«Брексит» обрел границы
Итак, два с лишним года спустя — 873 дня, если точно — после судьбоносного референдума по «Брекситу» договоренность о новых отношениях между Британией и ЕС достигнута. Тереза Мэй теперь добивается ее одобрения дома, а в конце недели, 25 ноября, состоится саммит ЕС, на котором соглашение скорее всего будет одобрено 27 членами сообщества — теми, кто остается. О чем же договорились?
Хороших новостей на данный момент, пожалуй, две. Первая состоит в том, что стороны договорились договариваться и дальше. Вторая — обе они понимают, что ограничивать этот процесс жесткими временными рамками неконструктивно. Все зависит от того, как пойдет. А вот как оценивать все остальное — то бишь конкретику — пока неясно.
Чем дольше, тем лучше
В ходе тяжелых (правильнее даже сказать, изматывающих) переговоров найдена, как надеются стороны, и формула для решения самого заковыристого вопроса — о статусе ирландской границы. Эта линия, казавшаяся до недавнего времени условной (так как обе разделенные ею страны входили в ЕС), останется после «Брексита» единственной сухопутной границей между Британией и Евросоюзом. Первоначально европейские переговорщики предлагали отодвинуть эту границу куда-то в Ирландское море между двумя главными Британскими островами, то есть оставить Северную Ирландию в таможенном союзе с Европой, а Британию исключить. Но для Лондона сама по себе «жесткая граница» была «красной линией». И вот компромисс: граница таможенного союза распространяется на… все пространство Соединенного Королевства!
В чем тут закавыка? Если допустить, чтобы выделилась хотя бы одна из частей Соединенного Королевства (Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия), пусть даже условно, для ограниченного набора таможенных и торговых случаев (в частности, речь о продовольственных продуктах), то сразу возникает призрак распада союзного государства. К тому же эдакое полуотделение Ольстера (в данном случае речь о Северной Ирландии, входящей в Соединенное Королевство.— «О») грозит вызвать цепную реакцию — шотландские националисты и так не оставили идею независимости, а валлийская национальная партия «Плайд Камри» впервые после долгого перерыва заговорила бы о том же.
Мало того. Не стоит забывать и о раскладах в британском парламенте: правительство консерваторов не имеет рабочего большинства и опирается на поддержку небольшой фракции депутатов протестантской ольстерской Демократической юнионистской партии, в основе политической линии которой — недоверие к «проискам» националистов, только якобы и мечтающих о воссоединении Ирландии.
Эти несомненные «конъюнктурные плюсы» или, если угодно, «бюрократическое изящество» компромисса, смысл которого в том, чтобы «временно» ничего не менять, отодвигая как можно дальше болезненные решения, начисто смазывает одно обстоятельство. Если взглянуть на него непредвзято, без груза боязни возможных последствий, оно выглядит как полная сдача британских позиций по «Брекситу» в пользу ЕС.
В самом деле, это «временное» решение оставляет Британию в таможенном союзе с ЕС, в едином рынке, да еще и на неопределенное время, пока не будет найдено иное, долгосрочное решение. Известно, что нет ничего более постоянного, чем временное, и «брекситерам» кажется, что этот коварный ход со стороны ЕС и противников «Брексита» в Великобритании применен с целью спустить на тормозах саму идею «выхода из ЕС». То есть, настаивают они, попрана — или будет попрана — «воля народа», выраженная на референдуме 2016 года.
Между «брекситерами» и «римейнерами»
Согласованный документ по «Брекситу» представляет собой объемистый том примерно в 500 страниц, хотя политическая декларация двух сторон может свестись всего к нескольким страницам. Во всяком случае, все последние дни его под микроскопом изучали министры кабинета Терезы Мэй, оппозиция и предприниматели по обе стороны Ла-Манша, для которых сохранение более или менее легкого доступа на рынки друг друга жизненно важно.
На прошлой неделе Терезе Мэй с трудом удалось добиться одобрения сделки правительством. Это победа, но не слишком убедительная. Несколько членов кабинета (на момент подписания номера пятеро.— «О») ушли в знак несогласия, самой знаковой следует признать отставку министра по делам «Брексита» Доминика Рааба. Как сообщает пресса, 10 министров выразили возражения. Следующий этап — добиться поддержки в парламенте, что будет несопоставимо труднее.
Соглашение, также в конце этой недели — 25 ноября, будет представлено на одобрение саммита ЕС. Впрочем, со стороны ЕС вряд ли будут принципиальные возражения: даже если какие-то детали и не понравятся лидерам ЕС Франции и Германии, перевесит общее желание перейти к реформированию ЕС от замучившего всех «Брексита», который к тому же служит и крайне дурным прецедентом (для той же Италии). Другое дело в Великобритании: острые противоречия, которые переход к конкретике лишь обострил, теперь выльются в острое противостояние в парламенте, в прессе, в общественных дискуссиях. Неопределенностей множество. Выстоит ли правительство, если парламент отвергнет сделку, будут ли новые выборы или новый референдум? И что будет в случае no deal, то есть отсутствия договоренности: означает ли это выход Британии из ЕС автоматом или, наоборот, она автоматом остается в ЕС?