«Мы не тот банк, который забирает пользователей»
Заместитель председателя правления Банка 131 Анна Кузьмина — о том, зачем финтех-компании банковская лицензия и как необанк может конкурировать с традиционными банками и крупными платежными сервисами
Казанский Банк 131 — единственная компания, которая получила банковскую лицензию за последние пять лет. У банка нет физических отделений, он специализируется на высокотехнологичных решениях для российского и международного интернет-бизнеса и цифровой экономики. В первую очередь это платежные сервисы. Кредиты Банк 131 не выдает, право на привлечение денег физических лиц пока не входит в его лицензию.
По данным отчетности, на начало 2021 года активы Банка 131 достигли 1,3 млрд рублей. Это немного по сравнению с большинством российских банков: по состоянию на 1 декабря 2020-го банк занимал 357-е место по активам среди российских банков (ренкинг «Эксперт РА»). Но за 2020 год они выросли примерно на 117%, а с момента начала работы в 2019 году — более чем на 270%.
По большей части активы Банка 131 размещены на депозитах в ЦБ и на корреспондентских счетах в других банках. Основная часть обязательств — средства юрлиц, которые будут использованы ими же для оплаты продуктов банка. Чистый процентный доход по итогам 2020 года составил 34,2 млн рублей, чистый комиссионный доход — 21,5 млн рублей. Бизнес Банка 131 пока убыточен: чистый убыток в 2020 году составил 17,2 млн рублей.
Заместитель председателя правления Банка 131 Анна Кузьмина рассказала «Эксперту», на чем сфокусирован новый банк, кого он обслуживает и как можно зарабатывать на банковском рынке в новых условиях.
— Как возникла идея создать Банк 131? Можно ли его назвать необанком?
— Да, нас называли необанком и челленджер-банком. Эти термины популярны в западной прессе по отношению к финтех-индустрии. В Европе есть некоторое противостояние традиционных банков и финтех-проектов. Поэтому и появляются термины, чтобы отличать одно от другого. Наша ситуация отличается от европейской: в России банки сами являются финтех-компаниями. Похожая ситуация с развитостью финансовых технологий есть, наверное, только в Китае и Юго-Восточной Азии. Впрочем, даже там финтех в основном развивают не банки, а другие компании.
Банк 131 не фокусируется на традиционных банковских услугах, так что нас правильнее будет назвать финтех-проектом с банковской лицензией. Мы, когда создавали банк, понимали, что конкурировать напрямую по традиционным банковским продуктам с такими гигантами, как Сбербанк, Альфа-банк, ВТБ, «Тинькофф», просто не сможем. Для этого требуются годы и огромные вложения. Помимо этого стоимость привлечения клиентов на банковском рынке невероятно высока. Поэтому мы развиваем платежные продукты, которые в России традиционно делались либо отдельными подразделениями банков, либо такими компаниями, как ЮKassa, Robokassa, CloudPayments. Развивать кредитование тоже пока не планируем.
Мы видим себя частью глобальной цифровой экономики. Мировыми лидерами в области платежей являются международные компании, такие как Adyen (недавно вышел на IPO), Worldpay, Stipe, Checkout. Они занимаются процессингом платежей крупнейших компаний мира — Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), например, и других. Мы идентифицируем себя именно с этой индустрией, а не с традиционной банковской.
— Что именно подразумевается под процессингом платежей и как это работает?
— Если упростить, то под процессингом платежей подразумевают услугу оплаты картами на сайте или в приложении — а точнее, сам процесс и технологию, позволяющие это делать. Для банков это одна из их услуг. А для платежных компаний индустрии payment service provider это основная задача. Они фокусируются на том, чтобы сделать оплату максимально простой и быстрой для пользователей, а для компаний, которые получат деньги, весь процесс должен быть максимально удобным и отвечающим всем их требованиям.
Выросли вместе с e-commerce
— Почему вы решили получать банковскую лицензию? Ведь у большинства необанков ее нет, они работают в сотрудничестве с традиционными банками.
— Да, наличие лицензии отличает нас от Рокетбанка, Модульбанка, «Точки» и прочих. Наша команда во многом состоит из людей, которые работали в платежном бизнесе. Когда мы в 2019 году создавали банк, предполагали, что в ближайшие годы регулирование изменится так, что для комфортной работы нужно будет иметь именно банковскую лицензию, а не быть партнером какого-то банка. Да и для того, чтобы развиваться дальше определенного уровня, нужно самим быть банком.
Кроме того, мы не хотим ограничивать себя российским рынком. Продукт, который мы создаем, — универсальный, он работает во всех юрисдикциях и может успешно конкурировать с продуктами международных компаний. В то же время в 2019 году стало понятно, что российская лицензия станет конкурентным преимуществом. Все страны мира начинают закрываться в цифровом поле, все меньше становится возможностей работать на рынках других стран, имея регистрацию только в одной стране. Конечно, британский финтех может работать в России, а российский — в Германии, но для этого им нужен локальный банк-партнер. Мы сразу делали ставку на то, что будем работать на мировом рынке, а для иностранных компаний будем тем самым российским банком-партнером.
— За год с небольшим ваши активы выросли более чем на 250 процентов. Ваши ожидания оправдались?
— Частично такой рост объясняется низкой базой — нам меньше двух лет. Однако динамика прироста клиентов и прибыли у нас очень хорошая, особенно хороший рост был в ноябре и декабре, и он продолжается. Мы это связываем с замедлением пандемии. Помимо этого за лето большинство приспособилось к новому стилю жизни, работы, и осенью у всех активизировалась предпринимательская активность. К концу года начали запускаться проекты, компании начали производить больше продукции.
В целом рост превысил ожидания. У нас были довольно скромные планы, особенно на 2020 год, когда началась пандемия. Мы не делали корректировку бизнес-плана для учета ее эффектов. Не последнюю роль сыграл наш фокус на сервисах, на электронной коммерции. Агентство Data Insight еще не опубликовало отчет, но, по предварительным расчетам, электронная коммерция подскочила на 52 процента за 2020 год, а вместе с ней и мы.
— Вы видите какие-то новые ниши или планируете развивать свой основной сегмент?
— Мы будем концентрироваться на обслуживании цифровой экономики. Нужно отметить, что для любого традиционного банка онлайн-эквайринг далеко не самое главное. В основном банки зарабатывают на кредитах и обслуживании офлайн-сектора. Если сравнить, сколько денег крутится в офлайн-торговле и в онлайне, разница будет огромной. По данным Data Insight, доля e-commerce в объеме всей российской торговли все еще не выше десяти процентов, мировые цифры еще ниже. Но совершенно очевидно, что максимально будут расти компании, которые работают в онлайн-секторе, тот же «Озон», спасибо ему большое. Даже традиционные офлайн-компании будут переходить на онлайн-модель.
Мы предлагаем технологические решения в том числе для офлайн-компаний. Например, один из наших клиентов — управляющая компания группы ПИК — «ПИК-Комфорт». Казалось бы, традиционная офлайн-компания, но и она пробует найти новые варианты онлайн-взаимодействия со своими клиентами и подрядчиками. Мы можем в этом помочь. Поэтому продолжаем фокусироваться на платежных инструментах именно для «цифры».
Отношения с самозанятыми
— «Цифровая экономика» — довольно широкий термин. Есть ли у вас какая-то более узкая специализация?
— Есть традиционные предпочтения. Например, в традиционной электронной торговле, онлайн-ритейле, уже есть сформированные планки комиссий за проведение платежей. Крупнейшие эквайеры, тот же Сбербанк, максимально держат свою долю, и идет тренд на уменьшение маржинальности. Большого интереса идти обслуживать все интернет-магазины России у нас нет. Это не очень целесообразно.
Но в этой же индустрии мы находим другие возможности: помимо очевидных вещей (обслуживание, проведение платежей) есть и неочевидные вещи, такие как расчеты с поставщиками. Многие ритейлеры продолжат переходить на маркетплейсы. Это означает, что на первое место выйдут расчеты по модели маркетплейсов: когда платеж в основном уходит напрямую продавцу и не проходит через платформу, и лишь часть того же платежа идет на саму платформу. В 2020 году мы одними из первых на рынке начали предоставлять услугу мультирасчетов для маркетплейсов, которая позволяет так делать. Банки тоже могут предоставлять такие возможности, но они медленно внедряют новые решения. Вопрос в желании и возможностях реализации.
Мы также видим нишу в сервисах доставки еды. Можно принимать платежи, которые проходят в этих сервисах, а можно помочь построить расчеты с курьерами. Курьеры по сути своей фрилансеры, которые работают на эти платформы.
— То есть ваши планы распространяются и на фриланс-экономику?
— Это отдельная индустрия, на которую мы внимательно смотрим, вместе с теми, кто у нас в России называется самозанятыми. Вместе с налоговой мы сделали продукт для обслуживания потребностей этих людей и тех, кто с ними работает. Главное отличие от традиционных приложений для самозанятых в том, что наш продукт/услуга направлен в первую очередь на компании, которые рассчитываются с самозанятыми, мы помогаем строить с ними отношения. Кроме того, банки предлагает физлицу зарегистрировать доход самостоятельно. Мы же предлагаем сервису, от которого самозанятый получает доход (например, биржа для фрилансеров. — «Эксперт»), регистрировать физлицо как самозанятого, жестко учитывать за него налоговую базу и сообщать в ФНС.
Спрос колоссальный. Интерес есть не только у бирж для фрилансеров, где предлагаются их услуги. Такие компании, как ЦИАН, тоже ищут для себя новые способы расчетов с фрилансерами. В ЦИАНе попробовали запустить новую для себя бизнес-модель: человек, который снимает квартиру, напрямую платит владельцу квартиры через ЦИАН. Они запустили этот продукт и планируют развивать его. Чтобы сделать для ЦИАНа такое решение, от нас потребовалось довольно много сил, чтобы все работало и при этом было правильно с налоговой точки зрения. Здесь помогла интеграция с налоговой.
— Как вам удается находить такие возможности?
— Мы видим микрониши даже в тех индустриях цифровой экономики, где, казалось бы, уже нечего поймать. Наверное, не последнюю роль здесь играет тот факт, что наши крупнейшие банки строят свои экосистемы: делают новые сервисы, продают билеты на концерты. Для тех же компаний, которые этим изначально занимались, для которых это основной бизнес, остается все меньше банков-партнеров, которые не захотят забрать у них пользователей и пересадить на себя. Сложилась немного парадоксальная ситуация: в стране много инновационных банков, но нет банков, которые предоставляют банковские услуги просто как финансовый партнер, и больше ничего. Думаю, это тоже определенная ниша для нас.
Кроме того, мы прощупываем интерес к такому европейскому понятию, как «банк как сервис». Мы не знаем, насколько это будет востребовано в России. В стране есть с десяток компаний, которые, наверное, будут готовы работать по такой модели. В Европе это развивается, когда банк отдает свои ключевые банковские функции по схеме White label (компания производит продукт, а продавец наносит на него свой собственный логотип. — «Эксперт») финтехам. В России такого в чистом виде не было ни у кого.
Наше преимущество в том, что мы всё строили в 2019 году с нуля, поэтому у нас нет огромного технического долга (накопленные в программном коде или архитектуре проблемы, вызывающие дополнительные затраты труда в будущем. — «Эксперт»), который мешает. Мы изначально делали всю нашу инфраструктуру максимально оптимизированной для использования API (программный интерфейс для взаимодействия программ/приложений между собой. — «Эксперт»), чтобы мы могли работать с другими компаниями. Такого партнерства у нас еще не было. Сейчас наши крупнейшие компании предпочитают идти по пути покупки банка, нежели партнерства.
— Как вы видите свое развитие с учетом снижения маржинальности банковского бизнеса и ставок?
— Сокращение комиссионных доходов — это тренд, причем он наблюдается во всем мире. В России он особенно жесткий, так как у нас никогда не было высоких комиссий. Тут есть только один путь: когда достигнуто дно, ниже которого ты не можешь опуститься, нужно создавать какой-то уникальный продукт или какую-то уникальную ценность, за которую можно брать деньги. По этому пути мы и идем. Мы изначально поставлены в такие условия, что мы не можем сделать еще один стандартный продукт, который есть еще у 50 банков.
Мы всегда знали, какая будет маржинальность, и особо не рассчитываем на процентный доход. Нужно всего лишь четко это осознавать. Для нас это не выглядит так, как для других банков: сначала они сколько-то зарабатывали, а потом вдруг началось снижение. Для нас текущая ситуация — это начало.
— Нет ли у вас планов начать активно работать с МСБ? Некоторые необанки идут по этому пути.
— Это интересный сегмент, но он невероятно затратный. Ресурсы, которые требуются на сопровождение, поддержание, развитие малого бизнеса, намного больше, чем при работе с крупными клиентами. По нашему опыту, доход от пяти тысяч компаний малого и среднего бизнеса будет сравним с одной крупной компанией. Мы планируем активнее работать с малым бизнесом когда-то в будущем, но не сейчас. Впрочем, и сейчас, когда к нам приходят, мы подключаем. Но должен быть хотя бы один администратор, разработчик или возможность взять внешнего разработчика-программиста. Наш продукт — это программный код, который нужно куда-то интегрировать. Если бизнес способен на интеграцию — добро пожаловать!
— Есть ли планы перейти на банковскую лицензию с большим количеством возможностей или работы с физлицами?
— Я думаю, что в ближайшие два года мы задумаемся о повышении уровня лицензии. Что касается физических лиц, то новый банк должен проработать минимум два года, чтобы стать членом АСВ. Для работы с физлицами это необходимо. Два года у нас закончатся в апреле 2021-го. Соответственно, мы бы могли это сделать уже в мае, но пока не будем торопиться.
— Можете рассказать о планах на 2021 год?
— Наверное, самая крупная продуктовая вещь, на которую мы ориентируемся в этом году, — запуск расчетов через Систему быстрых платежей по номеру телефона, с помощью QRкодов. Важно сделать действительно хорошую альтернативу карточному эквайрингу. Для большинства банков интеграция СБП — это навязанная вещь, которая противоречит их текущей модели бизнеса. Мы не эмитируем карты, у нас нет такого дохода, который является целевым для многих банков. Поэтому мы можем позволить себе сделать действительно хороший продукт.
Фото: пресс-служба Банка 131
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl