«В театр приходят не за развлечением, а за разговором»
Главный редактор «Правил жизни» Трифон Бебутов встретился с Евгением Цыгановым, звездой нового сериала KION «Первый номер», и поговорил с ним о мечтах, опустошении и роли искусства в изменившемся мире.
Трифон Бебутов: Я в случае с «Первым номером» человек пристрастный, так как сам главред. История Esquire, «Правил жизни» – все это переплетается. Мне интересны твои ощущения от «Первого номера». Что для тебя эта история значит?
Евгений Цыганов: Изначально меня этот сценарий заинтересовал тем, что в нем есть ощущение времени в отличие от большинства других, которые я сейчас получаю. В нем нет ретро-оттенка, он не отстраненный, не сказка. Хотя изначально он был, кажется, чуть ли не про «Птюч» или про другой глянцевый журнал начала нулевых.
Трифон: Про «ОМ», наверное.
Евгений: Или про «ОМ». Но потом авторы подумали: а почему бы, собственно, не поместить его в настоящее время? Это ведь все происходит на наших глазах – уходят франшизы, закрываются журналы, уезжают люди, которые ими занимаются. Мой персонаж тоже вполне узнаваемый – популярный лет десять назад писатель, который застрял в нулевых, словил звездочку, бухал, веселился. Так было с большинством моих друзей и знакомых. Да и со мной. Я тогда в какой-то момент поймал себя на таком ощущении: как будто мы сидим на вокзале и ждем поезда, а он все не приходит и не приходит. Уже утро, рассвет, мы пьем и продолжаем коротать время. «Ну, давай еще по пивку. Ну, коктейльчик давай закажем. Ну, пойдем пока в соседнее заведение». А поезда все нет и нет. Недавно у меня возникло чувство, что поезд пришел.
Трифон: А куда идет этот поезд? В каком направлении?
Евгений: Ответа нет. Но мы в нем. Жизнь, если в ней есть какое-то развитие, не дает тебе никаких гарантий. Но, с другой стороны, когда нет гарантий, нельзя остановиться и перестать думать: ты рефлексируешь, ты внимателен к происходящему, задаешь себе вопросы. Я вижу, что рефлексия накрыла и зрителей тоже, – в театр приходят не за развлечением, а за разговором. Вопросов много, ответов мало. А где их искать? В телевизоре? Идут за ответами к Чехову, Островскому, Пушкину.
Трифон: И классика становится опять актуальной.
Евгений: Наткнулся на фразу женщины-критика: «Я слышала сегодня стук сердца зала». Мне кажется, сегодня у людей нервы более обнажены. И когда ты заговариваешь на какую-то важную для них тему, по этому нерву проходит импульс. Да даже говорить не обязательно. Это называется: есть о чем помолчать.
Трифон: О культуре отмены, предположим, или даже вот о цензуре.
Евгений: Ну, мне кажется, что запреты у нас часто воспринимаются даже с некоторым ностальгическим умилением. Когда вышел закон о том, что в кадре нельзя курить, я достал сигарету на съемках, и ко мне подошли по очереди человек десять. «А вы знаете, курить-то нельзя!» Осветитель, звукорежиссер, реквизитор. И они это произносят с таким…
Трифон: Наслаждением?
Евгений: С такой радостью от этого знания!
Трифон: И вот в этом изменившемся мире, где все на ЗОЖе и ни про кого нельзя шутить, оказывается Константин Иноземцев.
Евгений: Да. Ну он, конечно, немного динозавр. То, как он живет, мы с другом в свое время называли «чемпионатом по саморазрушению». Кто-то этот чемпионат проиграл и вышел из гонки. А кто-то выиграл – этих людей с нами уже нет. Иноземцев – чувак, которого, по большому счету, уже не должно быть на свете или, может быть, вот-вот не станет. И понятно, что он свой ресурс уже растратил.
Не то чтобы он борец, но смириться с изменившимся миром не может. Буковски писал: «В человеке самое главное – стиль, стиль – это все». Вот это чувство стиля у Иноземцева есть. Он говорит: «Я великий писатель земли русской». Ну не может в его представлении великий писатель земли русской завести жену и двух детишек и взять ипотеку. А брать деньги в одном банке, чтобы закрыть долги в другом, может, как и кататься на подаренной кем-то тачке.
Трифон: На «Гелендвагене». Мне, кстати говоря, очень понравилась эта деталь – что машину Иноземцеву дала любовница.
Евгений: Да. Когда на площадке появилась эта машина, я сразу Климу (Клим Козинский, режиссер «Первого номера». – «Правила жизни») сказал, что у Иноземцева не может быть такой тачки. Да, он любит пустить пыль в глаза, но он голодранец.
Трифон: И самозванец?
Евгений: Безусловно. Я хорошо знаю этот типаж. Талантливый чувак, который на волне успеха понимает, что развивать свой дар не имеет особого смысла, и скользит по поверхности.