Россия и мир|Тема номера
Рожденные не в СССР
Какое оно, поколение тех, кто родился в августе 1991 года? «Огонек» познакомился с ровесниками новой России, живущими в разных городах, и спросил их о главном — о самих себе, семье и стране
«Я чувствовала себя экспериментальным образцом»
Наталья Федорова, Новосибирск, инженер-конструктор в ООО «Сибирские фасады», младший научный сотрудник в институте гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН
Вы родились в августе 1991 года. Чувствуете ли вы себя ровесником новой страны?
Ровесник страны? Мне кажется, это слишком пафосно звучит. Когда слышу фразу «рожденные в СССР», она ставит меня в тупик а кто же я? Мама рассказывала, что я родилась ночью, а утром соседка по палате сказала: «Советского Союза больше нет». Мама тогда не поверила, что такое возможно. А папа до сих пор шутит: «Не переживай, Советский Союз распался не потому, что ты родилась». Скорее я всегда чувствовала себя неким экспериментальным образцом. «Кудрявая лапша» и «ножки Буша» вместо зарплаты родителям. Задержки зарплат по несколько месяцев. Помню, как в первом классе моя подружка принесла мне чайный гриб и сказала, что если «кормить» его чайной заваркой и сахаром три дня, то потом можно загадать желание, и оно обязательно сбудется. Мама была учителем в школе, тогда я не понимала, что зарплату ей не давали несколько месяцев и что мама не может купить даже хлеб, не то что чайную заварку. Помню, я долго плакала, испугалась, что мое желание, чтобы мама и бабушка были здоровы, не исполнится. Такие воспоминания у меня о дошкольной жизни и младших классах. Мои друзья-сверстники тоже прошли через это. Думаю, это был первый эксперимент на выживание. Потом начались образовательные реформы. Мы учились по советскому букварю, а потом каждый год у нас появлялись новые учебники. И каждый год их писали для нашего поколения. Если ребята на год старше учились по советским стандартам, то мы уже нет. Даже когда мы заканчивали школу, нас готовили к ЕГЭ и к экзаменам одновременно, потому что даже учителя не знали, как же мы будем поступать в вузы. Мы первые, кто поступал в вуз по обязательному ЕГЭ. Это был второй эксперимент: сможешь приспособиться или нет, выстоишь — не выстоишь. На этом эксперименты не закончились. В университете для нас ввели американскую систему баллов и оценок. Мне повезло. Я училась в техническом вузе на факультете летательных аппаратов, где был профессорский состав еще старой закалки. Преподаватели, соблюдая все формальности с учетом нововведений, все же дали нам действительно нужный запас знаний — не для галочки в тестах, а для качественных профессиональных навыков, которые теперь я легко применяю на практике. Как для сегодняшних детей умные гаджеты — это что-то само собой разумеющееся, так и для моего поколения завтрашний день — это то, к чему нужно быть готовым в любой момент, к чему нужно суметь приспособиться. Как это сделала моя мама и многие другие люди, которые 18 августа заснули в одной стране, а проснулись в другой. Но знаете, я не думаю, что это плохо — жить с таким чувством, потому что это делает наше поколение сильнее. У нашей страны великая история. На каждом ее этапе люди переживали нелегкие времена, но это никогда не мешало им любить свою Родину.
Проходит ли граница между СССР и новой Россией в вашей семье?
Я знала только из рассказа родителей, бабушек и дедушек, как жили люди до распада СССР. Я не представляю, как хлеб мог стоить несколько копеек, а зарплата учителя была 80 рублей, на которую можно было купить много продуктов и еще отложить на путешествия в союзные республики. Я не понимаю, как можно просто так получить квартиру по очереди или бесплатную путевку от профсоюза. Для меня это что-то нереальное. Тем не менее я слышу и другие рассказы о том, как нужно было стоять в очереди несколько часов, чтобы купить какие-нибудь тарелки или материал в магазине. Для меня сложилась такая общая картина относительно рынка и возможностей реализовать себя: в СССР что-то было, но ничего было нельзя, в 90-е годы все было можно, но ничего не было, а сейчас все есть, все можно, но для этого нужно много денег, которых у большей части людей нет. Вот и получается, что время меняется, а жизнь людей остается прежней. Всегда найдутся ограничения — если не политические, то собственные возможности подведут, так и оказываются, что большая часть жителей нашей страны живут в замкнутом круге и по потребностям. Что же насчет границы в семье, то она, конечно же, есть. Мои родители советского воспитания и советской закалки. Иногда мне сложно убедить их в том, что люди, жившие 200 лет назад, отдали бы многое, чтобы пожить хотя бы один день в современном мире, пользуясь всеми благами. В первую очередь это касается новейших технологий. Была целая война, чтобы отобрать у родителей кнопочный телефон и научить их пользоваться смартфоном. То же самое с покупкой посудомойки или умного холодильника. Родителям нужно, чтобы купленная вещь работала по 50 лет. Им непонятно, почему все меняется с каждым годом или даже с каждым месяцем. Такая вот борьба с консервативным мышлением. Что касается меня, мне нравится жить в моем времени, несмотря на все сложности.
Вам исполняется 25 лет. Как вы оцениваете текущую ситуацию в стране и свои шансы в ней состояться?
Для меня 25 — это такое большое число, и кажется, что я так мало успела сделать для своего возраста. Ну какая ситуация в стране?! Я не люблю говорить о политике. Меня воспитывали так: «Главное, чтобы не было войны, а все остальное можно пережить». Я с этим полностью согласна. Что касается моей реализации в стране, она в первую очередь связана с моей профессией. По специальности я инженер по прочности в первую очередь в области авиастроения. Сейчас работаю в строительной компании и рассчитываю фасадные конструкции на прочность. Кроме того, я еще и аспирант в Институте гидродинамики им. М.А. Лаврентьева СО РАН. Это две такие противоположные по устройству организации: в одной люди занимаются бизнесом и стремятся заработать как можно больше денег, в другой занимаются фундаментальными исследованиями и рассчитывают только на выигранные гранты. В одной организации новый современный офис, новейшие компьютеры, предназначенные для масштабных расчетов. В другой — старые обшарпанные столы и деревянные стулья с 60-х годов и два маломощных компьютера на семь рабочих мест, а люди делают фундаментальные исследования, рассчитывая их «на коленке». И после такого отношения к науке со стороны государства мы еще пытаемся, как это ни парадоксально, успешно претендовать на первенство в научных мировых сообществах. Представляете, какая бы это была мощь, если бы направление науки и производства поддерживали в первую очередь, а не рассчитывали только на пассивное использование ресурсов нашей земли! Для меня это очень болезненный вопрос. Некоторые знакомые даже посмеиваются над тем, что я так чувствительно отношусь к нашей науке и производству. Может, на меня повлияла знаменитая физматшкола в Академгородке, которую основал М.А. Лаврентьев и в которой мне посчастливилось учиться?.. Кто-то думает, что наше поколение не умеет думать и помешалось на соцсетях. Но это не так! До того, как я попала в физматшколу, я думала, что только у меня не такие жизненные ценности, как у большинства. Но там я встретила много друзей, которые думают так же, как я, те, кому не безразлична судьба нашей страны, те, кто стремится сделать ее лучше. Мой профессор как-то сказал, что во всем мире одинаково: везде есть дураки и везде есть нормальные. Конечно, то, что мы живем в такое неспокойное время, сыграло свою роль: наше поколение не очень уверено в будущем. Я начала искать работу, еще когда дописывала свой диплом. Дедушка говорил: «Инженер — это очень важная и нужная профессия! Одна из лучших!» Наверное, так было во времена моего дедушки. А вот с чем столкнулась я: зарплата дворника выше, чем зарплата инженера в госучреждении. Я выхожу на рынок труда и говорю: «Вот я, инженер, берите меня на работу, я люблю свою профессию, хочу усердно работать и приносить пользу!» И что мне ответил рынок труда: «Наша страна теперь живет по схеме «купи-продай», а не «сделай-продай», поэтому твои навыки никому не нужны». И научно-исследовательские институты никому не нужны. В институтах смертность выше, чем приход молодых сотрудников. Сейчас открытие нового научного центра или исследовательского центра — это целое событие для страны, а в 60-е годы это было обычное дело. Считалось модным и престижным быть умным, быть академиком или инженером, работать на заводе или в институте. Сейчас модно работать в крутой фирме и делать однотипную работу как можно быстрее, чтобы заработать деньги. Время, потребности и ценности другие. Мне эта схема не нравится. В такой среде сложно реализовать себя: либо занимаешься любимой работой, но за гроши, либо делаешь скучную работу, но за хорошую зарплату. Мы учим английский язык