Шандор Мараи: Свечи сгорают дотла
Каждую неделю Илья Данишевский отбирает для «Сноба» самое интересное из актуальной литературы. Сегодня мы публикуем фрагмент романа венгерского писателя Шандора Мараи (издательство «Носорог»). «Свечи сгорают дотла», впервые опубликованный в 1942 году, принес мировую славу своему автору лишь посмертно, в 1999 году, когда на Франкфуртской ярмарке были представлены его английский и немецкий переводы. Небольшой, но насыщенный эмоциями роман представляет собой монолог: его произносит или прокручивает в голове главный герой, пожилой аристократ, пригласивший на ужин в замок давнего друга, с которым не виделся несколько десятилетий. История дружбы, любви, верности и предательства конкретных людей у Мараи — это еще и трагическая картина распада прежнего миропорядка, потрясения, изменившего европейский мир и его привычные ценности.
При этом у Конрада было убежище, куда друг за ним последовать не мог: музыка. У него словно было тайное укрытие, и рука мира туда не дотягивалась. Хенрику медведь на ухо наступил, он довольствовался цыганской музыкой и венскими вальсами.
О музыке в училище не говорили, скорее, воспитатели и учащиеся терпели и разрешали ее, смотрели на нее как на возрастную причуду. У каждого свои слабости. Один разводит собак, чего бы это ни стоило, другой обожает верховую езду. Все лучше, чем в карты играть, думали они. Безопаснее, чем женщины, думали они.
Но генерал временами начинал подозревать, что музыка — не такая уж безопасная страсть. В училище, естественно, бурное увлечение ею не поощряли. Воспитание включало в себя понятие о музыке, но в общем смысле. О музыке там было известно только, что для нее нужны медные трубы, впереди идет тамбурмажор и периодически вскидывает вверх серебряную палку. За музыкантами шагает пони и тащит барабан. Эта музыка была громкой и регулярной, она задавала шаг марширующим солдатам, влекла на улицы гражданских и была неотъемлемым реквизитом для разнообразных парадов. Заслышав музыку, человек четче чеканил шаг, вот и все. Иногда музыка была шутливой, иногда — помпезной и торжественной. В остальном она никого не интересовала.