Пересними это
10 самых тиражируемых кинокадров
Кажется — и небезосновательно,— что в кино уже изобретено все, меняются только технические средства и политические векторы. Все цитируют фильмы прошлого, причем не только на уровне сюжетов, но и режиссерских приемов, изобразительных решений, построений мизансцены. Представляем десятку иконических кадров и сцен, которые бесконечно повторяются из фильма в фильм и без которых современное кино невозможно представить.
Летящие на камеру газеты
«Гражданин Кейн». Орсон Уэллс, 1941
Пожалуй, при разговоре о дебютном шедевре Орсона Уэллса конкретно эти кадры — последнее, что придет в голову. А как же стеклянный шар? Предсмертный проход Чарльза Фостера Кейна по замку? Санки Rosebud? Нижние ракурсы? Но вот этот простой прием — представление (или скорее представление о всеобщем представлении) героя посредством череды броских газетных заголовков, летящих на камеру в монтажной нарезке, вошло в киноязык настолько плотно, что даже не верится, будто это кто-то придумал и первым применил. Не факт, что первопроходцем тут был конкретный Уэллс, но именно в его фильме-размышлении о природе медиа и том, из чего складываются наши представления о незнакомом человеке, такой простой ход стал базовым приемом, поселившимся везде — от «Крестного отца» до «Человека-паука» и «Рататуя».
Выстрел в камеру
«Большое ограбление поезда». Эдвин Портер, 1903
Первый вестерн в истории кино памятен прежде всего финальным кадром — один из грабителей, глядя прямо в камеру на крупном плане, стреляет в зрителя. Угрожать зрителю оружием через экран — затея достаточно бессмысленная (ну а зачем?) и безопасная (все равно же ничего с экрана не попадет), но всякий раз рефлекторно пугаешься, будь то обязательный выпад агента 007 с пистолетом в открывающих титрах бондианы, веселая пальба героинь Зеллвегер и Зеты-Джонс в «Чикаго» Роба Маршалла, выстрел Алена Делона в «Самурае» Жан-Пьера Мельвиля или прямой оммаж в финале «Славных парней» Мартина Скорсезе. Попадает всегда в точку. Тут не промахнешься.
Распорки на глазах
«Заводной апельсин». Стэнли Кубрик. 1971
Говоря про тиражируемые кадры, сложнее всего выбрать из Стэнли Кубрика что-то одно. Что ни фильм, то иконические кадры или хотя бы мемы: черный монолит, пробивающий топором дверь Джек Торренс, симметрично стоящие шеренги новобранцев в казарме. В одном только «Заводном апельсине» найдется с пару десятков кадров, сцен, образов и режиссерских решений, поселившихся в поп-культуре навсегда (пьющий молоко убийца, нарочито ироничное использование классической музыки, взгляды исподлобья на камеру). Но есть один кадр, стоящий совершенно отдельно и стоящий целых фильмографий. Алекса (Малкольм Макдауэлл) принуждают смотреть сцены насилия с широко раскрытыми глазами. Прямое воплощение садистской природы кино как довольно агрессивного по отношению к зрителю медиума: «Только попробуй меня не смотреть». В дальнейшем этот образ усилит Дарио Ардженто в «Опере», добавив к распоркам иглы, чтобы моргание оказалось последним. А в «Пиле» Джеймса Вана под глаз зашьют ключ, который нужно выцарапать,— на это уже можно не смотреть.