Актриса Мария Аронова о семье, слабостях и страхе одиночества

Караван историйЗнаменитости

Мария Аронова. Бабье счастье

Знаю, что этим рассказом разрушу представление о себе как о танке, который прет вперед, не ведая преград и сомнений. Смелая, сильная, полностью отдающая себя профессии — люди наделили Марию Аронову качествами, которые не имеют к ней никакого отношения. Я обычная женщина, которой нужна опора и которая очень боится одиночества...

Записала Ирина Майорова

В тот вечер у меня не было спектакля и я ждала его дома. Несколько раз подогревала ужин, то и дело выглядывала в окно, бежала к двери, когда казалось, что слышу на площадке шаги. Звонок раздался в одиннадцатом часу. Не в дверь — телефонный: «Маша, я решил, что должен вернуться к семье. Когда ты завтра будешь дома, чтобы я мог забрать вещи?»

Наверное, он еще что-то говорил. Просил прощения, умолял понять. Я его не слышала. Внутри будто что-то разорвалось. Хотелось упасть на колени и упершись в пол лбом, завыть. Громко, протяжно. Чтобы с этим воем ушла хотя бы часть боли, которая могла меня убить.

Но за стеной спал шестилетний сын, которого я не имела права пугать. Сцепив зубы, прошла в дальнюю комнату, схватила сумку и стала бросать туда вещи. Вперемешку: носки, ботинки, рубашки. Запихивала кулаками, локтями, коленками. Будто дралась не на жизнь, а на смерть, мстя за предательство и за свое будущее бабье одиночество. Видимо, схватка была неравной, потому что боль внутри продолжала расти. Тогда я поставила кассету с песнями Коли Фоменко и группы «Секрет» и начала танцевать.

Танцевала часа полтора — до тех пор, пока держали ноги. Потом опустилась на пол, притянула к себе за ручки сумку, вытряхнула из нее все, что затолкала, и начала складывать по новой: аккуратно — каждую рубашку, каждый джемпер в отдельный пакет, сворачивая носки клубочками. Чтобы назавтра он увидел: я его решение приняла.

Но это была демонстрация, не более. Настоящее понимание того, какой бедой я ворвалась в жизнь оставленной ради меня женщины и двоих ее сыновей, пришло позже. Когда сама наконец узнала, что такое семья и что значит расставание для людей, которые проросли друг в друга корнями.

Она очень страдала. Умоляла мужа вернуться хотя бы ради детей. Я об этом знала, но не испытывала ни малейшего чувства вины. Напротив — возмущалась и недоумевала: «Как можно пытаться удерживать мужчину, которому ты больше не нужна? Мы любим друг друга, хотим быть вместе, и никто и ничто не вправе этому мешать!»

С момента нашего расставания прошло двенадцать лет. Мой бывший возлюбленный — актер, и волей-неволей нам приходится сталкиваться: на мероприятиях, устраиваемых СТД, кинофестивалях, на съемках телепередач. Не скажу, что эти встречи оставляют меня совершенно равнодушной, — каждый раз из глубины души поднимаются горечь и стыд. Но адресованы они не Актеру, а его жене. Мне кажется, я смогу от них избавиться, если судьба когда-нибудь нас сведет и она захочет меня выслушать. Я знаю, что скажу: «Простите. Я была последней дрянью, куском дерьма. Единственное, что может служить мне оправданием, — не понимала, что творю».

Иногда спрашиваю себя: почему тогда, двенадцать лет назад, мне было так больно? Почему после его ухода казалось, что мир рухнул, погребя меня, размолотую в пыль, под руинами? Да, я сильно его любила. Да, меня пугало грядущее одиночество. Но было еще кое-что. Уязвленное самолюбие. Актер оказался первым, кто меня бросил. Преж де мужчин я оставляла сама.

Мне было четырнадцать, когда на летних каникулах наш класс поехал в Подмосковье, в трудовой лагерь от Сельхозакадемии имени Тимирязева. Выходя из автобуса, я встретилась взглядом с красавцем-брюнетом, наблюдавшим за высадкой школьного десанта. Господи, как он был хорош! Высокий, стройный, с черными раскосыми глазами и гривой волос цвета воронова крыла. Вечером была дискотека, и он пригласил меня на танец.

«У тебя необыкновенные глаза — тебе кто-нибудь об этом говорил? — Я помотала головой, внутри все трепетало, а горло сдавило так, что открой я рот, из него наверняка вырвался бы жалкий нечленораздельный писк. Почувствовав мое волнение, он мягко улыбнулся: — Как тебя зовут, уже знаю. Спросил у твоих одноклассников. А я Улугбек».

После танцев он пошел провожать меня до девчачьего корпуса. По дороге рассказал, что ему двадцать восемь, окончил академию, отслужил срочную в морской пехоте, сейчас учится в аспирантуре, а в свободное время занимается восточными единоборствами.

— Теперь понятно, почему ты так двигаешься, — выдохнула я, обретя наконец возможность говорить. — Улугбек вопросительно поднял брови — густые и ровные, будто нарисованные колонковой кисточкой. — Как леопард. И танцуешь очень хорошо.

Он рассмеялся:

— Спасибо за комплимент.

Так начался мой первый настоящий роман.

В Москву мы вернулись вместе, и вскоре Лулу (это прозвище я ему придумала) стал бывать у нас в доме. Сначала на правах Маниного друга, а потом — и жениха.

Когда предложил выйти за него замуж, я, не задумываясь, ответила да. Посиделки с подружками, конкурсы чтецов, на которые меня постоянно отправляла школа и к которым я готовилась самым серьезным образом, занятия музыкой, танцплощадка, куда мчалась сломя голову, — все это осталось в прошлом. Я видела себя хозяйкой большого дома, окруженной кучей детишек, — и все похожи на Лулу. Было лишь одно досадное обстоятельство — чтобы нас расписали, мне должно было исполниться шестнадцать.

Внешне к раннему замужеству дочери мои родители отнеслись спокойно. А что им, собственно, оставалось? Запереть меня? Так сбежала бы! Мне объясняли, что значит быть восточной женой: полностью зависимой от мужа, беспрекословно выполняющей все сложившиеся в его семье правила, соблюдающей обряды, традиции.

Я упрямо твердила:

— Все это ерунда. Главное, что мы любим друг друга.

И каждый раз слышала:

— Хорошо. Делай как знаешь, но помни: мы тебя предупреждали.

Через полгода после знакомства с Лулу в Москву приехали его мама и старшие братья — официально просить моей руки. Сватовство состоялось, и в узбекском Ургенче для молодой семьи начали строить дом.

Конечно, Улугбеку было мало наших «детских» отношений: прогулок за ручку, объятий, поцелуев, но на близость он решился только тогда, когда, получив благословение с обеих сторон, мы стали женихом и невестой.

Лулу был очень бережен и нежен. И наверное, я должна быть благодарна судьбе за то, что моим первым мужчиной стал не сверстник, а человек вдвое старше — опытный, умелый.

До шестнадцатилетия оставалось всего полгода, когда я поехала в молодежный лагерь «Ювента» в Мытищах — последнее незамужнее лето хотелось провести среди сверстников. Первое, что извлекла из чемодана по прибытии, было фото Улугбека в форме морского пехотинца. Портрет занял почетное мес то на тумбочке. Но уже через неделю я поймала себя на том, что вспоминаю о будущем муже, только когда вижу этот снимок. В «Ювенте» мне открылась совсем другая жизнь — ребята писали стихи, музыку, ставили спектакли. И с каждым днем я все отчетливее понимала: «Это мое! То, чем хотела бы заниматься». Хозяйкой дома, по которому бегают дети, больше себя не видела.

Я была непредсказуемым ребенком. Мама говорила: «Пока ты росла, я будто шла по темному коридору…»

Мы встретились на следующий день после моего возвращения из «Ювенты». Помню его счастливые глаза, раскинутые для объятий руки и свои слова: «Лулу, я больше тебя не люблю».

Он стоял передо мной на коленях, плакал, умолял одуматься, а в моем сердце не было ни жалости, ни раскаяния.

Через несколько лет, когда начнутся репетиции спектакля «Царская охота», мой главный учитель в профессии Владимир Владимирович Иванов скажет: «Нет никого страшнее разлюбившей тебя женщины». Я вспомню себя ту, пятнадцатилетнюю, и соглашусь.

Окажись на месте Улугбека другой, наверняка возненавидел бы и начал мстить. За то, что пришлось объясняться с родней и соседями, так и не дождавшимися, когда юная москвичка войдет женой в новый дом, за то, что он, взрослый восточный мужчина, стоял перед девчонкой-соплячкой на коленях. Другой бы возненавидел, а Лулу простил...

Несколько лет назад он приезжал в Москву. Мы встретились как два дальних родственника, которые когда-то жили по соседству, дружили, а потом разъехались в разные концы и долго не виделись. Я рассказала о себе, Улугбек достал фотографии двоих сыновей и жены. Со снимка застенчиво улыбалась красивая узбечка.

— А твой портрет стоит у нас в гостиной, — неожиданно признался Улугбек.

Я удивилась:

— В самом деле? И жена не протестует?

— Она с уважением относится и к моему прошлому, и к тебе. А братья, когда по телевизору идут фильмы с твоим участием, обязательно звонят: «Улугбек, включай телевизор — Машу показывают!» Гордятся, что когда-то были знакомы с тобой.

Встречаясь с ним взглядом, видела в его глазах прежнюю нежность. Но тонкий, умный Лулу ни словом, ни намеком не дал понять, что в его душе осталось какое-то чувство. Наверное, не хотел, чтобы между нами возникла неловкость.

Я уже успела побывать замужем и растила ребенка, когда однажды у нас с мамой состоялся разговор об Улугбеке.

— Неужели ты отпустила бы меня в Узбекистан? Разрешила в шестнадцать лет выйти замуж?

— А разве кто-то вправе, пусть даже и родители, вмешиваться в чужую жизнь? — ответила мама вопросом на вопрос. — Большое заблуждение думать, что дети — твоя собственность и ты можешь диктовать им, как поступать. Но вообще-то... — она замолчала, лукаво вздернув бровь, — ...вообще-то я знала, что ты передумаешь. Откуда, не спрашивай. Просто знала — и все.

Уверена, что мама заранее знала и о том, как сложится моя жизнь с Владиславом, отцом моего сына.

Поступив в Театральное училище имени Щукина, я перебралась в общежитие. Конечно, могла ездить на занятия и из родного Долгопрудного, но мне хотелось с головой окунуться в студенческую жизнь, хлебнуть полной ложкой самостоятельности.

На общежитских посиделках то и дело всплывало имя некоего Влада. Даже третьекурсники, к которым мы, толькотолько получившие студенческие билеты, обращались на «вы», говорили о нем с восторженным придыханием: «Этот парень — гений! Он перевернет театр! Неудивительно, что догмы, которыми пичкают в вузах, ему совершенно неинтересны. Учился в ГИТИСе — ушел, с лету поступил в «Щепку», но и там не задержался...»

Я домывала в комнате пол. С заткнутым за пояс подолом, двигая таз с грязной водой, выползаю задом в коридор и вижу две пары мужских ног. Поднимаю глаза — стоит один из третьекурсников, с которым у меня только-только начали завязываться романтические отношения, а рядом с ним парень, похожий на врубелевского Демона. Обведенные черными кругами огромные зеленые глаза, взгляд, обращенный куда-то внутрь, будто растрепанные ветром волосы.

— Знакомься, — говорит третьекурсник. — Это Влад, о котором ты столько слышала.

Я бормочу:

— Здрасте, — и продолжаю стоять как вкопанная. С подоткнутым подолом, держа в руке тряпку, с которой в мою тапку стекает грязная вода.

Его странность была так притягательна, что я влюбилась с первой минуты. Влюбилась так, что готова была бежать к нему босиком по снегу.

Через несколько дней мы стали близки. А еще через пару месяцев я почувствовала, что со мной творится что-то неладное. Что именно, подсказали однокурсницы: «Тебя что, тошнит? Немедленно иди к гинекологу, а то будет поздно!»

Еще по дороге в консультацию решила: буду рожать.

Врач, подтвердив «диагноз» однокурсниц, спросила:

— Ты уверена, что хочешь оставить ребенка?

— Уверена.

— Восемнадцать лет, только поступила в институт — не самое удобное время матерью становиться. — Я молчала. — Отец ребенка в курсе?

— Пока нет.

А Владик между тем пропал. После занятий я бежала в общежитие и ждала его до позднего вечера, боясь отлучиться даже в магазин. Ночами плакала в подушку. Девчонки успокаивали: «Не переживай — придет. Он ведь и раньше мог не появляться по нескольку дней».

Не хочу быть несправедливой к своим утешительницам, но скорее всего одна из них успела рассказать Владу и о моей беременности, и о том, что я хочу оставить ребенка. Он испугался — и исчез.

На середине срока решила сознаться родителям. Но сначала поделилась со старшим братом, который всегда был моим лучшим другом. Выслушав, Саша сказал: «К маме пойдем вместе. А потом уж втроем подумаем, как преподнести информацию отцу».

Вечером в доме случился скандал. Папа рвал и метал — не столько из-за того, что незамужняя дочь ждет ребенка, сколько потому, что узнал новость последним. В конце концов семейный совет решил, что я должна немедленно переселяться обратно домой — будущей матери следует хорошо питаться и быть под присмотром близких: не дай бог, что случится.

Влад позвонил дня через три после моего возвращения.

— Привет. Как дела? — голос звучал настороженно.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Зинаида Кириенко. Любовь земная Зинаида Кириенко. Любовь земная

Я сужу о мужиках по тому, как они относятся к семье и женщинам

Караван историй
Герои популярных мемов, которые умерли, а ты даже не знал об этом Герои популярных мемов, которые умерли, а ты даже не знал об этом

Суду по ним, на том свете действительно собирается отличная компания

Maxim
Марина Зудина: «Жить прошлым — не мой путь» Марина Зудина: «Жить прошлым — не мой путь»

Марина Зудина разобралась в себе и живет будущим

Коллекция. Караван историй
Паразительная медицина Паразительная медицина

Откуда взялась идея лечиться кишечными червями

N+1
Александр Панайотов: Александр Панайотов:

Александр Панайотов оказался в нужное время в нужном месте

Караван историй
«Еда должна быть безупречной». Рестораторы и шефы — о доставке и ее проблемах «Еда должна быть безупречной». Рестораторы и шефы — о доставке и ее проблемах

Рестораторы рассказывают о том, как они подходят к вопросам доставки блюд

РБК
Дарья Повереннова: «Нам удалось уйти от тоскливой свадебной классики» Дарья Повереннова: «Нам удалось уйти от тоскливой свадебной классики»

Актриса Дарья Повереннова всегда мечтала встретить настоящего мужчину

Караван историй
Веселая вдова: лучшая роль Мишель Пфайффер — женщина, которая неудачно спланировала свою смерть Веселая вдова: лучшая роль Мишель Пфайффер — женщина, которая неудачно спланировала свою смерть

Почему фильм «Уйти не прощаясь» может принести «Оскар» Мишель Пфайффер

Forbes
Юрий Мороз: Юрий Мороз:

Юрий Мороз — о работе с актерами, своей киноистории и «Содержанках»

Караван историй
Говорит и показывает Говорит и показывает

Татьяна Рогаченко — о том, как отказалась платить шантажисту за свои фото

Tatler
Посиделки в графском особняке Посиделки в графском особняке

Жизнь большой «литературной коммуналки» с ее скандалами и творческими вечерами

Караван историй
Спанкинг: как правильно шлепать девушку, чтобы ей это понравилось Спанкинг: как правильно шлепать девушку, чтобы ей это понравилось

Спанкинг — не просто жарко, а обжигающе горячо

Playboy
Андрей Руденский: «Если бы думал, что я как все, не пошел бы в актеры» Андрей Руденский: «Если бы думал, что я как все, не пошел бы в актеры»

«Нет... Вас никогда не будут снимать. Ваше лицо — для рекламы одеколона»

Караван историй
Сестра таланта Сестра таланта

В весенне-летних коллекциях о себе решили напомнить почти забытые нами мини-юбки

Vogue
Ирина Пегова: «Я — за неожиданные повороты судьбы» Ирина Пегова: «Я — за неожиданные повороты судьбы»

Интервью с актрисой Ириной Пеговой

Караван историй
Как полюбить зиму вопреки всему и насладиться последним ее месяцем Как полюбить зиму вопреки всему и насладиться последним ее месяцем

Зима — это в том числе и солнечные дни, и красота заснувшей природы, и спорт

Psychologies
Юлиан Семенов: как он придумал легендарного Штирлица? Юлиан Семенов: как он придумал легендарного Штирлица?

Штирлиц пройдет с ним через всю жизнь, став героем тринадцати романов и повести

Коллекция. Караван историй
Эффект Netflix: как сериалы делают модными шахматы и помогают продавать кроссовки Эффект Netflix: как сериалы делают модными шахматы и помогают продавать кроссовки

Современные сериалы могут поднять продажи чего угодно

Forbes
Катя Кузнецова: «Рада, что серьезные разочарования случились еще в юности» Катя Кузнецова: «Рада, что серьезные разочарования случились еще в юности»

Актриса Катя Кузнецова о съемках, харассменте и отношениях

Караван историй
Экстремальное сжатие силиката магния помогло воссоздать условия земной мантии Экстремальное сжатие силиката магния помогло воссоздать условия земной мантии

Ученым понадобилось сжать силикат магния, чтобы смоделировать мантию планеты

N+1
Павел Ворожцов. Служебный роман Павел Ворожцов. Служебный роман

Как Павел Ворожцов понял, что стоит научиться держать себя в руках

Караван историй
6 самых жутких врачей в истории 6 самых жутких врачей в истории

После этой статьи ты начнешь обходить районную поликлинику стороной!

Maxim
Безумная история Безумная история

Чтобы разобраться в русском прошлом, без психиатра не обойтись

Дилетант
Кто торгует генетическими данными умерших людей Кто торгует генетическими данными умерших людей

Интервью с основателем компании, составляющей генетический портрет России

GQ
«Я не могу без тебя»: о чем говорит это послание? «Я не могу без тебя»: о чем говорит это послание?

Психиатр — о том, что такое расстройство сепараторной тревоги

Psychologies
Я не такая: каким женщинам не нужен феминизм Я не такая: каким женщинам не нужен феминизм

Почему мы все еще не достигли равноправия полов?

Psychologies
Девочки тоже могут: выдающиеся обладательницы премии Дарвина Девочки тоже могут: выдающиеся обладательницы премии Дарвина

Самые выдающиеся победительницы премии Дарвина

Cosmopolitan
Как говорить, чтобы тебя все слушали Как говорить, чтобы тебя все слушали

Как сделать так, чтобы тебя слушали в любой компании из 2, 17 и 639 человек

Maxim
Интервью с белорусским акционистом Алексеем Кузьмичом ‎о политическом искусстве и критике протестов Интервью с белорусским акционистом Алексеем Кузьмичом ‎о политическом искусстве и критике протестов

Белорусский акционист Алексей Кузьмич — о том, за что критикует оппозицию

СНОБ
Мария Власова и ее рукописный альбом Мария Власова и ее рукописный альбом

Домашний альбом Марии Власовой, сестры Зинаиды Волконской

Наука
Открыть в приложении