Конец конца истории: через 30 лет после падения Берлинской стены мир развернулся в обратном направлении
В падении Берлинской стены 9 ноября 1989 года многие увидели символ вхождения человечества в новую эру. Однако эпоха падения стен очень быстро закончилась, и сегодня мы вновь стоим на пороге «дивного нового мира» — на этот раз совсем не такого лучезарного
В момент своей постройки в 1961 году Берлинская стена стала олицетворением «железного занавеса», отделившего социалистический лагерь от остального мира. Точно так же и «падение стены» в ночь 9 на 10 ноября 1989 года, когда жители Восточного Берлина начали массово переходить в западную часть города, стало одним из ключевых символических событий новейшей истории. Для граждан Восточной Германии и других стран Центральной и Восточной Европы оно окончательно открыло двери к «воссоединению с Европой». Для жителей СССР падение стены означало разрушение искусственных барьеров для контактов с остальным миром.
Однако в более широком историческом контексте падение Стены было не началом перехода в новое состояние, а скорее одной из финальных стадий процесса всемирного «снятия границ» — того процесса, который начался в конце 1960-х с борьбы за гражданские права в США и студенческих революций в Европе и который сегодня на наших глазах разворачивается в обратную сторону.
Последний вагон
Идущий от широких масс запрос на бóльшую свободу спровоцировал существенные изменения в экономической и политической жизни, но и сам он был реакцией на изменения, происходившие в экономике. Вопреки распространенному заблуждению, экономическая модель, основанная на активном государственном вмешательстве в экономику, вовсе не была отличительной особенностью СССР. Позитивная динамика экономического развития в первые десятилетия после II Мировой войны во всех странах мира поддерживалась за счет активного участия государства в экономике, которое на системном уровне началось в 1930-е гг. в ответ на потрясения «Великой депрессии».
Однако любые модели экономического развития имеют свой цикл жизни, и к концу 1960-х эта модель подошла к исчерпанию своих возможностей. Реакция на это в разных странах оказалась различной. На фоне скачка нефтяных цен в 1970-х руководство СССР предпочло продлить существование этой модели. Другие страны попытались перевести свои экономики на новые рельсы, дав больше свободы экономическим агентам.
В числе пионеров такой либерализации были США при Рональде Рейгане и Великобритания при Маргарет Тэтчер, но в том же направлении (хотя и с совсем иных стартовых позиций) начал двигаться Китай при Дэн Сяо Пине. Именно эти страны-первопроходцы смогли получить наибольшие выгоды от начавшего складываться с конца 1970-х гг. нового либерального миропорядка. Те же, кто присоединился к этому процессу позже, получили гораздо меньше выигрышей, хотя и в полной мере разделили все издержки этого процесса. В их числе — рост социального неравенства, который не компенсировался в должной мере экономическим ростом и повышением средних доходов.