Вера Таривердиева: "Его музыка была пронизана тоской по любви"
В судьбе Микаэла не было ничего случайного. Все его драмы, трагедии, удачи - это то, что он должен был пережить. И я верю, что наши судьбы просто обязаны были пересечься. По-другому и быть не могло...
-В детстве казалось, что со мной должно произойти нечто необыкновенное. Я всегда ждала ЭТОГО. И неслась сломя голову по жизни, будто знала куда. Пронеслась через школу, Гнесинский институт и попала во взрослую жизнь, где были работа в газете, муж и маленький ребенок...
К браку довольно скоро стала относиться как к неизбежному злу. И стремительно понеслась дальше...
В то утро я оказалась в Зале Чайковского. Накануне состоялась премьера «Музыкального приношения» Родиона Щедрина, и мне как музыкальному обозревателю дали задание: спросить у Микаэла Таривердиева, не согласится ли написать об этом в «Советскую культуру». Никаких предчувствий не было. Хотя именно в тот год вдруг появилось ощущение себя в невесомости, будто летишь, летишь, а внутри все натянуто так, что даже не ощущаешь этого напряжения.
— Вы знали в тот момент‚ кто такой Микаэл Таривердиев?
— Хотя в нашей семье (родители — университетские профессора) не было телевизора, кто такой композитор Таривердиев, я знала. Смотреть «Семнадцать мгновений весны» и «Иронию судьбы» мы специально ходили к друзьям.
После репетиции, улучив момент, подошла к Микаэлу Леоновичу. Он сказал: «Ладно. Статью напишу» и неожиданно протянул билет на свой концерт. Это был тот самый билет на тот самый рейс, который я ждала всю жизнь. Билет на полет в невесомости... У взрослых, кажется, это называется любовью. Но мы, несмотря на его солидный и мой не очень возраст, не были взрослыми и не знали тогда, что эта случайная встреча станет поворотной в нашей жизни...
А потом был фестиваль в Вильнюсе. Утром всех расселили в гостинице «Летува». Нашу делегацию везут на возложение венков к памятнику Ленину. Я спускаюсь по лестнице в холл, вдруг навстречу Таривердиев и смотрит на меня совершенно другим, заинтересованным взглядом. Именно ту встречу считаю нашей первой. Мы провели вместе весь день. И на открытии фестиваля тоже сидели рядом. На следующий день газета «Советская Литва» вышла с нашей фотографией на первой полосе — видимо, уже тогда наши лица выражали что-то такое, что притягивало взгляд.
Вечером Микаэл Леонович пригласил меня в ресторан. И там произошла замечательная вещь, значение которой я не сразу поняла. Он вдруг спросил:
— Хочешь, сыграю тебе?
Я, бросив взгляд в сторону раздолбанного пианино, почему-то испуганно возразила:
— Нет, не надо.
Оказывается, его часто просили что-нибудь сыграть, а он всегда отказывался. Страшно этого не любил, тем более в ресторане. А тут предложил сам! Пошел, несмотря на мой отказ, к инструменту и исполнил прелюдию из «Семнадцати мгновений весны». Так начались наши отношения...
— К этому моменту вы оба были свободны?
— Я — нет, он свободен. Мне было двадцать шесть, а ему — пятьдесят два. У каждого своя история. И может, поэтому мы были очень осторожны. Это ведь большая редкость, когда люди не ищут немедленных решений, им не нужен штамп в паспорте. Для обоих главной стала наша близость, которую надо беречь. И мы действительно берегли свою любовь от посторонних глаз. Я — от мужа, тоже композитора, а Микаэл Леонович — и от друзей, и даже от Миры, своей названой сестры, которой обычно все рассказывал. Странно, но так называемый подвал, в котором мы прятались от мира, давал возможность сложиться отношениям. Неизвестно еще, как повлияли бы на них посторонние люди...
Наш тайный роман длился пять лет. За это время Микаэл Леонович даже успел ненадолго жениться. Во многом — в знак протеста! Его задевало, что я замужем. Значит, и он должен быть женат... Та женщина была учительницей музыки. Она угадала характер его жизни: он ценил в доме порядок, чтобы кто-то взял на себя хозяйственные заботы, — была, так сказать, приходящей женой, очень практичной и хозяйственной. Переписывала ему ноты, выполняла поручения, готовила. Мне кажется, она очень хотела быть женой Таривердиева, но еще больше хотела стать его вдовой.
— Получается, вы могли с той женщиной столкнуться у него дома?
— Такое случалось... Я могла позвонить в дверь и встретиться с ней на пороге. Но честно говоря, нас это не сильно беспокоило. Было такое чувство, что наши отношения не имеют ничего общего с обыденной жизнью, которая развивается по своим законам. Просто мы жили по своим. Его жена не знала о наших отношениях. Мы с Микаэлом Леоновичем дружили, а его «дружбы» не обсуждались.
Странный брак Таривердиева длился чуть больше года. А разводились они год. Бесконечной чередой тянулись судебные разбирательства:? дело в том, что эта женщина претендовала на раздел имущества, на которое не имела права. Кстати, она ушла от него сама, после того как Микаэл Леонович... покрестился. Но его так измотали бесконечные заседания в суде, что однажды сорвал крест с шеи и в сердцах бросил его на землю: «За что?!» Таривердиев был страстным человеком, даже с Богом у него были страстные отношения.
Во время бракоразводного процесса его жена за нами следила. Она билась на суде, пытаясь доказать, что Таривердиев — абсолютно беспринципный человек. По иронии судьбы мы разводились практически одновременно, у одного и того же судьи. Я ушла из прежнего мира с ребенком и одним чемоданом, нас с мужем развели довольно быстро в отличие от Микаэла Леоновича. Наши бывшие супруги ходили друг к другу на все заседания, пытаясь убедить судью, какие мы оба аморальные. При этом трясли магнитофонными записями наших разговоров. Я дико боялась, что у меня отберут ребенка, и по совету адвоката отпиралась от всего. Этот страх потерять сына гораздо позже материализовался...
— А зачем Таривердиеву непременно нужно было жениться?
— Потому что Микаэл Леонович, истинно тбилисский человек, считал, что в каких-то случаях он должен жениться! Причем каждый раз решался на этот шаг, когда отношения уже шли на спад. Заключал брак именно в тот момент, когда понимал, что пора расставаться. А все потому, что от него этого непременно хотели, просто-напросто требовали. Женщины жаждали поставить штамп в паспорте Таривердиева, страшно его этим доставали, а он как человек порядочный не мог отказать. Но позже все оборачивалось разводом.
Со мной — совсем другая история. В какой-то момент, когда мы уже жили вместе, он требовал этого, а я все медлила... Помня о своем и его печальном опыте, хотелось избежать штампов и официальных бумажек. Ведь по большому счету браки заключаются на небесах. Мы расписались только потому, что Микаэлу Леоновичу надо было срочно лететь в Лондон на операцию. И тут он поставил ультиматум: «Не поеду, если не распишемся». Мы даже в ЗАГС не ходили — нас расписали в Институте сердечно-сосудистой хирургии, где лежал Микаэл Леонович. Его приятель привез туда работницу ЗАГСа, и в больничной палате нам торжественно выдали свидетельство о браке. Так я стала Таривердиевой. И он страшно этим обстоятельством гордился...
Кстати, в его жизни скандал с имущественными претензиями случился единственный раз. От матери Карена, певицы Елены Андреевой, он ушел в чем был. Семь лет после этого снимал жилье. Потом шутил: «Квартирные хозяйки меня очень любили».
Если говорить о его личной жизни, то у него были разные взаимоотношения с женщинами. Он любил их, ими восхищался, презирал, но всегда галантно ухаживал. И не мог без них жить! Абсолютно не мыслил жизни без любви. У Микаэла Леоновича сложились необыкновенные отношения с матерью, которая замечательно воспитала сына. Благодаря ей состояние любви стало для него главным в жизни. Отсюда его богатая мужская биография. Таривердиев был ярким и привлекательным мужчиной, женщины его обожали. А он всю жизнь искал понимания. Но никак не мог найти... Все его многочисленные романы и женитьбы были всего лишь поиском, как он часто шутил, тихой пристани.
— Сколько же раз он был женат?
— Знаете, он даже сам этого точно не знал. Не потому, что так много, а потому, что у него было специфическое мифологическое сознание, свойственное творческим людям. Каждая женщина в его жизни наделялась чертами, которых у нее могло и не быть. На самом деле он искал не разнообразия (хотя и разнообразие ему было необходимо). Больше всего ценил в отношениях чувство абсолютного доверия. Это когда ты можешь повернуться к человеку спиной, не опасаясь получить удар ножом. А ему-то как раз нож в спину вонзали неоднократно! Для него самым тяжелым было переживание предательства. А оно повторялось. Могу сказать, что все отношения с женщинами заканчивались для него ощущением предательства.
При этом Микаэл Леонович был истинным джентльменом и никогда не рассказывал о своих победах. Мало того — никогда не отзывался о женщинах плохо, даже если они того заслуживали.
— Слышала, что в его жизни был роман, который лег в основу фильма «Вокзал для двоих»...
— Этот роман случился в шестидесятые годы. Таривердиев был отчаянно влюблен в Людмилу Максакову. Она была дьявольски красива и привлекательна, а еще — чрезвычайно свободна.
История закончилась трагически. Они ехали ночью по Ленинградскому проспекту. Максакова сидела за рулем его «Волги». На проезжую часть внезапно выскочил человек и попал под колеса. Как оказалось, пьяный. Максакова не была виновата в его смерти, в той ситуации ничего нельзя было сделать. Микаэл Леонович, не раздумывая, пересел за руль и взял вину на себя. Иначе он поступить просто не мог...
Его осудили на два года. А поскольку следствие длилось ровно два года, то в тюрьму его не посадили — освободили. Самым страшным для Таривердиева было во время разбирательства находиться в зале суда за тюремной решеткой. Его это просто убивало. В тяжелой ситуации Максакова его фактически оставила: во время последнего заседания уехала куда-то с друзьями. И тут он решил прекратить отношения. Людмила потом ему звонила, пыталась вернуть, и хотя ему было очень трудно, он проявил твердость. Микаэл Леонович никогда не менял решений после того, как их принимал. Он настолько тяжело переживал эту драму, что отнялись ноги. Мало того что отвернулась любимая женщина, так еще и одна из прежних жен явилась к его матери со словами: «Вы же понимаете, что он не перенесет тюрьмы. Умрет там. Пусть напишет завещание...»