Константин Паустовский в портретной галерее Дмитрия Быкова

ДилетантИстория

Константин Паустовский

1.

Паустовский — писатель советской старости, и почти невозможно представить молодым его самого. Это при том что самым читаемым его сочинением оказалась «Повесть о жизни», в которой он рассказывает как раз о своей молодости — но как-то он и в эти свои юные годы был удивительно правилен, восхищался и возмущался чем положено, испытывал типично старческие эмоции — сентиментальное умиление природой, восторг перед искусством… Он нагнал свой истинный возраст в пятидесятые — шестидесятые годы и оказался идеальным советским стариком — внушающим чувства добрые, защищающим молодых и представляющим в собственном лице великую литературу двадцатых. Паустовский был для поколения наших родителей, для шестидесятников и даже семидесятников главным защитником добрых чувств, рыцарем романтики, лучшим другом стариков и детей — этих двух любимцев поздней советской власти. «Коммунизм — это молодость мира», — сказал, как ни странно, Визбор, — и он действительно был молодостью мира в двадцатые, но к шестидесятым состарился и сделался старостью мира. В худших своих проявлениях — брюзгой, в лучших — слезливым, умиленным старцем, любящим слушать тишину хрустальных озёр, осенних лесов, тёмных, как заварка, подмосковных рек и всё такое.

С шестидесятых по восьмидесятые главными героями советской литературы стали именно старики и дети, хотя была, конечно, и взрослая литература — полузапретная: Трифонов, Аксёнов, Владимов, Войнович, Окуджава… Россия стала делать лучшие в мире мультики и писать превосходную детскую прозу, а управляли этой страной старики, и им везде был почёт. Советский Союз по-стариковски относился к сексу и моде, по-стариковски верил слухам и интересовался здоровьем, по-стариковски всего боялся и от всего отгораживался, — и романтизм воспринимал старчески, как романтику, комнатную и безопасную.

Романтика доступна была советским людям в версии Паустовского, и любовь у Паустовского такая же — стареющий, с седыми висками капитан дальнего плавания либо полковник встречает интеллигентную, тоже не первой молодости певицу или художницу, оба пережили много разочарований, но теперь им, кажется, повезло (как ни странно, более трагичный и подлинный, но сходный вариант фабулы излагает Бунин в рассказе «В Париже», — а у Паустовского получается, скажем, «Музыка Верди» или «Ручьи, где плещется форель», — гораздо оптимистичнее и, что называется, конфетнее).

Но я не собираюсь Паустовского ругать — я вообще пытаюсь понять, почему этот поведенческий модус так необходим в иные времена. Я даже, если хотите, намереваюсь увидеть некий модус операнди в его примере — как можно в сегодняшней России, где, кажется, все человеческие проявления уже под вопросом, если только они не служат национальной безопасности, — сохранять лицо и писать приличные тексты. Потому что тексты Паустовского трудно, конечно, назвать хорошими по гамбургскому счёту — они именно приличные, но это максимум того, чего может достигнуть разрешённая литература.

2.

Как все люди, достигшие настоящего расцвета в старости, Паустовский формировался долго и на фоне блистательных современников был полузаметен. Даже самый знаменитый его рассказ «Телеграмма» написан в довольно зрелые годы, когда автору было за пятьдесят, — а слава к нему пришла, когда Паустовскому было за шестьдесят.

Детство он провёл в Киеве, в юности два года жил в Одессе, работая в легендарном «Моряке». В этой газете он познакомился с Бабелем, оказавшим на его стиль самое, пожалуй, сильное влияние — оно особенно чувствуется в рассказах вроде «Дочечки Брони»; дружил он и с Багрицким, который появляется потом в его рассказах и первом романе «Романтики». Вообще хорошо параллельно читать «Романтиков» (1923 год, опубликованы в 1934-м) и «Циников» (1922 год) Мариенгофа. Любопытно бы узнать, не назвал ли Паустовский свою книгу именно полемически — изначально, когда он только приступил к работе, роман назывался «Мёртвая зыбь». Русская революция — или то, что так называлось в ХХ веке, — породила два типа героев, два мироощущения, которые, пожалуй, полярно отразились в двух этих романах. Циники Мариенгофа выбирают смерть, играют с ней и доигрываются, потому что жизнь обесценилась и не доставляет уже, в общем, большого удовольствия. Романтики у Паустовского наивнее, демагогичнее, провинциальнее, — но вот удивительное дело: вся жизнь Мариенгофа оказалась саморазрушением и приспособлением, и стал он советским эстрадным скетчистом, не написавшим ничего равного хотя бы «Роману без вранья». А Паустовский, проживший безукоризненно честную жизнь, умер в статусе классика, учителя, патриарха, и многих выучил, а многих спас (последний звонок министру культуры — «С вами говорит умирающий писатель Паустовский» — спас от увольнения с «Таганки» Юрия Любимова). То есть плодотворнее — или, если хотите, жизнетворнее, — и по-всякому благороднее оказалась политика романтика Паустовского, а не циника Мариенгофа. При том что художественный результат у Мариенгофа убедительнее — а вот применение этой позиции к жизни оказывается как минимум недальновидно. Романтики Паустовского наивны, чудаковаты и даже, пожалуй, пошловаты временами, как и положено провинциальным гимназистам, и уже наличествуют в этом романе обязательные старики с их сожалениями о нелепо прожитой жизни, с их трогательной беспомощностью и великими неосуществлёнными замыслами (здесь это композитор), — но есть здесь и своя любопытная концепция моря. Я пишу сейчас, глядя на море, пишу как раз в Одессе, где Паустовского очень чтут, — как мне этого здесь не сказать? Море в русской литературе начала прошлого века олицетворяло либо революцию, как у Горького, либо смерть или преступление, то есть как бы альтернативу скучной и плоской жизни; с моря приходят благородные контрабандисты — Челкаш Горького и папа Сатырос Багрицкого; море — пространство опасной свободы (и не случайно именно кризис русской революции породил гениальную, непонятую повесть Куприна «Морская болезнь»). А вот у Паустовского сказано, что море — это рай; что если есть море — есть и тот свет. Это интересное, не столько даже эстетическое, сколько гносеологическое обоснование бессмертия души: если есть что-то такое огромное, прекрасное и совершенно непонятное — значит, есть и другая жизнь. В «Чёрном море» — едва ли не лучшей своей повести — он описывает море как гигантскую сине-зелёную чашу, полную непостижимых тайн; и когда человек всё узнает на земле — море останется для него загадкой, и берег всегда будет восприниматься как граница небытия. Вот с таким пониманием рая как прекрасной тайны — легче жить; то есть в своей жизненной практике Паустовский оказался убедительнее.

Константин Паустовский на прогулке в окрестностях Тарусы. 1964 год

3.

Паустовский много сделал для популяризации Грина, написал о нём прочувствованный очерк — во времена, когда все молчали, когда вдова его была осуждена за пребывание в оккупированном Крыму, когда самое имя его было под запретом, — и сделал его героем своей повести «Чёрное море». Повесть эта необыкновенно наивна, потому что Грин (там его зовут Гарт) сделан у Паустовского автором неоконченной повести о лейтенанте Шмидте. Речь идёт о том, что Гарт в конце двадцатых оказался в творческом и человеческом тупике; выйти из человеческого помогла ему любовь к молодой и сильной художнице Сметаниной, а из творческого — работа над биографией лейтенанта Шмидта.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Мне теперь никто не звонит» «Мне теперь никто не звонит»

Советская власть очень жёстко боролась со всяким инакомыслием

Дилетант
​​Эмоции как лучший косметолог ​​Эмоции как лучший косметолог

​​Сохранить молодость поможет не только жизнерадостность, но и негативные эмоции

Лиза
Из тьмы веков, из топи блат Из тьмы веков, из топи блат

Кто жил на землях, на которых в XIII веке возникла литовская держава?

Дилетант
Великий нехочуха Великий нехочуха

Ребенку ничего не нужно, ничего не нравится, ничего не интересно…

Cosmopolitan
О каждом пятом О каждом пятом

В XXI веке реабилитация нацизма вползла в наш мир

Дилетант
Пробуждение жизни Пробуждение жизни

Как Валерия Володина стала героиней настоящего триллера

Vogue
Первый, кто признал себя вассалом Батыя Первый, кто признал себя вассалом Батыя

Правда ли, что князь Ярослав Всеволодович был «негодяем из негодяев»

Дилетант
Туризм на колесах: 5 правил планирования автопутешествия Туризм на колесах: 5 правил планирования автопутешествия

Как планировать путешествие на автомобиле

Вокруг света
Не можем повторить! Не можем повторить!

Какие настроения царили в странах после завершения Первой мировой войны

Дилетант
«Негатив мешает хорошо играть»: как теннисист Андрей Рублев выиграл свое первое золото на Олимпиаде в Токио «Негатив мешает хорошо играть»: как теннисист Андрей Рублев выиграл свое первое золото на Олимпиаде в Токио

Андрей Рублев — теннисистам легче выступать на Олимпиаде, чем на Большом шлеме

Forbes
Цербер Святой Елены Цербер Святой Елены

Кем был генерал Хадсон Лоу?

Дилетант
Зачем смотреть фильм «Легенда о Зеленом Рыцаре» Зачем смотреть фильм «Легенда о Зеленом Рыцаре»

«Легенда о Зеленом Рыцаре» — какой получилась экранизация рыцарской поэмы

РБК
Второе отречение Второе отречение

Наполеон умудрился отречься от власти дважды

Дилетант
Тише едешь Тише едешь

Квартира в необычном классическом интерьере

AD
Властелин Европы посреди Атлантики Властелин Европы посреди Атлантики

Святая Елена стала местом смерти Наполеона и рождения наполеоновской легенды

Дилетант
Оптимизм продлевает жизнь. Можно ли его в себе развить? Оптимизм продлевает жизнь. Можно ли его в себе развить?

Позитивный взгляд на жизнь помогает решать проблемы и улучшает здоровье

Psychologies
Александр, сын Ярослава Александр, сын Ярослава

Почему мы почти ничего не знаем об Александре Невском

Дилетант
Эффект наследия Эффект наследия

Повысить рентабельность молочной отрасли поможет развитие местной генетики

Агроинвестор
Невеста Аттилы Невеста Аттилы

Если женщина не хочет замуж, то устроить её брак весьма проблематично

Дилетант
Знаки зодиака, которые не умеют признаваться в любви, - кто они? Знаки зодиака, которые не умеют признаваться в любви, - кто они?

Знаки, которые скорее язык себе откусят, чем признаются в любви?

Cosmopolitan
С мечтой о Мальте С мечтой о Мальте

Как российский император Павел I протянул руку помощи рыцарям-католикам

Дилетант
Мария Миронова: «Надо не бояться искать в жизни свой интерес. Но еще очень важно - если его находишь, не сворачивать» Мария Миронова: «Надо не бояться искать в жизни свой интерес. Но еще очень важно - если его находишь, не сворачивать»

А как я теперь? Как раньше ведь не будет...

Караван историй
«Скелеты в шкафах» союзников «Скелеты в шкафах» союзников

Негласный запрет на темы, которые могли «всплыть» в ходе суда над нацистами

Дилетант
Big Tech на суде: чем могут обернуться антимонопольные иски против техногигантов Big Tech на суде: чем могут обернуться антимонопольные иски против техногигантов

Президент США считает, что у IT-гигантов слишком много рыночной власти

Forbes
Трагедия изумрудного острова Трагедия изумрудного острова

Население Ирландии сократилось почти на треть после голода в середине XIX века

Дилетант
Как уроженец Узбекистана создал компанию для запуска спутников на ракетах Илона Маска Как уроженец Узбекистана создал компанию для запуска спутников на ракетах Илона Маска

Как Дмитрию Богданову удалось создать успешный бизнес без сторонних инвестиций?

Forbes
Мастер по свету Мастер по свету

Кто и как делает самые масштабные мультимедийные шоу в России

Forbes
Как на Олимпиаде наших ломали: все скандалы с русскими спортсменами в Токио Как на Олимпиаде наших ломали: все скандалы с русскими спортсменами в Токио

Олимпийские игры в Токио закончились, а послевкусие осталось

Cosmopolitan
Тонкие и ломкие волосы: как подлечить и как ухаживать Тонкие и ломкие волосы: как подлечить и как ухаживать

Тонкие и ломкие волосы – проблема не новая. Но всё поправимо!

Cosmopolitan
Почти Сайгон: приведет ли падение Кабула к кризису в американской политике Почти Сайгон: приведет ли падение Кабула к кризису в американской политике

Параллели падения Сайгона в 1975-м и Кабула в 2021 году многочисленны

Forbes
Открыть в приложении