Предыстория появления «художеств» в Петербургской Академии художеств и наук
Наука, согласно Аристотелю, как и философия, появилась из удивления и осознания того, что тайны природы можно раскрыть с помощью некоего метода. Захватившее первого человека, любовавшегося бездонным звездным небом, волнение и восхищение не оставило его больше никогда. Любопытство и интерес сменились жгучим желанием познать тайны природы, силы мира, его высшую сущность, его смыслы: смысл жизни, бога, вселенной и места человека в ней, первооснов природы. Появившись однажды в жизни людей, эта страсть познания захватывает человека, все больше вовлекая его в свою динамику, приведшую нас туда, где мы есть.
Речь о вещах, которым уже тысячи лет, могла бы показаться не особенно оригинальной. Ведь это очевидно всем: естественное присутствие «художеств» в Петербургской Академии художеств и наук, учрежденной 27 января 1724 года. «Позвольте, – возразит осведомленный читатель, – "науки" – да, но при чем здесь "художества"? Это просто какое-то "Средневековье", "марксизм", причуды царя-ремесленника, его узкий практицизм и утилитаризм!» Смею вас заверить, это не только причуды Петра. Русский царь не был одинок в своем пристрастии к ремеслам, в том числе к токарному искусству, практиковавшемуся при всех европейских дворах: иметь токарный станок или токарную мастерскую являлось хорошим тоном для любого аристократа или короля. Среди венценосных предшественников Петра – французский король Людовик XIII (1601—1643), выучившийся многим ремеслам: токарному, столярному, каретному, литейному и кузнечному делу, литью пушек, починке оружия, плетению корзин, изготовлению сетей и клеток для птиц, книгопечатанию на ручном прессе, чеканке монет, запуску фейерверков и сочинению духов, был ко всему прочему неплохим кучером и прекрасным кулинаром.
«Художества» царя-ремесленника являлись не единственными факторами петровских практик. Но названные осведомленным читателем первые два «признака» «Средневековья» и «марксизма» не имеют с петровским академическим проектом, а тем более со структурой научного знания раннего Нового времени, действительно, ничего общего. Ярко выраженные «практицизм» и «утилитаризм» были признаками того времени, не только специфическими чертами характера Петра, но и всех просвещенных монархов Европы, охотно обращавшихся для получения научного и экономического или практического знания к учению камерализма, новой науке и ремеслам. Слыть покровителем наук и искусств в то время было не только модно, но престижно и выгодно.
«Художества» петровского времени вбирали в себя широкий спектр понятий. Это и три классических искусства живописи, ваяния и зодчества, и ремёсла, то есть техника и технологии. Последним выпала незавидная судьба, поскольку их всегда пытаются убрать из истории Академии как нечто «побочное» по отношению к науке. Подобно тому, как «выплескивают ребенка вместе с водой». «Художества» занимали не менее важное место в системе ценностей Петра, чем науки, поскольку являлись неотъемлемой частью не только развития последней, но и залогом успешной будущности развития технологий и промышленности в России. От этого зависели, как известно, судьбы научно-технической и промышленной революции XIX— XX веков, динамика которых стремительно захватывает нас и по сей день. В длительной перспективе нескольких десятилетий или даже столетий от этого зависело достижение технологического лидерства, пусть не во всех областях, но хотя бы в основных. Эти задачи решались на основе, как сказали бы сегодня, междисциплинарного подхода, на стыке наук «теоретических и прикладных» (Г. Ф. Миллер), науки и практики, математики и механики, «механического искусства» и машинного производства, экономической политики и промышленного развития. Данное сочетание полностью соответствовало принципам практической теории камерализма, сообщавшей необходимый инструментарий в преобразовании общества, государства, образования, всей экономики.
Созданная Петром инфраструктура и институты знаний в виде академических университета и гимназии, самой Академии, а также художественных палат и ремесленных мастерских, полностью соответствовали потребностям времени и структуре научного знания, сформировавшейся в XVI— XVIII веках. Такая необычная для того времени организация Академии не была лишь прихотью Петра, следствием «каши» в голове. Она отражала самые современные тренды, ключевое значение в которых играли технологии – важный фактор петровской научной и промышленной политики. Откуда же вышел этот громадный человек времени барокко, ставший достойным сыном эпохи Просвещения?
Истоки современной науки находятся на достаточно условной границе между Средневековьем и Новым временем. Данные временные периоды – скорее удобные инструменты в руках историка для препарирования и классификации исторического материала, чем понятные обычному человеку различия. Ведь все мы, в зависимости от предпочтений, христиане, агностики или нерелигиозные люди, мировоззрение которых сформировано верованиями и взглядами, насчитывающими в своей родословной по меньшей мере несколько тысячелетий. По этой причине, расположим на гипотетической границе между поздним Средневековьем и ранним Новым временем переходный период в 50 лет (примерно между 1450— 1500 гг.). От изобретения печатного станка около 1440 года Иоганном Гутенбергом, означавшего инфор- мационную революцию, до открытия островов Карибского моря, Северной и Южной Америки в 1492—1504 годах Христофором Колумбом. На этот отрезок времени выпадают падение Константинополя (1453), часть эпохи гуманизма, времени Ренессанса или Возрождения (античного наследия), с которым связывается рождение образа Человека Нового времени как царя земной природы, помимо творца, находящегося в центре Вселенной. Конец этого периода условно совпадает с началом Великой французской