«Это заколдованный круг. И мы в нем находимся»
Автор книги «Нет места для России» американский дипломат Уильям Хилл — о природе конфронтации Запада и России и шансах из нее выбраться
В США вышла новая книга эксперта вашингтонского Центра им. Вудро Вильсона Уильяма Хилла «Нет места для России» — о причинах нынешнего противостояния РФ и Запада. Накануне презентации в Российском совете по международным делам в Москве «Огонек» поговорил с ее автором, который был в гуще многих событий, из которых выросла нынешняя конфронтация.
— Господин Хилл, в новой книге вы, в отличие от многих, кто комментирует отношения России и Запада, не обвиняете во всех проблемах лишь одну сторону. Редкий взгляд на ситуацию по нынешним временам...
— Не знаю, повлияет ли это на мою популярность в США, но я старался показать, как мы дошли до того, что видим сегодня. Помню, в 1989 году я в офисе «Голоса Америки» в Вашингтоне по телевизору наблюдал за падением Берлинской стены: это было время больших надежд на перемены в международных отношениях. А в марте 2014-го я собирался со своими студентами в Россию, чтобы запустить программу обмена вашингтонского National War College (Национального военного колледжа при Минобороны США.— «О») с российской Военной академией Генерального штаба. Мы семь лет работали над этим, готовили соглашение о постоянном обмене студентами и преподавателями. Все было перечеркнуто американской реакцией на российское вторжение в Крым.
Что случилось? Кажется, и мы, и русские старались разработать новую систему отношений в мире и в Европе. Но в 2014-м по Европе вновь прошла линия раздела: Россия на одной стороне, Америка и ее европейские союзники — на другой. Разделительная линия теперь пролегает восточнее, но разделение Европы реальность. Этого не хотели мы, этого не хотели русские, но это случилось. Почему? Мое объяснение: какого-то конкретного решения не было, к ситуации привел ряд решений с обеих сторон.
Итог таков. НАТО и ЕС занимают все более важное место в вопросах европейской безопасности, и в этой системе попросту нет места для России. Россия исключена из многих процессов. Я это говорю не с точки зрения осуждения американской и западной политики — я констатирую. Нам на Западе надо понять: если мы настаиваем на таком положении дел, Россия никогда этим не будет довольна. А раз так, то, по сути, задача в том, чтобы построить новую систему, при которой Россия может принимать участие в разработке и принятии самых важных решений.
— У вас есть ответ на вопрос, почему для России нет места в этом «новом порядке»?
— В 1990-е мы сотрудничали довольно успешно. На постсоветском пространстве, на Балканах — взять ту же миротворческую операцию в Боснии и Герцеговине. Но среди нас с самого начала были разные мнения о том, как строить новый порядок. Михаил Горбачев и те, кто после него пришли к власти в России, полагали, что возникнет некая общеевропейская организация, которая будет решать ключевые вопросы европейской повестки. Россия в рамках ОБСЕ постоянно предлагала создать некий общеевропейский совет безопасности с участием США, России, Великобритании, Франции — ведущих стран континента.
В свою очередь, американцы и европейцы (особенно западные) в ЕС и НАТО считали, что и после окончания холодной войны должен сохраняться ряд институтов, так как у каждой организации своя сфера ответственности. Скажем, у НАТО были военные возможности, которых у ЕС и ОБСЕ не было. Структуры НАТО в первую войну в Персидском заливе были основой коалиции против Саддама Хусейна. И мы думали: надо сохранить НАТО как инструмент для организации международных действий.
Европейцы были заинтересованы в более глубокой интеграции в рамках ЕС: они строили свой союз. Поэтому хотели — и это было проблемой для нас, американцев,— из этих процессов США понемногу исключить. Опять же ЕС строили не против России, но, когда вопрос коснулся бывших членов Варшавского договора, возникала идея: их надо включать, чтобы помочь в переходе от социализма к рыночной экономике. Утверждалось, что это не направлено против России. Но европейцы не раз говорили, что Россия слишком большая, чтобы стать членом ЕС. И исключили ее из процесса.
— А с НАТО что не сложилось?
— В 2002 году бывший госсекретарь США Джеймс Бейкер сказал, что пора обсуждать возможность включить Россию в НАТО.
Это было сказано после войны против Сербии в 1999-м, которая испортила отношения США и России. Возникло недоверие. А в новом столетии, когда НАТО и ЕС расширялись, мы столкнулись с Россией и с ее интересами на постсоветском пространстве. Были и другие вопросы, по которым мы не соглашались, но этот, по-моему, главный. Мы в 2002– 2004 годах приняли много стран в НАТО и ЕС. Начались цветные революции. Деятельность ЕС и США в таких странах, как Украина, Грузия, Молдавия, Белоруссия, активизировалась.
Российские руководители плохо принимали расширение сферы влияния НАТО и ЕС. В итоге мы получили речь Владимира Путина в Мюнхене в 2007-м и войну в Грузии в 2008 году. Так называемая перезагрузка в 2009-м отношения вроде бы восстановила. Но в 2011-м случилась Ливия. Мандат ООН был в основном гуманитарным, но мы (Запад.— «О») все же свергли Каддафи, сменили режим. Я слышал от коллег, что Владимир Путин очень серьезно воспринял эти события.