Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Наталья Градская. "Жил-был я..."
О невыносимом Сашином характере ходило много легенд. Он шутил, что некоторые за его спиной произносят фамилию Градский без буквы "р". Но на самом деле в глубине души был очень ранимым человеком. На чужую боль всегда реагировал как на собственную...
Если бы у меня спросили:
— Как вы думаете, какая главная песня у Градского? — я бы ответила:
— «Жил-был я».
В ней столько душевной боли, вы только послушайте: «Взгляд без глаз, стекло без окна...» Она очень пронзительная и грустная. А сейчас эта песня звучит для меня как реквием.
Жил-был — я.
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол.
(Молод был и мил...)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом жил-был я.)
Помнится, что жил.
*Стихи С. Кирсанова.
Надо сказать, я всегда гордилась своим двоюродным братом. У нас с Сашей разница в возрасте — двадцать лет. Так что когда я родилась, он уже был известным музыкантом.
Удивительно, хотя мы и не жили вместе, но тем не менее были похожи. Недаром мне часто говорили: «Ты, Наташа, в породу Градских!» Мы оба прямолинейные, честные. Никогда не любили юлить, хитрить, приспосабливаться. Наверное, поэтому и у Саши, и у меня всегда было мало друзей. Я считала, что дружба — это прежде всего глагол, а не существительное. Не надо говорить — надо делать! Саша был человеком действия. Он ведь по знаку зодиака Скорпион: очень неудобный в общении человек. Всегда резал в лицо правду-матку, а это мало кому может понравиться. Но мне кажется, лучше быть безжалостным и честным человеком, чем милым и фальшивым...
Так получилось, что мы с Сашей оба Градские. Его мама и мой папа — родные брат и сестра. Мой отец, Борис Павлович Градский, безумно-безумно любил свою сестру Тамару, маму Саши. Они были необыкновенно близки.
Мой папа тридцать лет танцевал в ансамбле Игоря Моисеева и объездил с гастролями шестьдесят четыре страны. Одевал и обувал младшую сестру. Меня, свою дочь, так не баловал, как Тамару. И отовсюду привозил своему племяннику пластинки Элвиса Пресли, Фрэнка Синатры, «Битлз». Тогда это было страшным дефицитом, а у Саши Градского все было. Ансамбль «Битлз» так повлиял на него, что он взял в руки гитару.
Саша родился в Копейске, маленьком городке Челябинской области. Его отец, Борис Абрамович Фрадкин, работал там инженером-механиком на заводе. Мама, Тамара Павловна Градская, окончила ГИТИС. И хотя ей предсказывали блестящую карьеру, актрисой она не стала. В Сашиной песне «Автобиография» есть трогательные строчки: «Папу мама так любила, о себе совсем забыла и поехала за папой на Урал». В Копейске Тамара руководила драмкружком в местном Доме пионеров. Саша с гордостью рассказывал, что его мама поставила спектакль «Королевство кривых зеркал». Для главных героинь, девочек Оли и Яло, Сашин папа выточил большие старинные ключи. Саша их сохранил на память о маме...
Когда ему исполнилось восемь лет, семья переехала в Москву. В восьмиметровой комнате коммуналки в полуподвальном помещении Саша жил с родителями и бабушкой. За дверью — орда соседей из тридцати восьми человек. На деньги, которые остались от переезда, Саше купили раскладушку. Он долго на ней спал под пианино. Его мама мечтала, чтобы сын занимался музыкой. Она продала шубу, привезенную моим папой, и на эти деньги купила пианино. Ее поступок, получается, и определил его судьбу...
У Саши было два трагических удара в жизни. Когда ему исполнилось четырнадцать, он потерял любимую маму. Она умерла молодой, не дожив до тридцати пяти лет, от воспаления легких. Перед смертью, говорят, повторяла только одно имя: «Саша, Саша...» А через полгода произошел второй удар: отец женился на другой женщине и переехал к ней жить. Смерть мамы и предательство отца навсегда оставили рубцы на Сашином сердце.
Я уверена, что характер Саши сформировался именно тогда, когда на него посыпались эти удары судьбы. Если в таком возрасте человек переживает нечеловеческую боль, он превращается в сталь. Таким Саша многим и казался. Две трагедии сделали его характер несокрушимым. Но это была всего лишь оболочка, защитная броня. А еще с тех пор Саша стал очень бояться одиночества. В последние годы жизни особенно...
Мама была главной женщиной в его жизни. Она его беззаветно любила, во всем поддерживала. Саша же старался, чтобы мама им гордилась. У них была удивительно сильная связь. Саша ведь был ее единственным ребенком...
Ранний уход мамы стал самым большим потрясением для подростка. Он стал хуже учиться в школе, закрылся от всех. Запоем читал книги. В память о горячо любимой маме мой брат решил взять ее девичью фамилию. Объявил об этом отцу, тот не возражал. И из Саши Фрадкина он превратился в Сашу Градского.
Ему очень быстро пришлось стать самостоятельным. С пятнадцати лет он зарабатывал музыкой: ездил на гастроли, работал в группе. И при этом окончил школу имени Дунаевского по классу скрипки, потом Гнесинский институт, а затем учился в Московской консерватории.
Началась пора скитаний. Саша жил у бабушек. Наша общая бабушка, Мария Ивановна Градская, была очень строгой женщиной. С правилами, традиционными представлениями о жизни. Роза Ильинична Фрадкина была человеком-легендой. Работала секретарем-машинисткой, очень интеллигентная, начитанная. Мой папа полностью взял на себя опеку и заботу над племянником, они тесно общались.
Роза Ильинична боготворила своего внука, души в нем не чаяла. Она была его боевой подругой: и мамой, и папой, и бабушкой — всем! Сашины друзья-музыканты называли ее «бабушкой русского рок-н-ролла». Она всех привечала, кормила своими знаменитыми котлетами. А когда шумная компания надоедала, выгоняла их с портвейном во двор. Они распивали бутылку в детской песочнице. За стаканами было лень идти, в ход шли пластмассовые совочки.
Саша обожал есть холодные бабушкины котлеты, густо намазав их томатной пастой и запивая холодным молоком. Роза Ильинична потом Сашину жену Ольгу учила готовить. Он и сам с удовольствием жарил котлеты для гостей.
Кстати, Роза Ильинична дожила до ста лет. Однажды Саша ее спас. Когда он был в Крыму, бабушку положили в больницу с воспалением легких. Она находилась на грани жизни и смерти. Саша примчался в Москву, достал редкое дорогое лекарство, которое подняло ее на ноги. Роза Ильинична еще пятнадцать лет после этого прожила...
Хорошо помню Сашу лет с тринадцати. В это время я жила с отцом и часто видела брата. Это был очень сложный период в отношениях моих родителей. Они, к сожалению, в итоге развелись. Но я всегда поддерживала с папой хорошие отношения: приезжала на каникулы, на дачу, приходила в гости, жила у него.
Восьмого января — день рождения моего папы, а Тамара родилась девятнадцатого — на Крещение. Мы всегда на эти даты собирались семьей.
Я перед братом немножко робела, смущалась. Разница-то большая. Он меня называл Наташкой, а дядю исключительно по имени: «Борь, прекрати, Борь, давай это...»
В школе, кстати, мне никто не верил, что я сестра Градского. Пришлось доказывать. Как-то мы с одноклассницами забились в телефонную будку. Я позвонила домой и попросила: «Папа, подтверди, что Саша Градский — мой брат». В него были влюблены все молоденькие учительницы.
Саша мне казался таким красивым, модным — худой, с длинными волосами, в больших очках. И если вначале черные очки, по его словам, помогали скрыть свои чувства, отгородиться, то со временем они стали его визитной карточкой. Очки он покупал дорогие, любил на это потратиться. Зрение у него было плохое. А вот к одежде был совершенно равнодушен. Никогда у Саши не было огромного гардероба. К собственному стилю он относился небрежно. Как где-то в интервью пошутил: мол, вымыл голову, причесался, почистил зубы и все — вперед на сцену. Он не делал на сцене на своем образе акцента, только на голосе. А голос у него был уникальным.