому ты отправляешься, чтобы задать вопросы, а в итоге сам рассказываешь ему все о себе. И уж точно Дубас не выглядит так, как будто переживает обещанный в анонсе к спектаклю «кризис среднего возраста». «Это, кстати, ошибка. Бог миловал, единственным кризисом в моей жизни был тинейджерский, случившийся лет в 14–16, — говорит мне Дубас. — Хотя возраст у меня уже вполне средний — мне 45 лет, — экзистенциальных проблем и вопросов вроде “зачем я живу” или “чем я занимаюсь” у меня никогда не было. Мне правда не на что жаловаться: я очень комфортно чувствую себя в социуме, в этих реалиях с перепадами настроения в обществе. Только я не анализировал, что я для этого сделал. Просто так живу».
С этого начинается «Прометей»: Дубас выходит на сцену и признается в том, что последние восемь лет он — абсолютно счастливый человек. Чем дальше, тем больше все происходящее напоминает задушевный разговор с другом, изливающим тебе на кухне душу после очередного бокала вина. Дубас надевает фартук и полтора часа методично лепит пельмени, попутно ненавязчиво рассказывая о том, как он встретил в Германии девушку, которая ему по-настоящему понравилась — и как в этой ситуации поступил он, счастливо женатый человек, который не хочет расстраивать супругу. Это сменяется воспоминанием о мечте детства стать ведущим «Клуба кинопутешественников» с Юрием Сенкевичем. Эта история неожиданно оборачивается размышлениями Дубаса о реинкарнации, Иисусе Христе и неверном выборе Гектора, отправившегося в заведомо смертельный бой с Ахиллом.
Вера в Бога — вопрос, который явно интересует Дубаса, когда-то изучавшего каждую конфессию по отдельности. «У меня даже была идея сделать на радио программу “Рейтинг религий”, — говорит Дубас. — Ты задаешь одни и те же вопросы муфтию, православному, буддисту: как вы относитесь к многоженству? К гомосексуализму? К деньгам? И так далее. И вот после каждого большого интервью слушатели голосуют за понравившиеся ответы, а мы в студии объявляем победителя».