Выбор Vogue
Большие гонки
Премьера производственной драмы Валерия Тодоровского «Большой» — лишь часть охватившего российское кино тренда на фильмы про балет.
Этот год можно без особых натяжек назвать годом балета в российском кино: вслед за снятой на сцене Мариинского театра драмой Анны Матисон «После тебя» выходит колоссальный «Большой» Валерия Тодоровского, а затем дорогущая «Матильда» Алексея Учителя (одного золота на костюмы тут потратили, наверное, центнер).
Балет был и остается не просто рафинированной формой проведения досуга — к атмосфере роскоши здесь всегда примешивается перехватывающий дыхание элемент трагедии или даже кровавого гиньоля. В фильмах, да и в новостных сводках из театральной жизни, традиционно фигурировали балерины и их покровители, хореографы и критики, жившие не на культурном олимпе, но в Эльсиноре, где плетутся заговоры и совершаются преступления. Звезда «Русских сезонов» Вера Каралли участвовала в убийстве Распутина, Ольга Спесивцева двадцать лет провела в психиатрической клинике, Анна Павлова умерла от пневмонии, простудившись на сцене. У Рудольфа Нуреева было бегство из Советского Союза, а потом СПИД, Александра Годунова в Голливуде сразил алкоголизм, худруку Большого Сергею Филину плеснули в лицо кислотой.
Первый русский хоррор — немое кино «Умирающий лебедь» (1916) Евгения Бауэра — не только демонстрировал таланты Каралли, но и утверждал связь балета и смерти: в финале героиню убивает поклонник с демонической бородкой.
Увлечение роскошным декадансом, свойственное Бауэру, спустя столетие оказалось актуальным для российского кино. Алексей Учитель, чей роялистский блокбастер о любви будущего царя к будущей приме Мариинского театра «Матильда» вскоре должен выйти на экраны, в 1990‑е годы уже обращался к теме балета Серебряного века. Его «Мания Жизели» (1995) — это петроградская дымка, игра света на хрустальных бокалах, шепот, срывающийся в истерику, Бунин между двух дам и прима Спесивцева, сводящая с ума всех вокруг.