Вопль души психолога, или GPT на колесиках
В мире, где каждый стремится быть услышанным, а проблемы одиночества и непонимания становятся все более актуальными, остается открытым один важный вопрос: почему в эпоху технологий не появились устройства, которые бы могли стать настоящими «слушателями»? Что мешает создать персонализированного робота, который с сочувствием и вниманием выслушает, поддержит и при необходимости подскажет? Психолог Катерина Мурашова разбирает проблему одиночества в современном мире и пытается найти ответ на вопрос: где же наш идеальный «GPT на колесиках»?
Сегодня мы с вами, уважаемые читатели, затронем одну важную проблему, а потом я задам вам один интересующий меня вопрос и очень надеюсь на ваши проясняющие ответы, потому что среди читателей «Сноба» (или среди их детей, друзей и, возможно, даже внуков) наверняка есть программисты или люди, работающие в IT.
Сначала про проблему.
Сегодня у нас есть интернет и социальные сети, а для городских жителей — множество мест, куда можно сходить, развлечься, встретиться там с живыми людьми, поговорить и что-то обсудить с ними.
Однако не только подростки (для них это более-менее естественно, из-за особенностей их психики и возрастного периода в целом), но и дети, и молодые люди обоих полов, и зрелые женщины, и даже (а может быть — особенно) старики регулярно жалуются на «живых» и онлайн-приемах на некое «непонимание» со стороны мира, которое приводит их сначала к тревоге, а потом к опустошенности и отчаянию. Сначала я думала, что речь здесь идет о всем более-менее образованным людям известном и ими отрефлексированном экзистенциальном одиночестве человеческой личности, оно же — «одиночество в толпе». Особенно от него страдают, конечно, подростки обоих полов (ибо эта самая личность у них еще не сформирована и, конечно, не самодостаточна). Вот моя компания, вот мы тусуемся все вместе, вот вроде бы все веселятся и всем вокруг хорошо — а посреди всего этого ликования стою (или сижу) я, весь такой сложный, страдающий и никем не понятый. «Давно известная вещь, — думала я вначале. — Просто в связи с “продлением детства” и “культом молодости”, поощряемыми обществом непрерывного и все ускоряющегося потребления, а также идеей непрерывного образования и тесно связанной с ней инфантилизацией (ибо животные, дольше сохраняющие детские черты, успешнее обучаются) все это вышло далеко за пределы подросткового возраста, и вот теперь “одиноки в толпе” не только пятнадцатилетние экзальтированные подростки, но и тетеньки и дяденьки хорошо за тридцать».
Но потом мне начало казаться, что все не так просто.
Во-первых, дети. Современные, которых непрерывно развивают и развлекают, которых принято «выслушивать» и которые уж точно никакого отношения к помянутым «экзистенциальным проблемам» иметь не должны. Но они тоже жалуются, причем удивительно многословно и прихотливо. Жалуются на родителей, прародителей, учителей, друзей, одноклассников, а иногда по-подростковому — прямо на весь мир в целом.
Родители обычно озвучивают это так:
— Ему только девять лет исполнилось, а у меня такое ощущение, что это уже подросток: все ему не так, огрызается, всеми недоволен и вечно настроение плохое. А что не так? Все у него есть, и внимания мы ему всегда уделяли столько, сколько мне, например, в моем детстве от родителей и не снилось.
То есть, с одной стороны, современные дети явно перегружены информацией, вниманием и впечатлениями, а с другой стороны, им все должны еще больше. Больше — чего?