Тайная история насекомых: три научных открытия из жизни букашек
В осеннем обзоре научных новостей от обозревателя «Сноба» Алексея Алексенко обнаруживаются: светлячки среди динозавров, история цивилизации муравьев и очень умные бабочки
Вот интересный опыт: присядьте летним днем на пень где-нибудь на лесной опушке и посчитайте, сколько вокруг вас — например, в радиусе трех метров — млекопитающих. Результаты могут слегка различаться, но у меня чаще всего получается «2» — это, собственно, две мои собаки. А теперь сосчитайте насекомых. Это сейчас была шутка, никто не может сосчитать насекомых даже на одном квадратном метре лесной подстилки. Вывод таков: насекомых много. Даже по числу видов их раз этак в тысячу больше, чем нас с собаками, ежами и прочим зверьем, не говоря уже о числе особей. Что бы я о себе ни воображал, я вместе с моими читателями представляю ничтожное меньшинство на огромной планете насекомых. Для них, кстати, эта планета гораздо больше — потому что они мелкие, — и древнее, потому что их эволюционная история минимум вдвое длиннее нашей, млекопитающей.
Между тем насекомых изучает скромное меньшинство биологов (они называются «энтомологами»), и в этой области науки осталось много загадок. Минувшим летом в поле зрения человечества попали еще три такие загадки, о них и пойдет речь.
Мозг на вырост
О бабочках-геликонидах многие знают из учебников зоологии, где эти насекомые фигурируют в историях о мимикрии. Эти бабочки имеют мерзкий вкус или вовсе ядовиты, а потому их окраске стараются подражать другие, вполне вкусные виды. Меньшинство любителей энтомологии знает о другой особенности геликонид: они способны запоминать место, где с ними случилось что-то плохое (к примеру, их поймали), и избегать этих мест в дальнейшей жизни. Это, согласитесь, уже гораздо интереснее: масса мозга бабочки, если это можно назвать мозгом, измеряется миллиграммами, он примерно в 50 000 раз меньше человеческого, и таким мозгом должно быть довольно сложно запоминать что-то такое неприятное и потом носиться с этими воспоминаниями всю жизнь, пусть и не слишком долгую.
Откуда у геликонид такой талант? Вот одна идея: род геликониус, давший название всем геликонидам, отличается всеядностью. Эти бабочки употребляют в пищу и растительный нектар, и пыльцу. Видимо, необходимость ориентироваться в разнообразных пищевых ресурсах и их распределении на местности как раз и заставила геликониусов развить в себе топографические навыки. Вообще-то у насекомых эти задачи решает особый орган мозга — грибовидные тела. Так вот, у геликониуса эти тела сильно увеличены по сравнению с прочими чешуекрылыми.
Разобраться с мозгами геликониуса решили зоологи из Бристоля во главе с профессором Стивеном Монтгомери. Выяснилось вот что: разрастается в мозгах геликониуса не что попало, а так называемые клетки Кеньона, основной тип нейронов грибовидных тел. Притом разрастаются по своеобразной «мозаичной» схеме: некоторые участки сильно увеличены, а другие остались без изменений, но в итоге мозг оказывается большим и вообще выглядит непривычно.