Александр Панайотов: "Я оптимист - мой стакан всегда наполовину полон"
Угнетало, что редко звали на телевидение, а потом и вовсе перестали. Складывалось впечатление, что меня просто стерли. А это сильно давит. Если раньше входил в помещение и ко мне были прикованы взгляды, то теперь никто не узнавал.
-Впервые выйдя из поезда на платформу Киевского вокзала, я полной грудью вдохнул московский воздух и почувствовал запах столицы. Его сложно описать, но забыть невозможно. В кармане лежал заветный жетон на метро, который когда-то в качестве сувенира привез родственник. Зайдя в подземку, закинул жетон, но что-то пошло не так. Турникет заело. «Недобрый знак», — подумал я...
В то время все только начиналось и стремящиеся на сцену молодые люди руководствовались исключительно профессиональными навыками. Нам даже в голову не приходила мысль мчаться за ежесекундным хайпом, тогда и слова-то такого не знали.
Имея неплохие вокальные данные, я с раннего детства грезил о сцене. Но все международные конкурсы, за которые получал первые места, кроме опыта ничего не давали. Я понимал: чтобы попасть на большую сцену, тем более на российскую, необходимо перебираться в Москву. В семнадцать лет узнал, что телеканал РТР (сейчас «Россия 1») проводит кастинг на шоу «Стань звездой». Пройдя отбор, полуфинал и финал, попасть в группу «Другие правила», участие в которой было главным призом, не смог. Продюсеры объяснили, что я сольный певец. С одной стороны, это было мне на руку, с другой — куда дальше? Так несолоно хлебавши и укатил домой, в Киев. Через год в метро увидел газету, на первой полосе огромными буквами было написано: «Мы сделаем из вас звезду! Телеканал «Россия» объявляет кастинг на шоу «Народный артист».
— Как вас, такого юного, родители отпустили одного в другую страну?
— На свой страх и риск. Дело в том, что я никогда не был замечен в безрассудных поступках. Рос правильным сыном, маму ни разу не подвел. Жили мы небогато, и чтобы поехать на проект «Народный артист», пришлось собирать всей родней на плацкартный билет.
Рассчитывал, что проведу в Москве один день, пройду кастинг и либо вернусь домой, либо уже останусь на шоу. Но кастинг растянулся на два дня. Поскольку денег оставалось на обратный билет и булочку с кефиром, отправился на ВДНХ. Гулял по парку, заглядывал в киоски с шаурмой, видел сочное мясо на вертеле и думал: «Господи, как же счастливы люди, которые могут себе такое позволить!»
Спать пришлось на лавочке. Очень хорошо помню ту ночь: мимо проходили редкие прохожие, милиция, сновали собаки... Несмотря на август, ночь выдалась холодная и длинная.
В такие моменты ты переосмысливаешь свою жизнь. Открываются новые бойцовские качества, о которых даже не подозревал. Ощущаешь себя как герой Ди Каприо в фильме «Выживший». Лежа на лавочке, вдруг понял, что с этого момента у меня начинается новая жизнь — жизнь артиста. Но я осознавал, что все будет сложно.
В моей истории с раннего детства не было легких путей. Никто никогда не ждал с распростертыми объятиями, я не оказывался в нужное время в нужном месте. И всегда был готов к тому, что придется бороться. Та ночь не стала исключением. Я понял, что надо держаться, не раскисать и не бояться. Поэтому был счастлив, попав на шоу.
Меня заселили в комнату с Алексеем Гоманом, по соседству жил Леша Чумаков. Здесь базировались все приезжие, москвичи после репетиций отправлялись по домам. Денег по-прежнему не было, так что я полностью был предоставлен команде проекта. Нас учили, кормили, отвозили и привозили. За пределы отеля и съемочной площадки мы не выезжали вплоть до середины проекта.
Однажды Гоман предложил: «В Москве открылся огромный магазин, где можно валяться на диванах, пользоваться товарами. Поехали погуляем?» Вот тогда в полной мере ощутили, что такое популярность! В магазине — огромное количество народа, и к нам подходил каждый второй. Счастливчикам, у которых имелся фотоаппарат, даже удалось сделать снимки. У нас, в свою очередь, случился шок от такого внимания. Оно удивляло, но при этом сильно воодушевило и вдохновило. Приятно, что тебя знают, у тебя есть свои поклонники.
На украинском телевидении шоу не показывали, мама ходила к друзьям, у которых была спутниковая тарелка, и смотрела мои выступления. Вообще, в истории постсоветского пространства это первый экспериментальный проект такого рода: живой, абсолютно честный, народный.
— Вы заняли второе место. Не обидно было оказаться вторым?
— У меня всегда второе место. И не могу сказать, что меня это когда-нибудь беспокоило. В «Народном артисте» мы все прекрасно понимали, что Гоман достоин стать победителем. Во-первых, он практически в каждом пятничном выпуске занимал первое место, мне только раз удалось его опередить с песней Филиппа Киркорова «Немного жаль». Во-вторых, мы осознавали, что Леша «народнее» нас всех вместе взятых. Он сирота, спел замечательную песню «Русский парень». Это мы все фирмачи-музыканты, пели свои никому не нужные мелизмы. А тут вышел мальчишка, блестяще спел «Звездочка моя ясная» — такую щемящую и знакомую...
— После проекта вы заключили контракт с Евгением Фридляндом.
— Контракты мы подписали абсолютно неожиданно, в середине проекта пришел Женя и сказал: «Подписывайте». С Фридляндом у нас поначалу все складывалось замечательно — проехали с туром по всей стране, у меня был дуэт с Ларисой Долиной. Ким Брейтбург написал нам много песен, только у меня вышло два альбома. Композиция «Необыкновенная» звучала везде: эфиры на всех радиостанциях и телеканалах, кроме Первого, поскольку мы считались лицами канала «Россия». Работа занимала все время, по двадцать концертов в месяц! Это продолжалось года три-четыре.
Когда подписывали контракт, Фридлянд являлся одним из главных продюсеров в музыкальном пространстве страны. У него был суперпопулярный коллектив «Премьер-министр». И Боря Моисеев, который собирал аншлаги, как бы к нему ни относились. Он потрясающий артист. В продюсерском центре работала лучшая команда аранжировщиков, пиарщиков, музыкантов. Любовь к музыке, в том числе фирменной, Женя смог привить всему коллективу.
Но спустя время у него начались проблемы с «Премьер-министром». Эта войнушка сильно подкосила Фридлянда, в том числе его веру в российский шоу-бизнес. Ребята были не просто группой, они ведь стали его друзьями. Артистами, которых взрастил с нуля. А получил, по его мнению, нож в спину. Для Жени все стало неинтересно, он отошел от дел. Перестали писаться песни, команда разваливалась, потом ушел Ким Брейтбург...
Шоу-бизнес живет по волчьим законам: когда вожак становится старым и хромым, его начинают грызть первым. Люди перестали отвечать на звонки, редакторы каналов и музыкальные продюсеры реже приглашали его артистов. Когда участвовали в концертах, наши номера вырезали из эфиров. Мы с Женей не виделись по полгода, а если встречались, успевали только поздороваться.
Работа у нас все-таки была, просто ее резко стало меньше. В какой-то момент деньги закончились, и мы приходили к Фридлянду одолжить хотя бы на оплату съемных квартир и еду. К сожалению, финансовое положение продюсерского центра в тот момент было печальным. Выживали как могли, к счастью, помогали друзья.
До окончания контракта оставалось еще несколько лет, хотя Чумаков сумел откупиться раньше. Неустойка составляла порядка двухсот тысяч долларов. У Алексея имелись приятели, которые смогли помочь, у меня их не было.
Мой мозг устроен таким образом, что по прошествии времени все плохое забывается. Помню только, что было непросто. Я оптимист — мой стакан всегда наполовину полон. Не унывал и не уходил в депрессию. Единственное, счастлив, что смог закончить контракт и отношения на правильной ноте.
Путем какой-то дипломатии мне удалось зайти в кабинет к Жене и договориться о правах на использование репертуара. Нужно ведь было уходить с багажом, иначе не смог бы работать. Пришлось кое-чем пожертвовать. Все эти годы мы отдавали определенный процент от выступлений — на хранение. Это являлось своеобразной гарантией того, что не уйдем раньше. На выходе ячейка с накоплениями должна была открыться. У меня она оказалась пуста, естественно. Но за счет накоплений, которых не оказалось, я смог забрать свои песни. Узнав изнанку отношений «продюсер — артист», сказал себе, что больше никогда не заключу контракт, по крайней мере на подобных условиях.
— Вы зареклись больше не работать с продюсерами, но спустя годы заключаете контракт с Григорием Лепсом?
— Вопрос о сотрудничестве встал после «Голоса». Дело в том, что с Григорием мы знакомы давно. Я уже знал, что он человек с понятиями и не играет в подковерные игры. Безусловно, подписывая контракт — правильнее было бы назвать его соглашением, — договорились, что это не будут отношения «продюсер — артист». Скорее, партнеры. Мы побеседовали начистоту, я рассказал, где был все эти годы.
Не хочу называть его продюсером, Григорий просто человек, который имеет возможность и помогает людям. У него есть опыт, чуйка на хорошую музыку. И видя талантливого человека, он считает своим долгом ему помочь. Материальный интерес для него вторичен.
Я всегда знал, что Гриша — надежный друг, соратник, в беде не бросит. А если что-то не нравится, скажет в глаза. Понимал: мне нужен старший друг, на которого можно положиться. Наверное, руководствуясь этим, и заключил с ним партнерское соглашение. В этом году оно заканчивается, надеюсь, мы его продлим.
У нас большие планы. Хотя мое творчество, мои авторские песни для него сложны. Он считает их эстетской музыкой. Говорит: «Если бы я такое пел, никогда не стал бы Лепсом». И все время склоняет к тому, что мне нужна своя «Рюмка водки». Конечно нужна, но другая — не в формате шансона. Гриша иногда дает песню и уверяет: «Это стопроцентный хит!» Соглашаюсь, потому что я за любой эксперимент, но не получается, не мое это. А песня «Миллионы», которую написал в прошлом году, вдруг становится популярной и получает «Золотой граммофон». Не скажу, что она суперхит, но это моя песня и моя победа.
— В период после Фридлянда и до «Голоса» вас не было видно. Где обретались все это время?
— Лет пять пробыл в сольном плавании: писал песни, музыку. И неплохо жил. Но еще когда был «подневольным» артистом, меня становилось все меньше и меньше в медийном пространстве.
Я записал авторский альбом «Альфа и Омега», что для меня очень важно. Сделал первый после ухода из продюсерского центра сольник в концертном зале «Мир». Несмотря на то что мы расклеили всего двадцать афиш и прорекламировали выступление только в соцсетях, смогли собрать полный зал. Это был большой успех, учитывая, что к тому времени меня не было в телевизионном пространстве. Кстати, дебютировал тогда в режиссуре и сейчас являюсь постановщиком всех своих шоу: «Чувствовать тебя», «Непобедимый»...
В общем, периодически выступал. Концертов немного, но они все же были. Единственное, угнетало, что редко звали на телевидение, а потом и вовсе перестали. Складывалось ощущение, что меня просто стерли. А это сильно давит. Если раньше входил в помещение и ко мне были прикованы взгляды, то теперь никто не узнавал.