Письма отцу
Искренние, лиричные, смешные и с комком в горле, – эти письма, которые мы предложили написать известным людям своим отцам, возможно, и вас побудят изложить на бумаге все то, что наши родные заслуживают услышать.
Тонатью Гарсиа, мексиканский режиссер, победитель ММКФ-2023
Здравствуй, папа!
Как ты помнишь, весной я ездил в Россию – представлять фильм на Московском кинофестивале. Я вернулся за два дня до твоего 80-летнего юбилея, привез сувениры и бутылку водки. А ты неожиданно назвал лучшим подарком три награды, которые мое кино получило в Москве. Если бы ты только знал, какими ценными были для меня твои слова!
Мне трудно говорить с тобой откровенно, потому что я горделив и упрям, а ты все еще слишком давишь авторитетом. Но кому-то в России пришла идея, что я должен написать о наших отношениях в письме. И вот я впервые в жизни пишу тебе, хотя ты об этом ничего не знаешь. Давно ушли в прошлое времена, когда возраст позволял мне называть тебя папочкой. Воспоминания, как ты носил меня на руках и играл со мной, настолько размыты, что я сомневаюсь в их реальности. Мне кажется, что для нас, шестерых детей, ты с рождения был непререкаемым авторитетом, главой семьи, которого лучше не сердить.
Конечно, теперь твой четвертый сын понимает многое: твое молчание, безумное количество времени, которое ты отдавал работе, повседневные заботы. Ты был прав, когда заставлял нас делать домашние задания и помогать по хозяйству, приучаясь к труду и порядку. Я балансировал на грани отчисления из школы, но после твоего строгого выговора взялся за учебу и получил отличное образование. Ты находил время возить нас в путешествия по стране. Хотя я иногда скучал в музеях, нам было важно увидеть Мексику, проникнуться гордостью за нашу культуру, историческое наследие, богатство земли. Одно время я сердился, что ты дал нам странные имена, которые люди все время просят повторить по слогам. А потом узнал, что Тонатиа означает «Пятый сын Солнца» на науатле, языке древних ацтеков. Разумеется, сейчас я горжусь своим именем и кровью, которая течет в моих жилах.
Ты не ходил ни на мои скрипичные концерты в консерватории, ни на концерты симфонического оркестра, где я играл. Карьера в искусстве казалась тебе бесперспективной. Но ты все равно поддержал меня, когда я ее выбрал. Вы с мамой собрали деньги, чтобы купить мне профессиональный инструмент. Меня восхищает, что вы с ней до сих пор вместе. Мне почти не доводилось видеть, как вы ругаетесь, вы не позволяли себе ссориться у нас на глазах. Это давало нам ощущение безопасности. Не сомневаюсь, что у вас случались разногласия и конфликты, но вы всегда находили решение.
Многим вещам ты учил не словами, а историей своей жизни. Оставшись без отца к десяти годам, ты приехал в столицу с мамой, которая не умела ни читать, ни писать. Она соглашалась на любую работу, чтобы дать детям лучшую жизнь. Сколько бы ограничений ни было в моем детстве, в твоем их было в сто раз больше. Я помню рассказы об игрушках вроде деревянного ящика, в котором вы возили друг друга по улицам за веревку. Ты устроился сельским учителем, едва окончив школу, работал в классе с деревянными стенами и жестяной крышей. Тебя вело убеждение, что преодоление испытаний делает нас сильнее, пробуждает креативность. Ты верил, что образование не должно состоять в зубрежке. Человека нужно научить раздувать в себе искры знаний, сомневаться, спрашивать, учиться всегда и везде.
Мы с детства без всяких объяснений видели, сколько сил и страсти вы с мамой вкладывали, чтобы вытащить как можно больше детей из отсталости и неграмотности. Ты любишь повторять, что образование делает нас свободными людьми и сознательными гражданами, полезными стране. Благодаря тебе я понял, что труд – фундаментальная часть развития личности, что работа должна быть не обузой, а источником радости и знаний. Трудолюбие и целеустремленность сделали тебя депутатом конгресса мексиканской провинции Веракруз, а затем – главой ее правительства. Все мы участвовали в избирательных кампаниях, потому что верили в твою честность. Мы видели в тебе политика нового типа, неподвластного коррупции.
Наша семья не раз переживала трудные моменты непонимания и отчуждения. Ты не был мне другом или жилеткой, в которую я мог поплакать, но я жил с уверенностью, что могу рассчитывать на тебя. Ты не винил меня, когда из-за моего безрассудства пострадал младший брат. Ты помогал деньгами, когда я в 20 лет первый раз стал отцом. Тебе не были свойственны нежные жесты, знаки внимания по отношению к жене и маленьким детям. Твоя суровость особенно бросалась в глаза на фоне маминой открытости и общительности. Но это не значило, что ты нас не любил. Ты проявлял любовь по-другому – уважением к любому нашему выбору, постоянной готовностью поддержать нас, облегчить наш путь. Как и ты, я упрям и скрытен в том, что касается эмоций. Когда я осознал, что унаследовал эти качества, постарался их изменить, стать мягче. Упрямство еще осталось, но я перестал быть интровертом, научился проявлять нежность. Да, в детстве мне не хватало твоего тепла, но если бы мне предложили изменить прошлое, я бы снова захотел родиться твоим сыном.
Отец, я знаю, ты не будешь рядом вечно. Но когда твоя свеча погаснет, часть света останется во мне и моих детях. Мы понесем его дальше. Сейчас я ценю время, которое мы проводим вместе, с радостью прихожу в гости, обедаю за одним столом с тобой и мамой. И после твоего ухода мы продолжим собираться в отчем доме, вспоминая только хорошее.
Жизнь подарила нам образцового отца. Спасибо за все, папочка!
Леонид Овруцкий, композитор, продюсер, группа «Кватро»
Ты – моя мелодия...
Ты – человек, который научил меня чувствовать музыку, понимать ее смыслы вплоть до нюансов, которые невозможно передать словами, трансформировать ее эмоции в образы. Музыкальный язык понимают все без исключения, но он очень многообразен. Вопрос только в том, какие его формы человек слышал и впитывал с детства. А это уже зависит от родителей.
Нам с сестрой повезло расти в музыкальной семье, где оба родителя окончили консерваторию по классу фортепиано. Вы с мамой не стали концертирующими пианистами, но все равно были тесно связаны с музыкой. Мама преподавала фортепиано, ты работал на радио «Ностальжи». Собирание разной интересной музыки всегда доставляло тебе огромное удовольствие. Совсем маленьким, в три-четыре года, прибегая к вам с мамой, я слышал то что-то французское на пластинке, то Стиви Уандера. Мне кажется, детские впечатления и создали в моей голове то, что развилось в способность воспринимать большое количество музыкальных смыслов. Несмотря на то что педагог в нашей семье – мама, именно ты учил меня играть на фортепиано. Я был способным, но ленился, искал всяческие способы увильнуть. А ты придумывал, как заставить меня заниматься. Шла вечная борьба – кто кого. Я очень хорошо запомнил историю с диктофоном. Когда ты уходил на работу или по делам, а я оставался за инструментом, ты ставил диктофон и говорил: «Когда я вернусь, кассета должна быть записана с двух сторон». На каждой стороне по 45 минут. Я играл пять минут, а потом в реальном времени переписывал отрывок с одного магнитофона на другой, пока не заполнял кассету. Это было интереснее, чем играть на фортепиано. Мне не нравилось, что обучение музыке требует бесконечных повторений – физических, как в балете.
Ты победил, потому что передал нам с сестрой свое стремление найти во всем идею. Когда ты помогал нам с сочинениями, писать что-то простое казалось тебе скучным. Твой потрясающий аналитический ум позволял отыскивать в текстах особые идеи, логику. И с этого начинать. Сейчас такой подход очень мне помогает, когда я сочиняю музыку. Ты никогда ее не сочинял, но принципу меня научил. Без идеи я могу сколько угодно сидеть перед чистым листом, но что бы я ни делал, чтобы его заполнить, смысла не будет. А когда идея в голове появляется, она меня ведет. Распаковать ее – вопрос техники.
Ты всегда был и остаешься логиком с удивительно цепким умом, способным схватить суть за считаные секунды. В юности мне было сложно и обидно с тобой спорить. Ты всегда выигрывал, потому что логически выстраивал лучшие модели. Я приходил отстаивать какое-нибудь свое мнение, но все мои аргументы моментально становились неубедительными. Со временем это твое умение мне тоже передалось.
С тобой всегда интересно, потому что ты видишь мир немного шире, чем остальные. Видеть реальность большой и многомерной – очень увлекательная, но непростая игра. Я бы хотел обучить ей своих детей. Пример родителей – великая вещь. Мои дети пока совсем маленькие, и я уже не раз пытался выведать у тебя, как их воспитывать, что такого особенного было в нашем воспитании. Ты говоришь, что главное – проводить с детьми много времени, уделять много внимания. Ты вкладывал в нас с сестрой огромное количество сил и энергии. У меня в памяти до сих пор всплывает раннее морозное утро, когда ты вез меня куда-то на санках. Я сидел, совсем маленький, укутанный в тулуп, видел впереди твою широкую спину, слышал в тишине хруст снега под твоими ногами. Холод, рань несусветная – но меня нужно куда-то отвезти, и ты везешь.
Ты сейчас не такой активный, пришла наша очередь принимать активное участие в твоей жизни и окружать тебя любовью. Безусловная любовь родителей – важный элемент гармонии, в которой росли мы с сестрой. Нас воспитывали достаточно строго, и ругали, и наказывали, но строгость в памяти не отложилась. Только ощущение счастливого детства и большой любви. И в этом – твоя огромная заслуга, папа.
Станислав Магкеев, игрок ФК «Локомотив»
Здравствуй, папа!
Мне очень повезло быть твоим сыном. В большой степени благодаря тебе я стал тем, кем стал. Ты не только привил мне любовь к спорту, но и позволил самому выбрать, чем я хочу заниматься. Хотя этот разговор у нас состоялся, когда мне было всего 6 лет, я никогда его не забуду. В твоем спортивном прошлом были единоборства, поэтому ты отдал меня в секцию тхэквондо. Как-то после тренировки мы сели в машину, и я признался, что больше хочу играть в футбол. Ты сказал: «Мы с мамой согласны, если ты понимаешь, что сделал серьезный выбор. Не будет так, что сегодня футбол, завтра – теннис, послезавтра – борьба. Если выбираешь футбол, ты должен погрузиться в него и стараться достичь успехов».