Анна Кранк
Autentiments
Cамые длинные ноги и самое крепкое плечо петербургского фэшна Анна Кранк — кофаундер бренда Autentiments (встречаются как-то у площади Восстания Saint Laurent и Balenciaga!). Маскулинные жакеты и феминные мини Autentiments наперебой носят Ирина Хакамада, Александра Бортич, Наталья Давыдова и Роуз Лангенбейн, а если вы тоже мечтали о костюме Colette или куртке Hitch из последней коллекции уже культового бренда, то даже и не мечтайте — их унес молниеносный и необратимый солдаут. В преддверии запуска премиальной линии и новогодней капсулы поговорили с Аней про розовых пони, бокс и русский национальный феминизм.
Как две мамочки в декрете, Анна Кранк и Анна Бернштейн, запустили бренд Autentiments, как будто они Демна и Ваккарелло?
Две мамочки в декрете решили сделать то, что хотели носить сами, но не по ценам люкса. Мы хотели викторианские блузы, потому что мы петербурженки, нам нужно в чем‑то ходить в Мариинку. Мы хотели пиджак оверсайз, но чтобы держал форму, прямо стоял, а не висел, чтобы это был суперплотный дублерин. Шел 2016‑й. На наших глазах уходила логомания 2000‑х, бешеная погоня за люксом, каждая вторая девушка хотела быструю ротацию качественных вещей в гардеробе — ради контента для собственных соцсетей. Я по себе судила: выхожу в каком‑то запоминающемся платье, выкладываю — и всё, меня уже в нем все видели.
Я стала смотреть, как девушки в моем инфополе тратят деньги: сумку и обувь они купят в ДЛТ, а все остальное где брать? И не было вещей в мидл-ап сегменте в духе The Row, Jil Sander, Peter Do, Фиби Файло — все эти тренды на интеллектуальную моду, они тогда только зарождались. И мы с Аней заметили, что все хотят как у Фиби, качественно, но за меньшие деньги. Был масс-маркет, был люкс и между ними была дыра — вернее, ниша.
И как вы ее так ловко заняли?
Мы слетали в Сеул, сделали там капсулу из небольшого количества блуз. В Корее есть фабрики, которые могут произвести презентационный тираж. И мы сделали такой поп-ап, устроили имиджевый вечер. И всё, что собирались продавать два-три месяца, у нас в первый же вечер девчонки разобрали, все улетело. И мы поняли, что чувствуем аудиторию. Есть это чутье. А еще мы просто вовремя успели на этот поезд.
При этом вы с Аней — не то чтобы сертифицированные дизайнеры?
Образование у меня — реклама и связи с общественностью. Я рано начала работать, специально пошла на вечернее: мне нужны были деньги, у меня небогатые родители. Я не супербедствовала, но перед глазами сверкали эти золотые двухтысячные. И хотелось быстрее ковать железо. Я смотрела на всех, кто учится на дневном, выпускается в 22 года и не может на 500 долларов устроиться. Я начала работать с 18, чтобы понять, где, в какой сфере мне нужно быть. Потом вышла замуж, родила детей, а творческий и бизнес-запал остались.
Аня — книжный редактор, и в какой‑то момент она хотела заниматься эстетической медициной. Даже пошла на сестринское дело. А я сделала попытку стать дизайнером интерьера, но быстро поняла, что в этой сфере дизайн — одна тысячная процента, остальное — жесткая стройка.
Экс-пиарщик и экс-редактор — это вообще‑то почти что классовые враги.
Мы абсолютно разные, разве что похожее чувство юмора нас объединяет. У меня мир розового пони. Да, я считаю, что чтобы что‑то сделать, нужно начать с глобальной мечты — представить розового пони. Неважно, что нет денег, неважно, что нет ресурсов, мечтать, визуализировать, говорить и думать об этом пони — и тогда он быстрее спустится на землю. Аня — более прагматичная, она крепче, наверное, стоит на земле. И мне кажется, что сила нашего бренда именно в этой нашей разности, в нашей полярности, то есть в том, как мы приходим к общему знаменателю. Мы как будто научились управлять потенциалом друг друга.