После всего | Из первых уст
Сделано в Сочи
В Сочи завершается 27-й Национальный кинофестиваль «Кинотавр». Событием его делают люди, которые не попадают в титры
На момент сдачи номера еще не опустела гостиница «Жемчужина», где живут гости и участники фестиваля, а со сцены Зимнего театра еще не прозвучали имена победителей. Нет сомнений, что о них будет написано очень много, ведь именно они — режиссеры, актеры, продюсеры — и есть звезды фестиваля. «Огонек» же решил поговорить с теми, к кому обычно не тянутся объективы фотографов и микрофоны журналистов — о «Кинотавре» рассказывают люди, которые заставляют фестивальный механизм работать бесперебойно, делая сочинский кинофорум самым авторитетным и привлекательным для индустрии.
Наталья Якушкина, руководитель службы протокола:
Все гости и участники «Кинотавра» проходят через меня. «Проходят» формально: я их приглашаю, рассказываю, как они будут жить и что делать. Моя работа — любить этих людей и отвечать на их вопросы. На свой первый «Кинотавр» я приехала 17 лет назад, начинала при Рудинштейне и Янковском. Сама я из Подольска, к кино никакого отношения не имела. Танцевала в ансамбле «Фантазия». Рудинштейн был его учредителем, увидел меня, пригласил. Говорю ему: «Марк Григорьевич, я же ничего не умею. Что я там буду, на столах танцевать?» Он сказал: «Научишься». Меня «бросили» на VIP-гостей. Я тогда вообще, кроме Кобзона и Говорухина, в лицо никого не знала — кто эти люди, как с ними работать… Помню, встречали мы певца, большую эстрадную звезду, и пропустили рейс. В гневе он решил поселиться не в «Жемчужине», а в другом отеле. Все страшно переполошились, Рудинштейн, Янковский, Говорухин и Розенбаум решили поехать извиняться. Дают мне огромный букет цветов, и Олег Иванович говорит: «Ну, Наташа, кидаем тебя на амбразуру, спасай фестиваль». Я говорю: «В смысле? Мы же ему только цветы подарим, да?!» А у самой в голове страшные мысли...
Фото Ирина Бужор
В итоге, конечно, все посмеялись, Говорухин сказал: «Ну что ты его слушаешь? Он шутит! Подаришь цветы и уйдешь, никто тебя не тронет». Тогда вообще много всякого происходило. Помню, как на пляже орала музыка до четырех утра, и наши звездные старички не могли заснуть. Рудинштейн выбежал, красный как рак, и так орал, точнее, сипел от ярости, мы даже не разбирали слов. В результате он вырвал провода из колонок — оказалось, Нонна Мордюкова так страдала от шума, что легла спать в ванной. Потом я плавно перетекла в службу протокола — билеты на просмотры и церемонии, рассадка в зале. Это же целая политика — кто с кем дружит, кого с кем сажать. Когда я начинала носиться вокруг гостей фестиваля, мне было 23, сейчас так же ношусь, но мне почти 40. Иногда хочется сказать: «Слушайте, я уже в том возрасте, когда мне ваши капризы побоку». Но это моя работа, и очень любимая. Мне все равно, какие здесь люди, я буду расшибаться для них в лепешку.
Александр Рубин, руководитель службы кинопоказа:
Моя компания сотрудничает с «Кинотавром» 12 лет: мы делаем так, чтобы кино состоялось технически — с точки зрения изображения и звука,— и все эти годы пытаемся приносить на фестиваль все новое и лучшее, что есть в индустрии кинопоказа. Работать здесь непросто. В Канне, например, фестивальная активность происходит на нескольких десятках площадок. В Сочи же мы ограничены рамками, точнее, стенами одного Зимнего театра. Программа фестиваля, имеющая в общей сложности около 300 часов показа, требует, чтобы у нас было еще минимум два раза по столько времени на ее подготовку. Мы должны весь контент куда-то закачать, а эта процедура не очень похожа на перенос любимого сериала с одного гаджета на другой. Это сложный процесс, связанный в том числе с защитой от несанкционированного копирования. И бывало так, что закачка контента завершалась за минуту до входа зрителей в зал. Ведь время загрузки на сервер — это фактически реальная продолжительность картины. Можно прождать 1 час 59 минут и за минуту до конца фильма обнаружить ошибку закачки. Что я чувствую в такие моменты? Холод внутри. И ощущение роста седых волос. Еще мы показываем кино на площади, для горожан. У нас один из самых больших экранов в России, шириной 20 метров. Просмотр под открытым небом, с хорошим звуком и изображением — штука очень запоминающаяся. Ажиотаж, который происходит на площади, это подтверждает: люди сидят в проходах, на земле, на подушках, на сумках и видеть это просто здорово.
Ира Мышкина, секретарь большого жюри:
Я начала работать в Союзе кинематографистов в 77-м году — в приемной Кулиджанова. После перестройки перешла в Дом кино заместителем директора. Когда появилась премия «Ника», стала ответственным секретарем Киноакадемии, отработала 25 «Ник». Нынешний «Кинотавр» — мой десятый в качестве секретаря большого жюри. Я составляю регламент его работы. Это основа всего, потому что при обсуждении фильмов возникают самые разные ситуации и должен быть жесткий механизм регулирования. Например, есть правило — одному фильму не может быть вручено больше двух призов. Другое правило — члены жюри не имеют права общаться с прессой по поводу просмотренных фильмов. Нежелательно выходить из зала во время просмотра. Рассказывать, как проходит обсуждение конкретных фильмов, не имею права, но некоторыми историями поделюсь. Помню, обсуждался главный приз за мужскую роль — замечательную работу одного актера. Два члена жюри голосуют «за», пять «против». На следующий год этот актер приезжает уже как член жюри и мне рассказывает: «В прошлом году ко мне подошли пятеро членов жюри и каждый сказал, что голосовал за меня. Пять из семи — за! Но приз-то я не получил…» Самое драматичное — финальное заседание. Нас вывозят далеко от «Жемчужины» — в какой-нибудь санаторий или ресторан,— а возвращают прямо на церемонию закрытия. Это делается, чтобы обеспечить жюри максимальный покой при обсуждении, а еще — изолировать от прессы и остальных участников фестиваля. Соблазн узнать результат у всех, конечно, огромный, и были случаи, когда одним кивком люди давали понять, кто получил или не получил приз. В состав жюри обычно входит режиссер, актер, актриса, оператор, продюсер, сценарист, один раз был композитор. И обязательно критик. Помню «Кинотавр», когда председателем жюри был мастер, режиссер с потрясающей фильмографией. Мы посмотрели довольно одиозную картину, и председатель сказал, что она не оправдала его ожиданий. Встал молодой критик, долго объяснял свою позицию, бился, защищая это кино. После чего председатель, заслуженный человек, сказал: «Я готов поменять свое мнение». Меня это восхитило — редко бывает, чтобы большие мастера принимали чужие аргументы. Вообще, страшно жаль, что нельзя снимать заседания жюри, это был бы захватывающий фильм!