Что делает «англичанка»?
Показательная сдержанность официального Лондона в оценках резкого обострения армяно-азербайджанского конфликта вокруг Карабаха при очевидной вовлеченности в процесс Турции далеко не всеми воспринимается спокойно: богатая история британских комбинаций на Среднем Востоке вообще и в кавказском регионе в частности едва ли не в каждой происходящей здесь «ситуации» заставляет искать «фирменный след». Насколько обоснованы такие поиски сегодня?
Новая вспышка военного конфликта между Арменией и Азербайджаном при активном турецком участии вызвала во всем мире понятную реакцию: тревожатся в ООН, беспокоятся в мировых столицах (наиболее активно в Европе выступает Макрон, ведь Франция — сопредседатель Минской группы ОБСЕ по Карабаху), озабоченность высказали США (тоже сопредседатель), ну и, разумеется, Россия (которая, отметим, оказалась в самом сложном положении с учетом треугольника сложившихся у нее отношений с Турцией, Арменией и Азербайджаном).
У Британии важные традиционные интересы в регионе, включая, конечно, и важнейшую военную базу на Кипре. И как реагирует на эскалацию Альбион? Показательно сдержанно. Нет, не совсем уж полное молчание (это было бы слишком нарочито), но демонстративная отстраненность. И именно это бросается в глаза и вызывает вопросы в ситуации, когда никто толком не знает, как реагировать, но все одинаково встревожены.
Лондон, получается, встревожен меньше других (или вовсе не обеспокоен происходящим). И как это понимать, если Азербайджан, по сути, официально объявил войну Армении, а Турция, тоже вполне официально, объявила о полной военно-политической поддержке Азербайджана? Немудрено, что у многих «понимание» автоматом приходит конспирологическое: поскольку ситуация складывается совершенно невозможная, тут не обошлось без «коварной англичанки», которая столетиями ведет «большую игру» за влияние на Среднем Востоке и в Центральной Азии. Есть ли действительные основания подозревать, что и на этот раз опасения справедливы? Давайте разбираться.
Начать с того, что премьер-министр Великобритании Борис Джонсон едва ли не первым из западных лидеров провел переговоры с президентом Эрдоганом по телефону 28 сентября. Буквально сразу после начала боев в Карабахе и именно с Эрдоганом, то есть еще до публичных деклараций турецкого руководства о всесторонней и безграничной поддержке в конфликте Азербайджана. Подробности разговора не ясны, насколько твердо и в каких выражениях британский премьер призывал (если призывал) к сдержанности — не сообщалось. Еще на официальном уровне было заявление британского министра иностранных дел Доминика Рааба. Точнее, не его одного, а совместное с канадским министром — с призывом к прекращению огня. Но и только.
С другой стороны, уже после начала конфликта, 30 сентября, на лондонском форуме (вебинаре), организованном Центром за британо-турецкое взаимопонимание (Centre for British-Turkish Understanding), выступил турецкий министр обороны генерал Хулуси Акар. Говорил об «особых отношениях» между Турцией и Англией, о ситуации в Восточном Средиземноморье и о… Карабахе. Генерал напомнил о «глубоких исторических связях» между Турцией и Великобританией, не имея, очевидно, в виду две последние большие войны, а скорее войну Крымскую. И, еще интереснее, он поставил знак равенства (!) в положении Турции и Британии после «Брексита»: страны, говорил турецкий военный министр, сближает, что вне Европейского союза они теперь одинаковы — союзники по НАТО вне ЕС.
С турецкой стороны, разумеется, можно принять «желаемое за действительное», но интрига все же просматривается. И эксперты на интригу тут же указали, припомнив события недавнего времени: когда, незадолго до вспышки в Карабахе, возник греко-турецкий конфликт вокруг прав на геологоразведку в Восточном Средиземноморье у острова Кастеллорисо, Франция и США направили в этот район военные корабли для демонстрации поддержки Греции. А Британия провела 11 сентября совместные военно-морские учения с Турцией! С участием британского фрегата HMS Argyll и турецкого TCG Giresun (бывший фрегат ВМС США).
Особые отношения
Видимых последствий эти морские демонстрации не имели, но вектор обозначили: амбиции президента Эрдогана сделать Турцию региональной супердержавой (вопреки членству в НАТО, но при опоре на структуры в НАТО) сомнений больше не вызывают. И чем дальше — тем больше «обрастают» фактами. Беспокойство в ЕС и НАТО по поводу турецкой «самодеятельности» растет, а что толку? Хотя рычаги давления на Анкару у партнеров по альянсу есть, но в этих же «рычагах» и слабость: нельзя забывать, что Турция держит «ключи к воротам» в Европу для огромной массы беженцев. Сегодня в Турции до 4 млн беженцев из конфликтных зон: и по соседству, и из более отдаленных мест в Африке и Азии. А что если выпустит их на континент?