Скандалы, подделки и Alka-Seltzer: на чем зарабатывал Сальвадор Дали
В московском Манеже открылась выставка «Сальвадор Дали. Магическое искусство». Пользуясь случаем, «РБК Стиль» вспоминает, как великий сюрреалист преуспел, помимо живописи, в еще одном виде искусства — зарабатывании денег.
Если загробный мир и правда существует, то ради спокойствия его обитателей кому-то лучше держать поэта Андре Бретона и художника Сальвадора Дали на приличном расстоянии друг от друга. Навряд ли авторитарный и вспыльчивый предводитель кружка сюрреалистов Бретон способен — в любом из миров — свыкнуться с тем, что воплощением сюрреализма в массовом сознании стали именно работы Дали, которого тот в свое время изгнал из числа сюрреалистов. Впрочем, сам же Дали и провоцировал француза на это решение: ему претила идея всякого авторитета, будь то родной отец или профессор академии изящных искусств (что не мешало художнику выступать с поддержкой каудильо Франко). Дали, кажется, в принципе нравилось действовать людям на нервы, а провокация стала его любимым жанром — найдется немало критиков, готовых согласиться, что в этом он преуспел даже больше, чем в живописи. Так, арт-критик Джед Перл считает картины Дали настолько безжизненными, что можно ограничиться просмотром их репродукций, а, по мнению автора книги «Сюрреалисты в жизни» зоолога и художника Десмонда Морриса, «многие из его поздних работ представляют собой не что иное, как религиозный китч». Хотя Моррис добавляет, что «Дали, без сомнения, был наиболее профессиональным и техничным художником среди всех сюрреалистов». Справедливости ради стоит отметить, что за технику Дали хвалил и Мондриан, а потенциал в 23-летнем Сальвадоре разглядел другой мастер сюрреализма — Жоан Миро.
Интересно, что исполнительный директор фонда «Гала — Сальвадор Дали» Хуан Мануэль Севильяно призывает не ограничиваться в восприятии Дали исключительно живописью. «Дискуссии о его живописи, нравится она кому-либо или нет, кажутся лишенными смысла. У феномена Дали другая структура и природа. Его влияние на современную культуру не подвергается сомнению», — заявил он в интервью Forbes Life.
Влияние Дали на современную культуру и правда трудно не заметить: мода, предметный дизайн, кинематограф, реклама — легендарные усы художника выглядывают буквально отовсюду. Дали отчаянно хотел славы, и он ее получил. Пусть и с риском для жизни.
Горечь аплодисментов
«Чтобы добиться высокого и прочного положения в обществе, если вы к тому же наделены незаурядными талантами, весьма полезно еще в самой ранней юности дать обществу, перед которым вы благоговеете, мощный пинок под зад коленом», — вспоминает Дали в «Дневниках одного гения» собственный же совет, обращенный некоему молодому человеку. Разумеется, не сомневающийся в незаурядности собственных талантов Дали, опирается при этом на личный опыт.
Понимая, что столицей художественного мира в 1920-х годах был Париж, испанский художник решил замахнуться ногой именно там. Для этого он объединился с режиссером Луисом Бунюэлем: в 1929 году в одном из парижских кинотеатров прошла премьера их совместного фильма «Андалузский пес». Жертвами сюрреалистического пинка должны были стать среди прочих Пабло Пикассо, Ле Корбюзье и Жан Кокто, присутствовавшие на первом показе. Опасаясь предполагаемого гнева публики, перед началом сеанса Бунюэль даже набрал камней, чтобы как-то защищаться в случае физической расправы над авторами (таковы были парижские нравы: массовой потасовкой, к примеру, закончился премьерный показ «Весны священной» Стравинского). На зрителей в тот вечер хлынул поток иррациональных образов: оторванные конечности, мертвые ослы, муравьи, появляющиеся сквозь отверстие в человеческой ладони, и, пожалуй, самая запоминающая сцена, — разрез глазного яблока бритвенным лезвием. Публика отреагировала неожиданно — шквалом аплодисментов.