С того цвета
Какого цвета небо? На этот очевидный вопрос люди прошлого могли бы дать самые разные ответы. «Правила жизни» разбираются в истории цвета и выясняют, чем светло-осиновый отличается от ольхового и при чем здесь моллюски.
Иоганн Вольфганг Гете в своем «Учении о цвете» писал: «Цвет, в общем, вызывает у людей большую радость. Глаз нуждается в нем так же, как он нуждается в свете. Вспомните, как мы оживаем, когда в пасмурный день солнце вдруг осветит часть местности и краски станут там ярче. Из глубокого чувства этого несказанного наслаждения, вероятно, и родилось представление о целебной силе цветных драгоценных камней».
Принято считать, что в начале было всего два цвета: черный и белый – свет и темнота, жизнь и смерть. Люди палеолита не воспринимали цвета так, как мы, они оперировали состояниями. Об этом свидетельствует тот факт, что у некоторых коренных народов Амазонии и Австралии к приходу европейцев взгляд на мир все еще оставался «монохромным». Позже к черному и белому добавился красный, цвет огня. В этот момент мир в сознании человека разбился на три уровня: свет – верхний мир, тьма – нижний, красный – мир людей и прирученного пламени. Отголоски этой тройственности, несмотря на ее архаичность, сохраняются в культуре до сих пор. Например, в индийской философии эти три цвета считаются изначальными и соответствуют трем гунам, «нитям существования мира». Белый символизирует чистоту и безмятежность, красный – активное начало, порождающее карму, черный – подавленность и апатию.
Со временем появились зеленый и желтый, затем синий и остальные цвета. Понимание цвета эволюционировало вместе с абстрактным мышлением. То, что люди прошлого относились к цветам совершенно не так, как мы, – неожиданное открытие. Настолько потрясающее, что британский премьер-министр и по совместительству виднейший знаток Гомера Уильям Гладстон, несмотря на выдающийся ум, так и не смог до конца осознать эту концепцию. Он первым обнаружил, что греки гомеровской эпохи были словно слепы, когда дело касалось цвета. «Илиада» и «Одиссея» пестрят описаниями «винноцветного моря», «зеленого меда», «фиолетовых овец», «волос цвета гиацинта». Гладстон подсчитал, что Гомер использовал слово «черный» около 170 раз, «белый» – около ста. Остальные же цвета были почти выброшены из повествования: красный появляется тринадцать раз, желтый – не больше десяти, фиолетовый – шесть. При этом слова, описывающего синий цвет, нет вовсе. Гладстона настолько поразил этот «античный дальтонизм», что он высказал радикальнейшую гипотезу: древние греки отличались от нас анатомически: у них было недоразвитое зрение.
Впоследствии историки пришли к выводу, что «цветовая слепота примитивных народов» – лишь вопрос мышления. Чем сложнее становилось общество и абстрактнее его идеи, тем больше цветов открывали для себя люди. Достаточно привести в пример африканское племя кафров, в языке которого имеется 31 слово для обозначения цвета домашнего скота, однако синий и зеленый объединены одним словом – в их разделении просто не было практической необходимости. С этой точки зрения человеческую историю можно представить как эволюцию цвета: от черно-красно-белой картины мира палеолита к ньютоновскому семицветному спектру и HEX-кодам, способным зашифровать 16 миллионов оттенков.
После архаичного Гомера цветовосприятие у древних стало совершеннее. Цари Ассирии и Вавилона надевали ярко-красные плащи поверх белых одеяний, чтобы подчеркнуть свою воинственность. Египтяне с особым почтением относились к желто-золотому, символизировавшему власть фараона и солнечный диск. Найденный ими сульфид мышьяка, аурипигмент (он же минеральная краска «королевская желтая»), использовался для покрытия статуй и саркофагов, заменяя золото. Пикты прославились пристрастием к синей краске, которую добывали из растения вайда и использовали для нанесения узоров на тело перед битвами.