«Не дело культуры — воспитывать солдат»
Борис Гребенщиков рассказал «Огоньку» о том, что ему мешает закончить новый альбом, почему он боится конкуренции и никогда не испытывает ностальгии
Третий год подряд Борис Гребенщиков становится артдиректором международного музыкального фестиваля «Части света». Мы встретились с ним за кулисами, между саундчеками исполнительницы мантр Дечен и основателей британского фолк-рока Steeleye Span.
— Чем вам так пришлась по душе работа арт-директора?
— Дело в том, что я в последний раз работал, на моей памяти, в 1986 году, когда в течение четырех месяцев был руководителем самодеятельности в «Тепловом центре номер два». С тех пор я не работал ни секунды. То, что я делаю здесь как арт-директор, — я веселюсь, получаю удовольствие. Действительный организатор, двигатель всего и великий человек Илья Бортнюк (продюсер и директор фестиваля «Части света». — «О») говорит мне, мол, ты хотел бы позвать на фестиваль таких-то и таких музыкантов?.. Нет, отвечаю, я хотел бы таких и таких. И называю заведомо невозможные варианты. После чего он через два месяца звонит и говорит: вроде бы с ними договорились. Я вешаю трубку и долго хохочу. Вот и вся моя работа — детское удивление, что и это тоже возможно. Так на этом фестивале появляются люди, о которых я даже не мечтал, что их можно вытащить, но они вытащились с удовольствием. Когда я слышу Terakaft (одна из самых известных туарегских групп, музыканты живут в Кидале и в Тесалите, в пустыне, на северовостоке Мали. — «О») в Юсуповском саду, у меня в сердце бушует радость, потому что мы сделали невозможное. Или когда приезжал и провел один из своих последних концертов светлой памяти Ранкинг Роджер, великий мастер группы The Beat.
Нет ничего сложного. Нужно просто провести свою жизнь так, как я ее провел, и тогда все начинает происходить само по себе. Многие люди приходят на фестиваль потому, что на афишах стоит имя БГ, и они думают: ну вряд ли он что-то ужасное притащит, и они правы. Невозможно людей заставить что-то слушать. Мы же не коммунистическая партия, чтобы заставлять.
— Вы назвали «Части света» «фестивалем всемирной музыки». Это такая маркетинговая фишка?
— Это не маркетинг, мы действительно стараемся, чтобы на фестивале выступили музыканты с самых невероятных концов света. (В сторону, коллеге) Кстати, исландцев надо на следующий год позвать! 15-летний опыт ведения радиопередачи «Аэростат» дает мне возможность оценить исполнителя более или менее взвешенно, объективно. У меня в передаче музыка со всего мира звучит, и я стараюсь соблюдать баланс.
— Что общего у тех исполнителей, которых вы привозите на фестиваль? Первое — это то, что они вам нравятся, а еще что?
— Их музыка мне нравится, потому что она важна. А важна она с одной точки зрения: мы живем в удивительную эпоху, когда контакты между разными частями света являются не плодом воображения, не фантазией, а повседневной реальностью. Когда Рави Шанкар приезжал на Вудсток, это все-таки была экзотика — вот какой-то индус приехал, вот он играет, и все с удивлением и восторгом слушают его. Теперь это реальность, и удивительность нашего времени в том, что музыка разных частей света постоянно оплодотворяет друг друга, постоянно возникают самые невероятные комбинации. Сейчас создалась невероятная коллаборация: кельтский психоделический мастер записал альбом с электроником-миксером из Йоханнесбурга. Получилось идеально. Потому что, как бы расисты ни старались всех нас рассовать по ящичкам и клеточкам, любая нация, обреченная существовать вне всех остальных, вымирает. И будущее именно за смешением культур, рас, всего остального. И когда мы узнаем музыку друг друга, наша музыка становится лучше и богаче.
— Какие еще идеи сегодня транслирует мировая музыка?
— Я не думаю, что в музыке вообще есть идеи, потому что музыка гораздо больше любых идей. Идеи рождаются в уме человека, а ум человека — вообще маленькая вещь и одномерная. Вселенная значительно, бесконечно шире, бесконечно глубже, бесконечно лучше.
— Что вам как музыканту, профессионально, дает такая деятельность, работа с другими группами?
— Я не профессионал, я до сих пор любитель — я люблю то, что я делаю. Но это мне дает возможность посмотреть, потрогать, услышать своими ушами то, как люди с разных концов вселенной занимаются музыкой. Как у них получается то, что они делают. Я слушаю — и мне интересно.