Не могу понять, как это произошло, но с папой я познакомился только в 18 лет

Караван историйРепортаж

Иван Волков. Мои Покровские ворота

До сих пор не могу понять, как это произошло, но с папой я познакомился только в восемнадцать лет. Обычно такие истории принято считать мелодрамами или вообще трагедиями. Наше объединение с папиной семьей было очень радостным, мы до сих пор взапой общаемся.

Беседовала Елена Михайлина

Фото: Л. Волкова

Про вас говорили: у Ивана узнаваемые глаза Ольги Волковой, лицо нервное, как у отца — Николая Волкова. Вы активно играли в кино и на сцене, а потом — раз! — и пропали...

— Четыре года назад случился сложный период. Все как-то совпало. В «А.Р.Т.О.» («Актерское режиссерское театральное общество». — Прим. ред.) было много работы, мы впахивали плюс материал взяли тяжелый. Складывалось ощущение, что отдаешь больше, чем получаешь. Там еще зал камерный, приходят двадцать-тридцать человек. И дистанции никакой — нос к носу, очень маленькое пространство. Все давило. Как говаривал педагог моей супруги: «Грустный актер — это ЧП». Как раз про меня в то время. Наверное, такие настроения были связаны с внутренним кризисом... Переходным возрастом, что ли. В общем, произошел такой нехороший трезвяк.

Когда есть момент непонимания во имя чего и зачем, лучше уйти из профессии или взять паузу. И я начал думать над альтернативами. Фотографией серьезно увлекся, делал студийные съемки. Попробовал себя в звукорежиссуре, вернулся в музыку — стал писать для спектаклей. Так или иначе это все связано с творчеством. Актерскую форму поддерживаю в антрепризных спектаклях. В общем, не пропал я. Просто на данный момент больше работаю в иных качествах. В кино пока музыкального опыта не так много — пять раз выступал в роли композитора, однажды звукорежиссером, но хотел бы развиваться и в этом направлении.

— А что значит «вернулся в музыку»?

— На самом деле первое образование у меня самое что ни на есть музыкальное, просто с ним не очень сложилось. Сейчас понимаю, что по сути никуда я не возвращался, а всегда жил музыкой. И мир воспринимаю прежде всего ушами, а потом всем остальным. В детстве сам себе пел песенки на ночь, укачивал, пока не засыпал. Придумывал какие-то картинки, которые выстраивались в полноценный видеоряд. И обязательно его сопровождала музыка.

Когда был маленьким, у мамы, актрисы Ольги Волковой, шел бурный период работы в БДТ, и она частенько таскала меня с собой. Так что большую часть самых сильных детских эмоций я получил именно в театре. Пока мама репетировала, крутился в основном в костюмерном и бутафорском цехах, среди сабель и прочих интересных мальчику предметов. Смотрел спектакли с маминым участием все подряд — «Женитьбу Бальзаминова», «На всякого мудреца довольно простоты». «Смерть Тарелкина» до сих пор на пластинке переслушиваю. Вел я себя прилично, и однажды, лет в семь, меня даже задействовали в спектакле — заболел мальчик, участвовавший в постановке. Даже не вспомню, как она называлась... Алиса Фрейндлих читала какое-то письмо, а я должен был выскакивать из-под стола и стрелять в нее из игрушечного автомата. За эту роль похвалил сам Георгий Александрович Товстоногов. Мы с мамой вышли в театральный двор, Товстоногов сидел в своем «мерседесе», единственном тогда, кажется, на весь Питер, опустил стекло в машине и сказал: «Молодец».

На самом деле театральные запахи, неповторимый аромат старых намоленных кулис — все это проникает в кровь даже в нежном возрасте, когда ты совершенно ничего в этом не понимаешь. У мамы непростая актерская судьба, но она никогда открыто не говорила, что не хочет мне такой же: мол, профессия сложная, лотерея и все такое. Разве что деликатно старалась уберечь. Да мама и сама когда-то мечтала о музыке! Как ни странно, она более материальна — ты или владеешь инструментом, или нет. Без полутонов. В театре можешь вообще ни черта не делать, но обязательно отыщутся три человека, которые найдут в этом «гениальное». Слишком размыты критерии — не пощупать.

В общем, сначала мама привила любовь к театру, а потом спохватилась и потащила в музыку. Моего мнения, естественно, никто не спрашивал. Просто поставили перед фактом, что с третьего класса я перехожу в Хоровое училище имени Глинки, знаменитую питерскую капеллу — хор мальчиков.

Учился я, увы, так себе. Не задалось как-то. То ли моя подспудная нацеленность на театр сказалась не лучшим образом, то ли то, что пришел после обычной школы: ребята успели два года отзаниматься, а мне пришлось начинать с нуля. А я еще по характеру человек долго догоняющий, мне нужно много времени, чтобы разобраться... И потом, есть такая штука: ты можешь искренне любить что угодно, но когда ставят в рамки и помимо душевных порывов ты должен выполнять обязательную программу, ощущения меняются. Музыки это тоже касается.

Помимо основного хорового пения мы изучали дирижирование, сольфеджио, осваивали инструменты (у меня были фортепиано и флейта). С удовольствием я разве что пел. Нравилось, что хор много гастролирует, это позволяло получать яркие впечатления от новых мест. Но и музыка, конечно, цепляла. Пели мы как пионерские песни, так и классические произведения, в том числе на латыни.

В остальном же учился спустя рукава. И прогуливал, и вообще предпочитал заниматься своими делами. С поведением был провис. Впрочем, тут я как раз мало отличался от всех остальных. Представьте себе толпу мальчиков без каких-либо сдерживающих факторов в виде девочек. Кто бы что ни говорил, а девчонки — момент серьезный. Когда репетируешь в хоре, стоя по два урока подряд, поверьте, заводятся даже самые смирные. Естественно, наш хормейстер Федор Михайлович Козлов был строгим человеком, иначе никак. В капелле и по шее можно было получить, и по башке партитурой, а партитуры-то о-го-го какие... Это не больно, но выглядело жутковато. Помню, один из солистов расслабился на репетиции и в паузе тихонько болтал с товарищем. Так Федор Михайлович подошел, аккуратно снял с него очки, вручил их ему со словами: «Подержи, пожалуйста» — и с размаху залепил нотами оплеуху.

Я старался не попадаться. Но однажды перед концертом мы бесились в фойе и я не заметил, как сзади подошел Козлов. Схватил меня за плечо и валтузил как тряпичную куклу так, что я не понимал, где верх, где низ. Но и в голову не приходило жаловаться дома. Да и забывалось все моментально, никаких обид огромных не копилось, потому что если попадало, то всегда за дело. Сейчас вообще вспоминать смешно. Федора Михайловича все мы страшно уважали. При том уровне нагрузки, что нам давали, даже не знаю, возможно ли было иначе дисциплинировать хор, состоящий из одних пацанов с третьего по шестой класс.

Мама, конечно, переживала из-за того, что успевал я не блестяще. Ее постоянно вызывали, она отправляла со мной записки, что занята на репетициях. На самом деле ей несладко пришлось, грешен. Просто в какой-то момент я решил, что никаким классическим музыкантом не стану, и точка. В восьмом классе ушел на эстрадное отделение в училище имени Римского-Корсакова (вполне возможно, что сейчас его там уже нет), потом пару семестров в Ленинградском театральном провел. Затем оказался в Москве и поступил в ГИТИС.

— Знаю, вашему появлению в Москве предшествовала одна удивительная личная история. А как вы вообще до переезда в столицу жили в Питере?

— Хорошо жили. С мамой и отчимом дядей Володей, он был художником. По маме, которая много работала, скучал. Может, и песенки на ночь поэтому появились, но это к психоаналитикам вопросы. Вообще мои детские воспоминания о жизни в Питере очень теплые: мама вернулась, стоит в прихожей в своей заснеженной дубленке и я лечу со всех ног по коридору ее встречать. Считал дни до окончания гастролей, ждал до поздней ночи с премьер. С одной стороны, общения не хватало, конечно, с другой же — очень даже хватало. Дело ведь не в количестве произнесенных слов. Отец вообще молчал в основном. Но как он молчал!

Владимир Алексеевич Ховралев был главным художником Большого театра кукол
Фото: М. Клюев/7 дней

До сих пор не могу понять, как это произошло, но с родным папой я познакомился только в восемнадцать лет. Дядю Володю всегда звал именно так, и так же всегда знал, что у меня есть отец. Сколько себя помню, в моем столе лежал его портрет, который дала мама со словами: «Это твой папа Николай Волков, прекрасный актер и художник». Я был в курсе, что живет он в Москве. Мама много рассказывала о нем, о его легендарных театральных работах, восхищалась мастерством. Я о папе всегда думал с большим уважением и теплотой, но как-то на дистанции. И в тогдашней моей питерской жизни почему-то не было идеи эту дистанцию сократить. Так же как не приходило в голову мысли расспрашивать маму: почему он в Москве, а она в Ленинграде, как так получилось и вообще о моей истории появления на свет.

Так я дожил до шестнадцати лет. Время от времени мама рассказывала, как пересеклась с отцом на очередном проекте, однажды они общались на тему совместной работы... И был один очень стремный момент, когда мы гостили у друзей в Москве. Она спросила: «Ваня, ты не мог бы забрать пьесу со служебного входа Театра имени Маяковского?» Ну отчего бы и нет? «Просто подойди к вахтеру и скажи, что Николай Николаевич Волков оставил пьесу для Ольги Волковой», — напутствовала мама. Пошел с сыном друзей, маленьким Сашкой. Вахтерша, которая до этого увлеченно общалась по телефону, при виде меня невероятно оживилась. Произношу все, как мама просила, но вместо того чтобы отдать папку, женщина спрашивает:

— Вы сын Николая Николаевича?

Не врать же... Говорю:

— Да.

— Ой, как хорошо, что вы пришли!

И начинает вываливать на стол банки и свертки, в девяностых артистам выдавали всякие продуктовые наборы. Объясняю, что взять не могу, ну не возьму просто!.. Саша смотрит на меня с изумлением, потому что я нервничаю и как вести себя не знаю.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Вера Сторожева: «Я никогда не обижаюсь на артистов» Вера Сторожева: «Я никогда не обижаюсь на артистов»

Он каждого из нас предостерег: не исключено, что вы будете безработными

Караван историй
И твоя мама тоже И твоя мама тоже

Как избавиться от комплексов из детства

Glamour
Как увеличить вклад туризма в региональную экономику Как увеличить вклад туризма в региональную экономику

Как нужно координировать развитие туристической сферы

РБК
Игры разума Игры разума

Возможно, размышляя, ты попала в ментальную ловушку и даже не заметила этого

Cosmopolitan
Он лгал и учил лгать Он лгал и учил лгать

«Мы не знаем страны, в которой живем». А знаем ли мы Юрия Андропова?

Дилетант
Массимо Каррера Массимо Каррера

Правила жизни Массимо Каррера

Esquire
Кирилл Серебренников Кирилл Серебренников

Esquire поговорил с режиссером о пользе переодеваний и внутренних демонах

Esquire
Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут» Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут»

Как актер справляется с ежедневным стрессом и почему не улыбается без причины

Лиза
Теперь всё можно Теперь всё можно

Мы нашли 25 доказательств, что жизнь в 30 становится понятнее и счастливее

Cosmopolitan
Вадим Казаченко. Изображая жертву Вадим Казаченко. Изображая жертву

Ольга жаждала славы. И получила ее, пусть и скандальную, разыграв роль жертвы

Караван историй
Мама всегда права Мама всегда права

Интервью с актрисой Олесей Судзиловской

Добрые советы
Секретная Греция Секретная Греция

В майском номере Неллия Тогас знакомит нас со «своей» Грецией

Домашний Очаг
Как курица лапой Как курица лапой

Если у твоего ребенка неразборчивый почерк, надо ли учить его красиво писать?

Лиза
Филипп Киркоров: Хочу, чтобы дети отвечали за свой выбор Филипп Киркоров: Хочу, чтобы дети отвечали за свой выбор

Интервью с эстрадным исполнителем Филиппом Киркоровым

Лиза
Татьяна Тарасова Татьяна Тарасова

Правила жизни Татьяны Тарасовой

Esquire
Морской толк Морской толк

Два бывших трудоголика сидели под пальмой и напряженно пытались отдохнуть

Cosmopolitan
Евгения Лоза: Евгения Лоза:

Не поверите, но не вспомню, когда ко мне последний раз подходили знакомиться

Караван историй
И снова на сверхзвуке И снова на сверхзвуке

Новое поколение пассажирских сверхзвуковых самолетов

Популярная механика
Наталья Бондарчук: Мужчина моей жизни Наталья Бондарчук: Мужчина моей жизни

Есть вещь, которая важнее бессмертия

Караван историй
Фредерик Бегбедер: «Я написал, что любовь длится три года. А потом опроверг себя» Фредерик Бегбедер: «Я написал, что любовь длится три года. А потом опроверг себя»

Ему 51, и вся его жизнь – предмет зависти мужчин. Сплошные вечеринки и красивые женщины, которые его обожают, карьера успешного писателя, третий брак с красавицей моделью, жизнь между Парижем и Страной Басков. Недавно Фредерик Бегбедер второй раз стал отцом. Можно подумать, что писатель наконец остепенился? Не все так просто…

Psychologies
На поле он!.. и на столе На поле он!.. и на столе

Запутанная история пирожного или торта «Наполеон»

Дилетант
Suzuki Swift Suzuki Swift

Компакт нового поколения уже выезжает на европейские дороги.

АвтоМир
Юлия Александрова и Жора Крыжовников: Как в кино Юлия Александрова и Жора Крыжовников: Как в кино

Интервью с актрисой Юлией Александровой и режиссером Жорой Крыжовниковым

Караван историй
Последний шанс Наполеона Последний шанс Наполеона

Возвращение Наполеона к власти получило название «Сто дней»

Дилетант
Разогнать мозг Разогнать мозг

Мозг всегда работает на сто процентов

Maxim
Магнитный щит для Марса: сработает ли идея NASA по терраформированию красной планеты? Магнитный щит для Марса: сработает ли идея NASA по терраформированию красной планеты?

Как NASA хочет вернуть Марсу атмосферу и в дальнейшем изменить климат планеты

Forbes
Kia Rio Kia Rio

Седан или хэтчбек питерской сборки не только хорош собой. Будучи бестселлером он демонстрирует надежность и стойкость к непростым условиям эксплуатации в России.

АвтоМир
Как остановить живодерство Как остановить живодерство

Владимир Панов: «Я не защитник животных»

Русский репортер
Евгений Малкин Евгений Малкин

Евгений Малкин рассказал, как обезвредить противника и очаровать девушку

Maxim
Убийство по жребию Убийство по жребию

Мореплавание всегда требовало от людей мужества, решительности и находчивости

Дилетант
Открыть в приложении