Какое будущее нам готовит новый IT-класс
Автор «Эксперта» посетила офис компании «Яндекс», протестировала езду в беспилотном такси и поговорила с тремя ведущими инженерами, чтобы понять, что у них в голове
Недавно ведущие СМИ сообщили, что в ближайшее время можно будет заказать беспилотное такси «Яндекса», то есть автомобиль без водителя. По сути, беспилотники вышли на дороги Москвы еще в 2018 году, но поездка в них все же была большой редкостью. Теперь, когда правительство устранило разногласия в экспериментальном правовом режиме для такси без водителей, в Москве они будут курсировать по восемнадцати улицам в Ясенево. По заверениям компании, стоить поездка в беспилотнике будет так же, как и в классическом такси. Сервис будет доступен в приложении «Яндекс Go».
Автор «Эксперта» посетила офис «Яндекса», протестировала езду в беспилотном такси и поговорила с тремя ведущими инженерами, чтобы понять: что у них в голове? а наш мир пересекается с их миром технологий? айтишники — это новая порода людей? и какое будущее они нам готовят?
Что я делаю в «Яндексе»
Дмитрий Добрынин — инженер, математик. Он занимается разработкой доставщика. Ему лет тридцать. Дмитрий худощав, дружелюбен и как будто готов заранее с собеседником согласиться — из вежливости. А когда чувствует, что тебя сложно усреднить и посчитать, взгляд его становится задумчивей, осторожней. Так смотрят исследователи — на объект.
— Я с командой работаю над алгоритмом, улучшающим логику движения доставщика, — говорит он. — Доставщик в первую очередь должен быть безопасен для окружающих и доставлять заказ за ограниченное время. Не причинять дискомфорта людям. От робота можно добиться предсказуемости, он будет замедляться возле людей, но сами люди… Как их просчитать? А я математик, я люблю все посчитать и все обрейтинговать. Мне интересна как раз правда, истинность, логичность математики. Тот мир, где одно вытекает из другого. Цель моей работы — сделать максимально автономного робота-доставщика. Да, если вам на тротуаре попадется наш доставщик, вы теперь знаете, кому слать фидбеки. Мы рады фидбекам. Обычно нашим доставщикам чаевые кидают…
Да, наши доставщики уже ездят по улицам, но мы далеко не заканчиваем проект. Одно дело запуститься в Москве и совсем другое — в Питере. Там своя плотность населения, свой стиль жизни. Мы запустились в Аризоне, а там слишком жарко. На алгоритм движения это сильно не влияет, но надо, чтобы робот умел переживать перепады температуры. Пока мы делали робота, поняли, что в мире слишком высока гора хаоса. Именно хаоса. В математическом плане ты полагаешь, что решаешь задачу в детерминированном пространстве, что машины едут и останавливаются вот так, а люди ходят вот так. А потом оказывается, что есть куча каких-то состояний, которые четко не описываются, а люди резко тормозят, заходят друг за друга. И ты уже не в идеальных условиях решаешь задачу. В университете мы привыкли к тому, что решение у задачи всегда есть. А тут я понял, что это минус — знать, что решение есть. На практике ты не знаешь, решаема твоя задача или нет.
Вот представьте, что вы робот. Вы въезжаете в комнату и видите только стену справа, вот здесь какие-то препятствия и здесь. А вы даже не знаете, что это стул. Цель у вас — в тот угол доехать. Но вы не знаете, что вас там ждет. Примерно так чувствует себя беспилотник. Он видит камерами и лидарами — это его органы чувств. А вот как он этими органами будет мир интерпретировать — это уже мы определяем. Доставщику же нужно предугадывать поведение не только человека, но и своих собратьев-доставщиков. Хороший пример с самокатами. Вы говорите, люди ходят по тротуарам напуганные, прижимаются к стенкам. Доставщик так же себя может вести — к стенке прижиматься. Только это уже от нас зависит — будет он или не будет к ней прижиматься. Мы можем регулировать ползунок его напуганности. Его непоколебимая часть — безопасность. Он не должен ни в коем случае нанести вреда человеку. Мы не идем вплотную за вами. Мы понимаем, что если вы резко остановитесь, то у нас будет столько-то времени отреагировать. То есть доставщик не подъезжает к вам ближе установленной дистанции. А к самокатчикам глаз пешехода еще не успел привыкнуть. Мы тут с пешеходом заодно. Сам замечал, что пешеходы недооценивают скорость самоката, им кажется, что человек не может так быстро перемещаться. И поэтому у себя в голове люди не могут соединить такие факты, что, если он сейчас не остановится, в него врежется самокат. У людей еще нейронные связи на самокаты не сформированы. Но есть вариант, что мы просто запрограммируем самокат на то, чтобы он объезжал людей. И в будущем человек просто прыгнет на самокат, нажмет на кнопку, и он, а не такси, повезет его домой. И как раз тогда мы будем полностью контролировать эту единицу, но не человек.
Рано или поздно наш Яндекс-ровер будет заниматься доставкой в космосе. Он же построит для вас какой-нибудь домик на Марсе. Так что нам есть над чем работать. Кстати, у меня скоро родится сын.
Роман Удовиченко — инженер, он работает над беспилотным такси. Роман эмоционален и, кажется, ждет подвоха от людей, которые не в состоянии мыслить как айтишник. В его глазах за все время нашего разговора прочитывался вопрос: « Ну? Какую глупость ты еще скажешь?» Но сначала он вежливо интересуется, не было ли мне страшно ехать по улицам Москвы в беспилотнике без водителя. «Нет! — светлеет он. Совсем нет?! Это хорошо!»
— Я руковожу службой, пишущей код для принятия решения беспилотником. А человек действительно непредсказуемое существо. Дима правду сказал. Идя по тротуару, человек может внезапно прыгнуть на проезжую часть, вспомнив, что ему срочно надо на ту сторону. Или перебежать дорогу на красный, хотя люди делают так в редких случаях. Но наш беспилотник в это время едет, и он видит, что ему горит зеленый, а пешеходу — красный, и, несмотря на то что нам не нужно этому пешеходу уступать дорогу, машина все равно планирует свои действия так, что, если этот пешеход все-таки выйдет на дорогу, мы экстренно затормозим.
Мне с детства нравилось программировать. Нажимать на кнопки и видеть, как что-то происходит. Я записался в школьный кружок, и первое что я сделал, — запрограммировал вывод на экран компьютера слов «Привет, Рома». Я испытал восторг от мысли, что какая-то коробка делает то, что я ей сказал. Когда мы наблюдаем какую-то химическую реакцию, то знаем: она задумана природой. А здесь, получается, я могу вводить какие-то свои законы. Ощущение ли это своего могущества? Наверное, можно и так сказать. Но суть не в каком-то могуществе, ха-ха-ха. Суть в том, что у тебя есть идея и ты ее воплощаешь в жизнь, начиная с «Привет, Рома» и заканчивая Яндекс.Картами.
Если бы все люди следовали правилам дорожного движения… Но они никогда не будут. Они даже из автобуса могут выходить так, что их не видно. Кажется, наша текущая самая сложная проблема — это реакция на нестандартное поведение человека, хоть водителя, хоть велосипедиста, хоть пешехода. Ко всему этому беспилотник надо подготовить, а это не так-то просто. Мы рассчитываем на то, что наши алгоритмы смогут ездить по дорогам с гарантией безопасности до ста процентов. И у нашего автомобиля всегда будет неоспоримое преимущество: ему никогда не захочется написать кому-то в мессенджер во время управления машиной.
Некоторое время назад мы работали над алгоритмом принятия решения безопасности перестроения. Если, допустим, мы хотим перестроиться налево и слева нет автомобиля и его нет сзади на расстоянии пятидесяти метров, то перестраиваться можно, а иначе нельзя. То есть это такая простая проверка, и она часто будет работать, но, к сожалению, так же часто работать не будет. Потому что автомобиль на соседней полосе на расстоянии пятидесяти метров может ехать очень быстро, и поэтому перестраиваться нельзя. В то же время он может быть ближе пятидесяти метров, но при этом ехать очень медленно, пропуская, и тогда перестраиваться можно. И получается, что наше правило нужно как-то улучшать. А улучшение заключается в том, что мы добавляем какие-то новые проверки. За несколько прошедших месяцев мы обрели опыт в том, как машине нужно перестраиваться в некоторых ситуациях, а теперь давайте применим машинное обучение, которое будет использовать не те правила, что мы вручную написали, и компьютер сам проанализирует огромное количество ситуаций, в которых можно и нельзя перестраиваться. И тогда мы выведем некие правила безопасных перестроений, основываясь на миллионах ситуаций. Да, мне интересно этим заниматься. Увлекательно. А почему вы сомневаетесь в том, что мне это может быть интересно? У вас чуть голова не взорвалась, пока я описывал условия перестраивания… А у меня голова взрывается, когда я смотрю в нашей столовой кулинарные видео. Там повар творит такие чудеса, что я думаю: «Господи, ничего же непонятно! Пойду-ка я дальше себе программировать».
Кирилл Данилюк, инженер. На вид ему тоже лет тридцать. Он любопытен, немного похож на успешного тренера по продажам. Часто повторяет имя собеседника. Видно: ему хочется поскорее познакомить собеседника с тем миром, где он живет, но заступать на территорию чужого мира сам не хочет. Кажется искренним.
— Я руковожу группой компьютерного зрения. Оно — в беспилотниках. Как сейчас видит беспилотник? С помощью разных сенсоров. В нем стоит набор — лидары, радары, камеры. Лидары — это… Какую бы аналогию привести… Я сейчас приведу, но она очень далекая и неправильная. Иногда слепые люди могут с помощью эхо-локации понимать, насколько далеко от них то или иное препятствие. Лидар — это лазерный луч и приемник. Мы смотрим, сколько времени прошло от излучения луча до принятия отражения на приемнике. Он извлекает набор точек. Если бы я сейчас посветил в вас лазерными указками, я мог бы понять вашу форму. Не ваш цвет, а вашу геометрию. В терминах беспилотника это называется «пресепшн» — ощущение пространства. Беспилотник не слышит. У нас нет ничего, что использовало бы звуковые сигналы. Пока это выглядит сложной задачей. А если кто-то сигналит? Мы работаем по-другому. Мы видим набор проблем, которые надо решить, и упорядочиваем их по важности.
В разработку я пришел с очень интересной работы — был аналитиком венчурного фонда, потом стал техническом менеджером. Было очень интересно, но, проработав там год, я понял, что венчурный фонд — это история про богатых и успешных предпринимателей. Я находил для них стартапы. Но я понял, что классно там работать, когда ты уже всего добился и сам можешь стать вот таким инвестором. А чтобы всего добиться, надо поработать в индустрии и понять, что в ней происходит. Это было моей мотивацией пойти в саму индустрию. Для меня деньги не были целью. Я бы сказал, что моя цель — это, скорее, процесс. Он начинается с того, что ты просыпаешься утром и понимаешь, что делаешь лучшее из того, чем вообще мог бы заниматься. Конечно, с одной стороны, важно, что о тебе другие подумают, но с другой — не хочется быть пустышкой. Хочется начинку в себе иметь. Хочется быть внутри таким же полным, как и то внешнее впечатление, которое ты производишь на людей. Впечатление на других несложно произвести, но будешь ли ты счастлив? Когда начинка начинает формироваться в человеке? Думаю, это сильно зависит от окружения. Поэтому очень важно либо сразу оказаться в правильном окружении, либо стремиться туда попасть самостоятельно. Стремиться из своего окружения, которое тебе кажется неправильным, попасть в более продвинутое. Тебя определяют пять твоих ближайших друзей. И люди, с которыми ты работаешь, обсуждаешь свои мысли, также влияют на тебя.
Я учился в двух школах. Во второй, в Подольске, был невероятный преподаватель английского языка. В результате все мы очень хорошо знаем английский. Я не учил его целенаправленно, просто с преподавателем повезло. А сейчас мы — айтишники — большинство документов читаем на английском. Техническое общение — только на английском. Кстати, много статей подписаны русскими именами.
Какой новый мир мы вам несем и почему вы не должны сопротивляться
Дмитрий Добрынин:
— Жена часто просит меня изобрести телепортацию. Я не считаю, что это возможно. Но я интерпретирую телепортацию как возможность быстрого перемещения — например, за секунду на Кубу. Это не что-то магическое, а просто средство быстрого передвижения. Спутник же вращается быстро вокруг Земли. Эту технологию хотелось бы развивать. Самолеты передвигаются недостаточно быстро. Самолеты — это всегда стресс и риск. А, например, из аэропорта Шанхая ходят поезда на скорости пятьсот километров в час. Кажется, наземный скоростной транспорт — недооцененная технология. Если бы мне сказали: «Выбери три технологии, которые нужно развивать в ближайшее время», — то быстрое передвижение стало бы одной из них.
А что было бы второй? Прошлый год показал, как сильно нам нужен технологический прорыв в медицине. Слишком у нас долог цикл изобретения и проверки тех же вакцин. Именно в биологии сегодня много низко висящих фруктов. Биологи руками решают многие задачи, делают что-то в пробирках, но уже в куче компаний автоматизируют и ускоряют этот процесс. Истории с ДНК очень популярны сейчас. Для того чтобы проанализировать кучу символов ее цепочки, нужны мощные вычисления, алгоритмы. Но больше всего беспокоит вопрос про вакцину — мы не можем быстро адаптироваться к новой версии вирусов. Природа постоянно что-то генерирует. И каждый раз что-то уникальное. Кажется, природа за все время нашей эволюции генерировала гадости. Она генерирует гадости, а мы развиваемся, и это два параллельных процесса. И ни вирус, ни извержение вулкана нас не останавливают.
Третья тема — я бы децентрализовал различные процессы. Наверное, я сам слабо понимаю этот домен, но по-простому эта технология заключается в следующем: ты продаешь машину, и у тебя нет гарантии, что покупатель не мошенник. Сейчас ты должен пойти с ним в банк, вы закладываете деньги в ячейку, и банк гарантирует, что сделка пройдет без обмана. А в будущем должна появиться такая диджитал-структура, где ты просто нажимаешь на кнопку и продаешь машину, и система устроена так, чтобы сделка проходила честно. Но при этом не будет единого места, где все это решается. Есть тысяча участников децентрализованной сети, и если девяносто девять и девять десятых процента из них говорят, что сделка легитимна, значит, все идет без обмана. Грубо говоря, это как в «Черном зеркале», если вы смотрели. Люди начинают выставлять друг другу в онлайне рейтинг. Пообщался с кем-то, не понравилось, хоп — кинул ему две звезды. А понравилось — кинул пять. И люди вот так друг друга сдерживают. Ну а если ты мошенник, то велик риск, что у тебя рейтинг упадет и ты потом не сможешь продать ничего. Нет, я сам не хочу так жить! Это лишь пример самобалансирующей системы. Утопия. Но частично эта утопия уже наступила. Таксист уже ставит вам рейтинг, а вы — ему.
Если вы просто были не в духе и косо на него посмотрели, но думали не о нем, а о сбежавшем утром кофе… Наверное, если углубляться в какие-то частные случаи, то надо признать, что жизнь не всегда справедлива. Но на больших числах этому можно радоваться. Вы поймите, я математик. Я все хочу посчитать. Почему вы так переживаете из-за одного человека? Он вносит свой вклад во чтото большое. Вы же не переживаете о том, что если вы подпрыгнете, то сумеете поменять траекторию Земли? Один человек ничего не меняет. А-а, вас волнует именно один человек… Но тут другой вопрос: всегда есть кто-то, кто ведет себя не так, как все. И есть общее среднее. А его поведение сильно отклоняется от этого общего среднего, и такие штуки, как рейтинги, призваны эту задачу решить, отфильтровать таких людей. А остальных оставить в медиане. Почему вы это подавлением называете? Допустим, вы журналист. Вы написали статью, и вам один человек дал на нее плохой отзыв, вам будет все равно. Но плохой отзыв дал и второй, и третий, и четвертый. И вот уже тысяча. Тут вы, наверное, задумаетесь? Как нет? Не задумаетесь? Ну, если вы водитель такси и вам все ставят один балл, наверное, стоит задуматься, что вы в чем-то неправы. Наверное, надо отрефлексировать эту ситуацию. Наверное, надо найти себе применение тогда в чем-то другом. Ну да, мы не знаем, что у него на душе. Но мы другую задачу решаем. А если вы всю жизнь копили на дом и вас обманул мошенник, вы вряд ли захотите разбираться в том, что у него на душе.
Рассказываю Дмитрию сказку о недружелюбном крабике, который нападал на жителей подводного мира, когда они приближались к его жилищу. Увещевать его ходил мудрый осьминог, но крабик злобно щелкал на него клешнями. Ходила морская звезда — как самая красивая. Но крабик чуть не порвал ее в клочья. И когда жители подводного мира уже решили идти против него войной, маленькая золотая рыбка сказала: «Дайте мне шанс». Она приблизилась на безопасное расстояние к крабику и сказала: «Дорогой крабик, я знаю, что ты не хочешь нас видеть. Но позволь нам тебе помочь». Крабик расплакался и рассказал рыбке, что браконьеры захватили сетями его родителей и сварили заживо и теперь он несчастен и поэтому зол. Рыбка рассказала его историю остальным. Утром под домиком крабика появились подарки и открытки. А крабик вырос в огромного краба, который с тех пор защищал жителей подводного мира.
Дмитрий выглядит слегка потрясенным. «Это аналогия с таксистом», — поясняю я. «Хорошо, — я об этом не думал, — говорит он. Но я расскажу эту сказку своему сыну, когда он подрастет». Он продолжает говорить, но, кажется, находится под впечатлением от сказки.
— Я против такой единой системы, какая в «Черном зеркале» показана. Когда ты сухой математикой занимаешься, все очень структурировано и понятно. А социальный контекст сложнее. Наверное, тут действительно можно что-то… кого-то не учесть, и будет не очень справедливо и не очень круто.
Роман Удовиченко:
— Если вы переживаете о том, что таксисты, когда повсеместно придут беспилотники, останутся без работы, то мне кажется, что эта история похожа на ситуацию с ручным трудом и станками. Раньше люди сидели, шили одежду руками, потом придумали станки. Сейчас вы можете заказать человеку хендмейд, если вам нравится. Но все покупают в массмаркете. Беспилотники будут использоваться массово. Но останутся люди, которым нравится ездить за рулем. Для чего люди придумали стиральные и посудомоечные машины? Чтобы у них оставалось время на творчество и созидание. А когда мы едем за рулем, мы ничего не создаем, но могли бы в это время делать открытия.
Нет, я не считаю, что все могут делать открытия, но мне кажется, что многие просто не могут заниматься творчеством потому, что у них большая часть жизни проходит в рутинной работе. Они не могут даже попробовать. Человек занимается рутиной, а мог бы писать картины, стихи. Чем больше мы автоматизируем жизнь, тем больше дадим людям попробовать себя в творчестве. Почему у вас все получается так полярно?! У вас либо человек должен стать великим поэтом, либо вообще не писать стихи! Есть сотни разных видов творчества, и люди в последнее время чем только ни занимаются.
А что буду делать конкретно я, если закроется «Яндекс» и мне обеспечат базовый доход? Странный вопрос… А уточните, почему я не смогу продолжать беспилотниками заниматься? Социальный рейтинг у меня низкий? Ну хорошо, тогда я, наверное, найду другой способ приносить пользу людям. Просто я недостаточно чувствую в себе именно склонности к творчеству, но… а все-таки поясните, почему я не смогу программировать, если вдруг, как вы говорите, компания «Яндекс» безвременно закроется? QR-кода у меня еще нет… Ну не знаю… Кофейню какую-нибудь открою и буду приносить счастье людям. Да, есть кофемашины, но считается, что человек варит кофе с душой… Что «вот видите»? Что «вот видите»?!
Слушайте, сейчас я делаю классный продукт, благодаря которому людям станет лучше. Соответственно, если я буду просто варить кофе и людям от этого будет лучше, то и мне будет хорошо. И мне кажется странным ваше утверждение, что если за человека все будет делать робот, то человек начнет деградировать, лежать на диване и покрываться плесенью.
Скажите, а почему у вас на все такое скептическое мнение? Загляните в прошлое. В пятидесятых годах прошлого века люди придумали телевизор — коробку, которая ловила только один канал. Наверное, тогда рядом с ним тоже мог сидеть какой-нибудь скептик вроде вас и говорить: «Ну и достаточно. Что они еще могут придумать?» А сейчас вам показывают изображение слонов в Африке, которое можно потрогать. Да, я вожу машину, но почему вы считаете, что из-за беспилотников мне придется от вождения отказаться? Откуда вы это все берете?! «Яндексу» будет невыгодно нанимать водителей? Ну, допустим. Скорее всего. Скорость на дорогах ограничат? Но это же не значит, что вам запретят водить! Беспилотники — это же замечательно! Далеко не все кайфуют от того, что стоят в пробках. Люди, которые хотят ездить на лошадях, имеют возможность на них покататься. В смысле, я убиваю лошадей?! Поясните… Нет, я никогда не задумывался о том, что из-за появления машин популяции лошадей сокращаются. Об их селекции я вообще информацией не владею! Но ваше заявление про то, что я убиваю лошадей, — сильное. Что говорите? Это «Привет, Рома» со знаком минус? Нет, мне кажется, люди, которые хотят водить, могут водить в свое удовольствие. Что делать людям, потерявшим работу? Все остальное, что они не делают из-за работы. Пф-ф-ф… вопрос настолько банален, что сложно на него ответить. Существует очень много творческих профессий. Поэзия или там… рисование. Составление тех же букетов. При большом желании можно придумать тысячу занятий. А сейчас у людей нет выбора, и, как вы говорите, шахтеры вынуждены спускаться в шахту, а сталевары — совать руки в доменную печь. А автоматизация даст им шанс на творческую работу.
Я перебиваю Романа и предлагаю ему вообразить ситуацию: шахтер вылезает чумазый из шахты, к нему подходят и говорят: «Все, шахта закрыта. Идите теперь собирайте букеты». «Вы понимаете, что он пойдет и повесится? — спрашиваю его. — Что вы вообще знаете о реальном мире, в который насаждаете свои технологии, у нас не спросив?». Роман смотрит на меня, как на инородный элемент, случайно затесавшийся в его мир. Возможно, он сейчас спрашивает себя: «И за что мне эта мука общения с глупыми маглами?»
— Я не предлагаю вам подходить к шахтеру и предлагать ему собирать букеты! Это так не происходит! Завтра людям на шахтах и заводах не объявят, что они теперь должны идти собирать букеты. Прямо с завтрашнего дня во всем мире не запустятся миллионы беспилотников. Все будет происходить постепенно.
Почему вы, я не пойму, переживаете за то, что люди глупеют? Раньше тоже было условно десять процентов людей, создающих научные труды. Остальные девяносто как раньше ничего не делали, так и сейчас ничего не делают, сидят в тик-токе. Но те десять процентов никуда не делись. Да, вы правы, их стало не видно и к ним массы не тянутся. Да, хорошо, человеку стало проще деградировать. А раньше было сложней, и это правда. Но при этом человеку и проще стало созидать. Сто лет назад у него не было возможности включить компьютер и программировать, включить телевизор и посмотреть что-то про космос, биологию и химию. Он просто сидел в деревне и не развивался. Но сейчас любой современный третьеклассник имеет несравнимо больше возможностей, чем гимназист сто лет назад. Говорите, он не готов к восприятию всех этих знаний? Ну то есть давайте не будем создавать технологии, чтобы у людей не было возможности деградировать?!
Кирилл Данилюк:
— Я вижу мир сложным, многогранным. Наверное, мой мир отличается от вашего. В моем мире нет международных границ. IT как отрасль все больше проникает в разные сферы жизни. Сейчас технологии вырвались из компьютера и пошли в реальный мир. И это часть глобального прогресса. Как и изобретение телевизора, комбайна. У человека будет больше времени на творчество. Почему нам, инженерам, кажется, что все творчеством хотят заниматься? …Копать грядку — тоже творчество. Мне кажется, что появится совершенно новое применение для людей. Профессии, о которых мы даже не подозреваем. Выбор у людей появится. Вы считаете, что это мнимый выбор и все равно человек будет выбирать то, что заставит его деградировать? Вот видите, мы возвращаемся к тому, как важно иметь правильное окружение и как важно его улучшать сознательно или бессознательно.
Мне не кажется, в будущем будут важны профессии аналитика данных, программиста, специалиста по климату. Да, все не смогут стать специалистами по климату. Но когда-то люди, ходившие за плугом, получили комбайны. Сейчас они получат беспилотники и смогут развивать себя дальше. Люди будут двигаться в сторону обретения себя. Каждое утро, просыпаясь, они будут понимать, что видят смысл в жизни. У людей просто будет постепенно меняться представление о респектабельных профессиях.
Хотите, я опишу пятерых ближайших своих друзей, которые делают мое окружение? Двое из них — предприниматели. Двое — сильные технические специалисты. Один венчурный инвестор. Это люди, которые всего добились сами и, как и я, видят смысл в том, что работают не ради зарплаты. Эти люди меня развивают. С ними можно новые идеи погенерировать. Они смотрят вперед. Смотреть вперед очень важно. Потому что мы все привыкли оглядываться, особенно если в прошлом было хорошо. Я, кстати, люблю смотреть твердую научную фантастику о будущем. Нет, ну почему? Не все фильмы плохо кончаются. Некоторые из них имеют счастливый финал.
Я коротко пересказываю Кириллу такую фабулу фантастического фильма: планету захватили космические тараканы, и герой (в исполнении Брюса Уиллиса) один выступил против них. Он был человеком с недоброй начинкой, но побил всех тараканов и в процессе стал лучше, правда, тараканы успели сожрать половину населения Земли. «Герой изменился к лучшему, — говорю я. — Половина людей сожрана. Это счастливый или несчастливый финал?»
— Интересный сюжет… Но я не знаю, хэппи-энд ли это… С одной стороны, герой изменился к лучшему. Но не думаю, что половина сожранного населения Земли — это счастливый финал. Это нехороший конец. А что если бы эти тараканы оказались беспилотниками? Ну да, сейчас очень популярны фильмы про восстание машин. Но мы — люди, которые делают технологию, — прекрасно понимаем, как она работает. И мы понимаем, что даже само понятие «искусственный интеллект» перегрето. Мы точно знаем, что сама система, которую мы проектируем, такими свойствами — восстать по своей воле — не обладает. Может, какой-нибудь злой гений захочет когда-нибудь уничтожить Землю, но когда ты смотришь, на что система способна сейчас, то понимаешь: для того чтобы у нее появилось какое-то самосознание… Нет, невозможно представить ситуацию, при которой это произойдет. Система этого не позволяет. Она работает в очень понятных ограничениях. Как система может стать сознательной? Как у нее может появиться воля? Мы знаем ее части, и мы не можем себе такого даже представить. А прилагающийся к ней злой гений — это, скорее, про фильмы. Нет у технологий, которые сейчас разрабатываются, никакого уровня сознания. Возьмите бутылку. Вы знаете, из чего она штампуется. Как бутылка может выйти из-под контроля? Конечно, большие корпорации пробуют двигаться в сторону более продвинутого искусственного интеллекта, но, по сути, это имитация. Чтобы работало как мозг, надо сделать мозг. А алгоритмы, которые сейчас везде разрабатывают, даже самые продвинутые, абсолютно непохожи на мозг и работают по другим принципам. Мы даже близко не подошли к тому, чтобы симулировать мозг. А зачем нам вообще такие изыскания? Мы все хотим прогресса. Он в целом делает жизнь лучше. Даже возьмем зрение. Нам кажется, что это очень просто. А на самом деле машине очень сложно объяснить, что такое телевизор или чашка. Машина не работает с абстракциями, как это делает человеческий мозг. Она работает с теми данными, которые мы ей дадим.
Почему я все еще в России и не утек мозгом на Запад
Дмитрий Добрынин:
—Я очень топлю за компанию, в которой работаю. Я говорил вам, у меня скоро родится сын. Я пришел сюда — в «Яндекс» — именно когда задал себе один вопрос: «А что я внуку скажу? Что я сделал крутого?» До этого я работал в стартапе, который занимался торговлей на бирже. А беспилотники — это такой майлстоун, о котором и правнуку не стыдно рассказать. Не знаю, может, тогда уже повсюду будут бегать роботы и ему не будет это казаться чем-то фантастическим… Но, в общем-то, я уже приложил усилия к проекту, который на краю технологий.
Погрузившись в индустрию, я понял, что тут очень много крутых людей. Вот если вам сейчас сказать: «Идите и создайте робота»? Это не очередную стиральную машину сделать, это новое придумать. И… вау, если тут ребята могут придумать такое в короткие сроки, то я хочу с ними работать. Перед тем как я сюда пришел, меня пригласили на работу в Google. Но там была какая-то рядовая роль и не очень заметная задача. И когда я понял, что я здесь могу играть значимую роль, мне расхотелось переезжать. Конечно, я горжусь тем, что делаю тут — со своими соотечественниками. Когда-то они запускали ракеты в космос. А сейчас мы запускаем беспилотники. В каком-то смысле меня драйвит, что это происходит в России. Если бы я где-нибудь в Таиланде их запускал, я бы мог такой спросить себя: «А что Таиланд вообще сделал?». А тут страна с историей, с успешными проектами в прошлом. Я, конечно, не внук Королева, но меня учили лучшие профессора и лучшие ученые страны. И если бы я занимался сейчас чем-то не особо значимым, перед Королевым было бы как-то неловко.
Роман Удовиченко:
— Я сейчас работаю на такой должности в компании, когда мой руководитель не говорит мне: сделай то и сделай это. Он ставит мне цель, и я к ней иду. Самостоятельно. Помню, как в студенчестве мы с ребятами поехали на соревнование по программированию в Польшу. Сами купили себе билеты, сами делали визу, сами решили выехать за день до соревнования. Это был мой первый опыт самостоятельной поездки. Очень яркий опыт. Это воспоминание отпечаталось не из-за победы на том соревновании, а из-за первой самостоятельности. Не было больше рядом взрослого дяди, который говорил, куда идти. Я справился не только с соревнованием, но и с жизненными сложностями. Сейчас я работаю так же, и поэтому я тут.
А в беспилотники я пришел следующим образом. Уже работал в «Яндексе» над сервисом, который позволяет прогнозировать прибытие автобусов на остановки. То есть вы нажимаете на остановку, и там вам пишут: «54-й автобус придет через три минуты». Мы сделали так, чтобы именно это было написано, а не «54-й автобус ходит раз в десять минут. Ждите». И тут я узнал, что в «Яндексе» открывается проект с беспилотниками. Мне захотелось программировать машину. Я пошел, пообщался с руководителями проекта, и меня взяли.
В программировании-то все понятно. Жаль только, что изменениям к лучшему я теперь радуюсь умеренно. Когда компьютер в детстве мне сказал «Привет, Рома», я испытал восторг. Такие моменты восторга сейчас сложнее добыть. Сложно сделать что-то такое сейчас, что меня самого бы удивило.
А про цель своей работы я вам уже говорил: сделать так, чтобы люди реже попадали в ДТП и поэтому жили долго и счастливо. А вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Человечество уже проходило много раз через все это. Поверьте, будет классно. Может, я, по-вашему, и живу в своем мире, который не пересекается с вашим или с миром шахтера, но вы все равно не переживайте. Технологию никто не делает в одиночку. Нельзя сказать, что Роман Удовиченко самостоятельно создает беспилотники и только от него зависит, где и в каком количестве они будут ездить. В этом процессе принимают участие сотни людей. И тысячи людей снаружи «Яндекса» эту технологию проверяют и одобряют. Принятие и развитие какой-либо технологии никогда не будет зависеть от одного человека.
Кирилл Данилюк:
— Если ты хочешь быть на острие прогресса, то просто обязан знать английский язык. Обсуждаемые научные статьи — на английском. Прогресс идет настолько быстро, что люди переводить не успевают. Когда читаешь эти статьи, становится хорошо видно, что их авторы — со всего мира. То есть люди разных национальностей, пола и возраста. Нельзя сказать, что какая-то страна принципиально лучше или какая-то нация способнее от природы. Мы с вами уже говорили, что в жизни человека многое зависит от окружения, в котором он взрослеет и работает. А у нас в стране сильные школы. Россияне в авторах статей — это для меня сигнал, что у нас все неплохо.
Хотел ли я уехать из России? Уехать несложно. Сложно найти такой же проект в другом месте. То есть проект, который будет тебе интересен, и твоя роль в нем будет важна, и окружение будет тебе подходить. Такой проект, как наш, сложно найти за рубежом. Я смотрю на тех людей, которые уехали, и вижу, что им сложно интегрироваться в новое окружение. И вместо того, чтобы заниматься интересным, они занимаются сбором справок на продление рабочей визы. А потом еще доказывают, что они хорошие специалисты.
Но я, как и большинство айтишников, живу в международном, надгосударственном мире. Мы не скованы границами, мы смотрим, чем занимаются люди в других странах. Мы — россияне — хорошо поставили себя на глобальном уровне. То есть знаем себе цену. Но все-таки я вкладываю то, что умею, именно в мировой прогресс. Не могу сказать, что мною движет патриотизм. Но мне приятно, когда я еду в другую страну, смотрю, а у нас лучше, чем у них. Реально лучше. Недавно вернулся из Стамбула. Крупный город. Пятнадцать миллионов человек. А вы попробуйте там вызвать такси. Там сервисы настолько неразвиты… И ты с этим сталкиваешься там постоянно. И, конечно, приятно видеть, как у тебя в стране становится все лучше и лучше.
А если я встречу человека… шахтера, и он мой бывший одноклассник из начальной школы, и он мне ничего не может дать, но мне с ним отчего-то тепло… Нет, я не стану с ним пить пиво. Я вообще не пью пиво. Я буду пить с ним чай. А он пусть пьет пиво. Мир не настолько прост, чтобы вмещать только пятерых друзей. Все не обязаны быть успешными. Может, вы подумали, что я усердный карьерист? Нет. Если я буду дружить с шахтером, то логически эту дружбу будет никак не объяснить. Но есть люди, с которыми просто хорошо.
Фотографии предоставлены компанией «Яндекс»
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl