Легенда
Чайная церемония
Константин Грамблер — консьерж, опыту которого позавидовал бы герой Рейфа Файнса из фильма «Отель «Гранд Будапешт», высказывается о наболевшем — размере чаевых.
Отвечу сразу на незаданный вопрос: да, друзья, вы должны нам, консьержам, платить. И лучше делать это до, а не после. В смысле, и после — тоже, но ничто нас так не радует, как неспровоцированная предоплата, как благодарность, высказанная впрок. Въехал человек со всеми своими чемоданами в наш отель, открыл кошелечек с наличностью, хорошо всех простимулировал, и шестерни завертелись. Мы же как хорошая машина, нам смазка нужна, и топливом должен быть бак заполнен. Только не надо про алчность и про то, что это наша работа и мы за нее зарплату получаем! Оставьте это все вашим муниципальным служащим и чиновникам, которые что‑то там вам за свою зарплату должны делать. Мы живем на чаевые, мы ранжируем вас, друзья, по чаевым, мы знаем, сколько стоят ваши часы и солитеры, почем нынче ваши олдтаймеры и блондинки, знаем, сколько стоите вы сами, безо всяких списков самых богатых, без прокуроров и без рентгенов, просто знаем. И не надо стесняться, оставьте бедным разговоры про до смешного щедрые чаевые. Мы над чудаками, оценивающими свою благодарность в суммах с нулями, никогда не смеемся, мы готовы их на руках на красную дорожку вносить. Эти, с паспортами арабских монархий и бывших республик бывшего СССР, цену деньгам прекрасно представляют. Впрочем, не только они. Я вот, человек в годах, помню нуворишей разных, не только тех, что к востоку от берлинской стены, но таких, что к западу от нее; даже в скупердяйской Франции такие водились. Муж одной мадам, к примеру, изобрел какой‑то важный чип, получил патент и с головой ушел в гольф. Практически овдовев, жена его — не первой свежести леди, одетая по моде семидесятых, в высокий начес и кримплен, — тоже придумала себе занятие: она стала ходить по лучшим ресторанам Франции. Да не одна, а в компании с разными хордовыми — с гастрономическими критиками, с подругами-прилипалами, с шефами. И вот заваливались они в какое-нибудь великое заведение — все такие осыпанные перхотью, несвежие, зато с ее карманами, наполненными пятисотфранковыми купюрами, и персонал разве что хоровод вокруг них не начинал водить: лучший стол, любые прихоти, магнумы из дальних углов погреба. Почему? Да все из‑за того, что в конце обеда, когда остальные гости уже оплатили свои счета и отчалили, мадам начинала поить персонал и кухню шампанским, а еще позже, подписав чек, раскрывала ридикюль и начинала раздавать купюры. Наименьшие чаевые доставались гардеробщице, услугами которой компания даже не пользовалась;