Как тверская пенсионерка меняет страну с помощью одиночных пикетов

Русский репортерОбщество

Бабушка vs система

Как тверская пенсионерка меняет страну с помощью одиночных пикетов

Текст: Игорь Найденов

Татьяна Джинчвеладзе, задержанная в Твери за одиночный пикет, дошла до Верховного суда и доказала, что подверглась репрессиям необоснованно, а региональный закон о митингах не соответствует федеральному законодательству.

«Русский репортер» отправился в гости к Татьяне Ивановне, чтобы понять, как ей все это удалось и ради чего она протестует. А выяснил нечто большее: маленький человек с отвагой и чувством собственного достоинства практически непобедим.

Паспорт в обложке с надписью «Севастополь», пенсионное удостоверение с печатью и эмблемой ФСБ России, иконка, селфи-палка, самописный плакат на ватмане, смартфон, — все это Татьяна Ивановна Джинчвеладзе аккуратно выкладывает на своей кровати, точно трофеи или награды. Но это, скорее, доспехи, без которых она не выходит ни на одну свою битву, в российском законодательстве именуемую одиночным пикетом.

Доспехи протестантаодиночки: самописный плакат, православная иконка, селфи-палка, паспорт, удостоверение пенсионера ФСБ

Татьяна Ивановна, по сути, профессиональный протестант. «За три года на моем счету семь пикетов: три в Москве, остальные в Твери», — хвастается она, перечисляя хронологически, где проводила, когда — словно летчик-истребитель рисует на фюзеляже своей машины звезды подбитых немцев.

— Ей-богу, — говорит она, — я этого не хотела и не я это начала, но так повернулась жизнь.

Наивная

Жизнь повернулась так, что однажды летом Катя и Даня, ее внуки, возвратились из гребной спортшколы, где занимались, все в грязи. И бабушкино терпение лопнуло. Да и то правда, сколько можно такое выносить: дорога от автотрассы к школе, эти несчастные триста метров, в центре города, больше напоминает полосу препятствий — неосвещенная, с заросшими буераками по сторонам, и еще в дождь ее размывает; в самой школе нет воды, даже технической, и детям негде не то что душ принять после тренировки, а просто руки помыть; вместо раздевалок — вагончики типа строительных; отопление на ладан дышит, а туалет, стыдно сказать, и не туалет вовсе, а две дырки типа «очко» — считай, выгребная яма в гребной школе…

Именно с того самого момента в 2016 году берет начало история борьбы за эти школу и дорогу.

— Я была такая наивная, — вспоминает Татьяна Ивановна, посмеиваясь. — Думала, это дело очевидное — нельзя ведь жить в таком ужасе, школа-то еще при Сталине строилась, — надо только подтолкнуть власть нашу тверскую, и все исправится.

Решила она обратиться сразу к губернатору. А чего мелочиться, известно же, что в России, чтобы чего-то добиться, надо выходить сразу на первое лицо! Так, мол, и так, написала она, гордость области в плачевном состоянии, надо хотя бы нормальную дорогу проложить, а потом уж и новую школу строить.

Почему дорогу — в первую очередь? По сравнению со школой это быстрее и дешевле. А еще потому, что Татьяне Ивановне кто-то рассказал, как тоже в детстве в этой школе занимался и как страшно было ходить там зимой, когда рано темнеет.

— Дрочуны в кустах прятались, бомжи, — сообщает.

— Дрались?

— Дрочуны, говорю же! Дрочили они там. Я этого не знала, внуки не рассказывали. Всяких у нас людей хватает, и такие есть — ненормальные. Поэтому детей иногда провожали тренеры.

На первое ее письмо пришел ничего не объясняющий ответ: проблема под контролем, но надо подождать. Все по законам жанра прокрастинирующей бюрократии. Тогда Татьяна Ивановна отослала второе письмо, затем другое, третье… А также — для надежности и пущего эффекта — в областное правительство, в городскую администрацию и в департамент дорожного хозяйства. Она и сама не может точно сказать, сколько всего прошений ей пришлось составить, чтобы добиться от чиновников какой-либо внятности. Но каждый раз на ее адрес приходили классические отписки.

— «Денег нет», вот что было в этих ответах. Мои письма просто перенаправляли туда-сюда, — вспоминает Татьяна Ивановна. Она никак не может понять, как это — «нет». На Крым есть, на трассу Москва — Санкт-Петербург есть, а на детей нет?!

Единственное, к чему привела ее активность, — те кусты, засады эксгибиционистов, вырубили. Спасибо, конечно. Но ей этого было мало, совсем не того она добивалась.

В то же самое время Татьяна Ивановна зарегистрировалась на Фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена); ей сказали, что именно на этой интернет-площадке собираются грамотные люди, с которыми можно обсудить ее проблему. Сейчас у Татьяны Ивановны почти пять тысяч друзей, которые так или иначе вовлечены в историю ее противостояния с властью. А еще у нее есть активный аккаунт ВКонтакте и канал на YouTube, где она ведет летопись своей борьбы и выкладывает видео.

— Как-то раз мне сказали: «Вы политический блогер», — не без гордости замечает она. — А раньше я кем была? Бабушкой, которая сидела в «Одноклассниках» с друзьями детства из Грузии.

Активная

Жизнь сложилась так, что родилась Татьяна Ивановна в Тбилиси, в семье офицера. С отличием окончила музыкальную школу по классу фортепьяно. Работала стюардессой в «Аэрофлоте». Обслуживала самолеты разных типов: от ИЛ-14 до ТУ-154. Так и облетала весь Союз — жуть как интересно было, говорит.

— Вы думаете, откуда у меня такой голос? Попробуйте на малой авиации при работающих двигателях, да на одних связках — ведь микрофонов не было, — донести информацию хотя бы до середины салона! — объясняет Татьяна Ивановна командирским голосом, который теперь здорово пригождается в беседах с чиновниками.

…А потом утонул ее первый муж — несчастный случай. Хотя она боялась, что разобьется — тот управлял вертолетами санавиации. Вертолеты, Грузия, песни под гитару — настоящий Мимино, эх.

Оставшись с ребенком, Татьяна Ивановна пошла на службу в армию, по стопам отца.

— Вот я и оказалась в тбилисской пограничной части в звании прапорщика, — рассказывает она. Так разъясняется загадка пенсионного удостоверения с печатью ФСБ.

— Я всегда была активная. Ну не могу смотреть равнодушно, когда воруют! Вся в отца. Он, чуть что, к своим солдатам бежал, и ночью тоже: я, говорил, должен, я для них отец родной.

Татьяна Ивановна и в КПСС для этого вступила, а не для карьеры или по убеждению. Поняла, что с ворами так легче бороться: ведь все они члены партии, и только на партсобрании можно все им высказать, даже замполита пропесочить.

— И они не могли ничего сделать. Только зеленели.

Она буднично рассказывает истории своей борьбы.

Как распадался СССР — она служила то в должности начальника коммунально-эксплуатационной службы, то продовольственной, то в секретной части; под шумок реорганизаций начали тащить с баз снабжения и под видом капремонта, а она всякий раз писала в военную прокуратуру. На вопрос, были ли репрессии, Татьяна Ивановна отмахивается: какие репрессии, по уставу женщину запрещено отправлять в наряд, а других способов давления нет.

Она уволилась в 2000-м. Будучи уже замужем второй раз — за офицером КГБ, за Толиком, как она зовет его ласково. Вот он, сидит напротив и кивает в такт ее рассказам, тысячу раз, наверное, слышанным, иногда показывая фотографии Татьяны Ивановны, где она молодая и в военной форме. «Какая красавица», — приговаривает.

— Мы уехали из Тбилиси, когда Грузия сформировала свои погранвойска. Ведь до этого их границы охраняли россияне. Да и жизнь стала для русскоязычных совсем некомфортной.

Она гневно рассказывает о нападениях на российских офицеров прямо у штаба погранвойск, о том, как ее сына избили на улице за незнание грузинского. С тех пор в Грузию ни она, ни муж больше не ездили.

А тогда они получили жилищный сертификат и поселились в Твери. Соседи с ней здороваются, некоторые преувеличенно радостно: теперь она почти что звезда. У семьи большая квартира, где есть все для спокойной жизни. Сел в кресло и смотри телевизор… Но Татьяне Ивановне так скучно.

Она продолжает работать, хотя ей 63 года: трудится уборщицей в Тверском медуниверситете на кафедре патанатомии.

И кстати, телевизор не смотрит. Там одно вранье, говорит.

— А где не вранье?

— За окном.

Это означает, например, поездку в Крым. Она с мужем отправилась туда летом 2014-го, сразу после референдума — и убедилась, что крымчане голосовали за присоединение без принуждения.

У Татьяны Ивановны есть все для спокойной пенсионерской жизни, включая кота Моисея, он же — Масик. Уселся в кресло — и смотри телевизор. Но, во-первых, ей так скучно, а во-вторых, в телевизоре все врут

Смекалистая

Жизнь повернулась так, что она все-таки встретилась с тверским губернатором Игорем Руденей. В очередной раз ей пожаловался сын, что в его квартире холодно, батареи едва теплые, и много лет уже так. А уж сколько раз они всем подъездом обращались в управляющую компанию, но те не реагировали. Тогда Татьяна Ивановна позвонила на горячую линию губернатора и продублировала звонок письмом по электронке. Вскоре откликнулись из УК: подпишите, просят испуганно, что мы все отремонтировали. Значит, подействовали те звонок и письмо! И оказалось, работы-то было всего на полчаса. Что сделала Татьяна Ивановна? Дала хвалебный отзыв — ведь что хорошо, то хорошо. А затем пришел и ответ из администрации области — с предложением прийти на встречу с губернатором, посвященную 15-летию «Единой России».

— Это была их ошибка, — довольно говорит Татьяна Ивановна. — Они же не знали, с кем связываются. Думали, бабушка прославить захочет… Клюнули, что я им маслом-то помазала.

Когда ей на этой встрече предоставили слово, она сначала поблагодарила за те батареи в квартире. А потом плавно перешла к школе: нет того, нет сего, надо то и это. Словом, «плюнула я ему на колбаску», сообщает она.

Губернатор, не перебивая, выслушал. Затем ответил, что нужны вливания из федерального бюджета; они будут, но попозже — в 2018–19 годах, а пока договоримся так: летом 2017-го будет построена капитальная дорога с тротуаром, освещением и парковкой и поставен новый туалет.

Татьяна Ивановна человек простой, но смекалистый. «Я пограничник, — сказала она, закрепляя успех, — дайте мне слово офицера, что не уедете из области, не выполнив обещания».

Что оставалось делать губернатору — кругом же телекамеры, журналисты, соратники по партии! Он пообещал.

Но и на этом она не остановилась. В таком случае, говорит, мне бы ваш сотовый телефон, а то я четыре месяца не могла к вам пробиться, звонить по пустякам не стану, только если город начнет тормозить строительство.

Что оставалось делать губернатору. Сказал, что скомандует. Все присутствующие аж обалдели. А Татьяна Ивановна, удовлетворенная, вышла из зала.

Телефон она потом действительно получила.

— Губернатор у меня в списке контактов записан под секретным именем — Мишаня, чтобы никто не догадался.

— Почему так пренебрежительно?

— А по этому номеру мне ни разу не ответили. Наверное, он у них специально для таких, как я, сумасшедших — так они называют тех, кто их критикует.

— В самом деле, считают вас тверские начальники городской сумасшедшей, как думаете?

— А мне, извините, насрать. Они своего слова не держат. Неужели я буду переживать, кем они там меня считают?!

Неуязвимая

Жизнь повернулась так, что в прошлом году о борьбе Татьяны Ивановны за школу питерская студентка-кинематографист Алина Плужная сняла короткометражку «В двух часах от Кремля» (https://www.youtube.com/watch?v=QIOAnZLHqTs), которая победила в конкурсе «Я — созидатель» (в рамках конкурса этот проект был опубликован под названием «О храброй женщине Татьяне Джинчвеладзе»).

Мы едем в ту самую школу — если на машине, то это минут пятнадцать от дома Татьяны Ивановны. Территория огорожена забором, у входа пять автомобильных покрышек, образующих эмблему Олимпиады — это, видимо, означает, что у школы статус олимпийского резерва. На вахте крутится охранник, тревожно глядя на Татьяну Ивановну. Раньше ворота были открыты настежь — заходи кто хочет! Теперь же, когда из-за активной пенсионерки вся страна знает, что здесь вместо туалета два «очка», они заперты — объект стал режимным. Внутрь Татьяна Ивановна не заходит. Однажды уже не пустили, говорит, больше не хочу.

А та самая дорога преткновения какой была, такой и осталась — убитой. Разве что старой асфальтовой крошкой посыпали.

— Теперь понимаете, почему я стала пикетировать? — риторически спрашивает она, широким жестом обводя окрестности. — Знаете, я же охраняла границу и никогда против власти не шла, всегда ей верила. А что такое пикет для меня? Последний способ до власти достучаться.

И это правда. Прежде чем взяться за пикеты, она чего только не предпринимала.

Запустила петицию на Change.org, которую подписали 115 тысяч человек. Стучалась на телевидение. Добилась встречи с тогдашним депутатом Госдумы от Тверской области Владимиром Васильевым. Записалась в активистки ОНФ, вспомнив свой опыт в КПСС, чтобы проще было пропесочивать оппонентов, но вскоре разочаровалась, поняв, что это та же самая «Единая Россия», только вид сбоку. А еще съездила в Москву — к замминистра спорта и в приемную Президента РФ.

И везде обещали помощь: обсудим, поговорим, решим — «мы же понимаем, что вы не для себя, а для детей».

Рассказы Татьяны Ивановны об этих встречах, о том, как она подлавливала начальников для разговора — в коридорах администраций и на улице во время обеденного перерыва — напоминают сатирические новеллы Аверченко. Дошло до того, что она, сознательно ерничая, чуть что, принялась бухаться на колени, чтобы смутить высокопоставленных собеседников.

— Унизительно? Если для дела, то нет. Это был троллинг, прием. Теперь-то я уж в ноги не бухаюсь и не прошу. Теперь я требую! — жестко заявляет Татьяна Ивановна. — Помню, был февраль семнадцатого, — продолжает она. Кажется, что речь пойдет о стачках в Петрограде. В каком-то смысле так и оказывается. — Я просто нашла в интернете телефон горячей линии по запросу: «Позвонить Путину».

Так она попала на Ильинку, 23 — в эпицентр челобитья и размышлений у парадного подъезда.

— Советник был такой торжественный, говорит: «Татьяна Ивановна, вы должны осознать, что сейчас с вами проводят встречу от имени первого лица нашей страны». Меня аж оторопь взяла из-за важности момента. Выслушав мою историю, он сказал, что скоро губернатор пригласит меня на встречу. А еще спрашивал, почему директор школы, тренеры не добиваются решения проблемы вместе со мной. На что я отвечала: они боятся потерять место, а я — нет. Ушла тем не менее окрыленная.

Татьяна Ивановна для власти протестант практически неуязвимый: пенсионерка, ветеран ФСБ и не психичка — просто так в дурдом не запрячешь. К тому же своей работой не особо дорожит. Я мою полы, говорит; брошу эту тряпку — и все! Чего мне там платят, пять тысяч грязными?!

— Эх, жалко, что я тогда ничего не записывала на диктофон, все эти их обещания. Думала, что все по-честному, — сокрушается она.

На Ильинку она потом ездила еще раз, так и не дождавшись встречи с губернатором, к тому самому советнику — спросить, где же обещанная помощь. Но тот встретил ее уже совсем не так ласково: «Зачем вы сюда приезжаете, у вас такие амбиции и напор, отправляйтесь в прокуратуру». Выходя из кабинета, Татьяна Ивановна от обиды разревелась, в сердцах бросила: «Лучше пойду на Красную площадь и встану там с плакатом».

— Я никогда не думала про пикеты — ни про одиночные, ни про какие. Только по фильмам о них знала. Мне просто надо было дать им понять, что пойду до конца.

Отчаявшись, она встала на путь протеста — так рядовой человек со временем превратился в идейного оппозиционера. Это постепенное преображение можно проследить по текстам на ее плакатах. Чем дольше власти не реагировали, тем злее становились надписи, тем более заметной была политическая окраска. Начиналось все с безобидного «Дайте детям шанс стать чемпионами», а закончилось требованием отставки губернатора и других чиновников.

Постепенно плакаты Татьяны Ивановны Джинчвеладзе становились все злее и более политическими

— Ладно бы они честно говорили, что не могут сделать! Сказали бы: так, мол, и так — будем стараться, посмотрим на возможности бюджета. Но ведь они обещают. И не выполняют. А потом изворачиваются. Дошло до того, что пытались дурачка включить — убедить меня, что этих трехсот метров к школе нет в реестре городских дорог, а значит, и ремонтировать нечего. Нет, вы подумайте! Еще намекали на какой-то там экстремизм…

А однажды ее спросили:

— Вот вы все это построите… А кому слава-то достанется, какой партии?!

Вот что для них главное, огорчается она. Даже вообразить не могут, что что-то можно делать без личной выгоды!

Все это и послужило поводом к возмущению. «В нашем кругу всегда было так: если дал слово, то держи или умри».

Татьяна Ивановна — этакая смесь Дон Кихота и Ивана Чонкина: романтическая упертость одного беспощадно сочетается в ней с хитроватой простотой другого. Таких ох как непросто сломить.

Упертая

Жизнь повернулась так, что во время одиночных пикетов ее задерживали дважды — в Москве и в Твери.

— Я же не знала, что на Красной площади пикетировать нельзя. Вернее, так: знала, что это запретная для пикетирования территория, потому что считается примыкающей к резиденции Президента России. Но понятия не имела, где заканчивается Красная площадь, где ее границы.

На этом она и прокололась. Ее задержали, едва она сделала шагов десять вверх по брусчатке мимо Исторического музея — с двумя плакатами, скрепленными веревкой: один на спине, другой на груди.

Она осела, поджав ноги, ее жестко подхватили. Остались синяки, которые впоследствии она зафиксировала в дежурном травмпункте Твери.

— Они так умеют — чтобы больно. Наверное, их этому учат, — говорит Татьяна Ивановна.

Потом ее отвезли в ОВД «Китай-город», долго составляли протоколы: изъятия плакатов, задержания. Она протестовала и снимала на камеру. Ей вызвали «скорую». Врачи оказались психиатрами. Спросили ее, всегда ли она такая упертая. Предложили сделать укол. Тут она и поняла: дело дрянь; испугалась, что отвезут в психушку, и сама вызвала уже другую «скорую», обычную. Потом оказалось, полицейские сообщили медикам, что есть опасность суицида.

В тот раз Татьяну Ивановну выручили друзья по Фейсбуку (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), знакомые с теорией и практикой уличного протеста. Дело в том, что все свои пикеты она транслирует в эту соцсеть. Кроме того, постоянно переписывается с френдами. Поэтому в руках у нее всегда смартфон. Вот для чего нательные плакаты — чтобы руки освободить для виртуальной коммуникации.

— Вы так ловко управляетесь с гаджетами, Татьяна Ивановна. Откуда это все — прямые эфиры, YouTube?

— А я на курсы ходила, — говорит она как о чем-то разумеющемся.

Чтобы грамотно освещать свои пикеты, она посетила два соответствующих занятия, по 400 рублей каждое. Их для всех желающих проводил в одном из тверских ресторанов знакомый, бывший телевизионщик, — устроил «ликбез для чайников». Теперь Татьяна Ивановна продвинутый пользователь: скрины делать — пожалуйста, видео выложить, даже смонтировать — тоже можно, текст расшифровать с помощью специальной программы — как нечего делать! Хорошо, что у нее сын программист; есть с кем посоветоваться.

В общем, поначалу в участке телефон у нее не отбирали, и она могла свободно консультироваться, например, с бывшим сотрудником МВД: как себя вести, что отвечать и подписывать. Потом один из полицейских все-таки телефон отобрал и стер все, что она поназаписывала. Сказал, разозлившись: «Мы вас должны проучить, чтобы вы больше со своими пикетами в Москву не приезжали. Пикетируйте у себя».

— Я первый раз оказалась в такой ситуации, — вспоминает она. — Думала, сейчас разберемся, что ошибка вышла, и я снова пойду пикетировать — у меня же время уходит, мне скоро на электричку, обратно до Твери.

Впоследствии был суд на Цветном бульваре, и Татьяну Ивановну оштрафовали на пять тысяч рублей за нарушение правил одиночного пикетирования. Друг по ФБ, юрист Давид Меладзе сначала помог, составив вместе с ней ходатайства, снизить сумму штрафа, а потом настоял на том, чтобы сама она штраф не платила, а попросила в соцсети собрать деньги. «Я же сама могу, — сказала она, — не попрошайка». «Пусть власти знают, что у вас есть поддержка», — ответил он. В результате деньги были собраны за день.

Тогда для нее все закончилось более-менее благополучно. Только мужа перепугала.

— Переживает он за вас?

— Очень. Хотя виду не подает — он же военный. А я все разговоры с ним начинаю словами: «Толик, ты только не волнуйся…»

Сама же она считает, что ее задержание в Москве не обошлось без санкции тверских властей. «Они знали, что я еду в Москву пикетировать, — говорит, — ведь я накануне об этом им написала — точное время и место сообщила».

— Зачем?

— Я воюю с открытым забралом.

То столичное стояние запомнилось ей забавным происшествием. Турист-иностранец протянул ей сто рублей, решив, что она нищенка. Экскурсовод ему сказал: это не то, это — политическое. Тот ушел смущенный.

В другой раз в Москве она пикетировала у главного входа Госдумы. И там случилось нечто невероятное, просто из ряда вон. Только встала, накинула на себя плакаты — тут же появился начальник охраны в штатском. Проверил паспорт, документы, сфотографировал их. Выслушал, по какому поводу пикет. Сказал: «Ваше дело — правое. Стойте». И ушел. Татьяна Ивановна до сих пор под впечатлением от этой сцены — все повторяет: «Вы только представьте себе!»

Повседневная жизнь профессионального пикетчика предусматривает регулярное общение с силами правопорядка

Красивая

Жизнь повернулась так, что ее седьмой пикет наделал шуму на всю страну и ее отчасти изменил. А вот и тот самый плакат — с требованием отставки тверских руководителей: жизнерадостные красные буквы на белом бумажном листе.

— Я поначалу много времени тратила, чтобы плакат сделать, — говорит она, — у меня ведь в школе трояк был по рисованию. Вымеряла линейкой. Сначала простым карандашом, чтобы ровненько, потом купила маркеры, не смываемые под дождем… А этот уже быстро смастерила. Вот увидите: новую школу построят, там будет музей, и я передам туда все эти плакаты!

Мы едем по местам ее боевой славы. Татьяна Ивановна, кажется, уже страдает манией преследования — а кто бы не страдал на ее месте! — вздрагивает при звуке полицейской сирены. Оказывается, ДТП.

Она помнит все имена, даты, названия документов; похоже, не прошла даром работа в секретной части. Каждый свой шаг документирует в Фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена): куда идет, зачем, с кем встречается.

— Три крайних окна видите? Это губернаторские. Я прямо вот так стояла, — показывает, как — вытянув руки вверх, держа воображаемый плакат под наклоном. — Мне свои люди в администрации сказали, где он сидит.

Вот там хотела встать — у князя Михаила Тверского под конем, вот там стояла, под Лениным, рассказывает она; там удобная точка и народу всегда много, трафик пешеходный. Татьяна Ивановна рассуждает как военный разведчик: где господствующая высота, когда обед у депутатов и министров правительства, по каким дорожкам они ходят… При встрече она им не грубит, не дает повода оскорбиться, всегда начинает разговор словами: «Уважаемые господа».

— А к этому входу в дом правительства, — продолжает она, — в тот день другая одиночница вышла, девушка с плакатом «Руки прочь от Мигалово» — это у нас микрорайон такой на окраине, им там хотят супермаркет засунуть, а рощу вырубить, которую местные жители сами давным-давно посадили. Я сходила посмотреть, что на ее плакате написано, даже на всякий случай, хоть она и была за углом, прикинула, какое расстояние между нами. К тому времени я уже знала, что по закону одиночники должны располагаться на расстоянии от тридцати до пятидесяти метров друг от друга — в каждом регионе свой метраж. А тексты на плакатах не могут быть ассоциативно связаны между собой, то есть речь там должна идти о разных вещах, чтобы мы не нервировали полицию.

Полиция и раньше подъезжала к Татьяне Ивановне, когда она проводила пикеты на этой площади. Даже паспорт не просили — записывали личные данные с ее слов.

Однажды между ней и полицейским произошел такой доброжелательный разговор:

— Что случилось-то?

— Губернатор обманул — дорогу не построил.

— И из-за этого пикетировать?! У нас нигде дорог нет...

— У меня особый случай.

Но 5 июля прошлого года все было иначе — резко, цепко и безоговорочно.

В полдень она устроилась недалеко от главного входа. На плакатах — «В отставку». Стояла ровно час, никто на нее не обращал внимания. Вышла замгубернатора. Куда-то звонила. Приехал автомобиль ППС. И тут пошел дождь. Пришлось Татьяне Ивановне встать под козырек подъезда.

— Я же голову помыла, я на пикеты всегда красивая хожу, мне не хотелось ее мочить, — рассказывает она, смеясь; но видно, что тогда ей было совсем не до смеха.

Дождь кончился, она вышла и сразу попала в объятия полиции. «Вот теперь, Татьяна Ивановна, вы точно нарушили», — сказали они. «Что нарушила?» — спросила она. Они ответили: есть такой местный закон, можно пикетировать только на расстоянии не менее 50 метров от этого здания. Она попросила показать закон. Те съездили и привезли какие-то бумажки. И объяснили, что согласно статье 5.1 закона «О регулировании отдельных вопросов проведения публичных мероприятий на территории Тверской области» запрещено около зданий органов власти проводить публичные мероприятия — в том числе и одиночный пикет.

А после она услышала до боли знакомое: «Пройдемте». Стала пятиться, помня московские синяки, и оседать, как обычно, кричать… Они — как обычно, как учили, — начали хватать. Все это есть в YouTube, сообщает она, там 15 тысяч просмотров. Затем повезли в ОВД Центрального района. В машине было трое.

— Зачем вас столько? — спросила она.

— А если вы убежите, — ответил один.

— Пограничники не убегают, — сказала она.

По дороге позвонила адвокату, с которым познакомилась на одном из митингов в Твери; тогда он сказал ей: «Вы теперь оппозиция, ходите по тонкому льду, если что — обращайтесь». Спустя некоторое время он приехал в участок.

— Я подумала: вдруг что-то действительно нарушила, новый закон приняли, а я не знаю? Потом они сказали, что это закон 2006 года.

«Где вы раньше были, — стала возмущаться она, — это же был четвертый мой пикет на этом месте». Адвокат шептал ей: «Молчите! А то сейчас вам и прошлое припомнят…» Но она не слушала.

В общем, решили составлять два протокола. По нарушению пикетирования и неповиновению.

— Они все повторяли: «КоАП, девятнадцать, три», «Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции». Старлей, гад, вообще написал, что я отказалась предъявить документы.

Она тем временем все спрашивала, почему ее забрали, а мигаловскую девушку, стоявшую вплотную к тому же самому зданию, — нет. Спрашивала, конечно, для проформы, потому что понимала: одно дело — протестовать из-за вырубки деревьев и совсем другое — против чиновников поименно.

Что было дальше? То, к чему Татьяна Ивановна оказалась совершенно не готова.

Она рассказывает, как дважды подверглась личному досмотру в присутствии понятых, с раздеванием догола и требованием нагнуться, раздвинуть и показать. Как провела две ночи в заблеванной камере без матраца и с клопами — думала сначала, от нервов чешется. Как среди ночи раздались крики: «А если он не выживет, что тогда?! А если ты его насмерть зарезал?!» Как шокированный муж привез постельное белье. Как не давали туалетную бумагу. Как в ночи повели составлять протокол, принуждая: «Давайте быстрей, подписывайте». Как началось удушье, вызванное курением полицейских. Как не отводили в туалет со словами: «Вы тут не звезда, чтобы на каждый ваш стук отзываться». Как объявила голодовку. Как везли в суд, а сопровождающие от нее отворачивались — так она провоняла в камере. Как она спрашивала лейтенанта, почему он задержанных за людей не считает и не надо ли ему уволиться с такими-то взглядами — а тот отвечал, что дважды рапорт подавал, но его подписывать не хотят. Наконец, как приходила уборщица и ничего толком не сделала… И это не ворчание, а оценка профессионала, поскольку сама уборщица.

Словом, Татьяна Ивановна стала свидетелем и участником той повседневности, которая раньше была от нее сокрыта и о которой она не подозревала. Но то, что ее не убило, сделало ее сильней. Еще в камере она говорила полицейским: «Передайте губернатору, я не отступлю. Если раньше я боролась за достойные условия для детей, то теперь расширю борьбу — еще и за достойные условия для административно задержанных».

Мстительная

Жизнь повернулась так, что ей на помощь снова пришел юрист Давид Меладзе. Именно он объяснил, что произошедшее с ней противозаконно, и предложил бороться за справедливость: опротестовать местный закон, касающийся публичных мероприятий, как не соответствующий Конституции РФ и ФЗ «О митингах». По его словам, этот закон допускает введение регионами дополнительных территориальных ограничений, но только для массовых мероприятий, а тверской закон оперирует выражением «публичные мероприятия», к которым относится и одиночный пикет.

Татьяне Ивановне только того и надо было: как только она слышит «борьба за справедливость», сразу делает стойку, будто легавая — и у нее это тоже, видимо, врождённое свойство.

К тому времени ей уже присудили штраф за неповиновение, хотя свою вину она не признала; судья изучила видео задержания и сочла действия пикетчицы попыткой побега. Что касается одиночного пикетирования, тут судья наказала отправить в администрацию города запрос: подавала ли Татьяна Ивановна уведомление. Ответ пришел такой: одиночный пикет уведомления не требует.

— Глава города об этом знает, а судья — нет, — раздражается Татьяна Ивановна так, словно все это вчера случилось.

Ее пригласили в полицию составлять новый протокол. И пришли к выводу: она ничего не нарушала и, значит, задерживать было не за что.

Просто так оставлять это дело было нельзя. Сначала Татьяна Ивановна обратилась в облсуд. Вызванные туда представители тверского правительства сообщили, что одиночное пикетирование не запрещено, а задержание произошло из-за того, что полицейские неверно истолковали местный закон. В результате облсуд ей отказал. Тогда она пошла выше и обратилась в Верховный Суд РФ. Там уже ее иск был удовлетворен полностью.

— Я приехала на заседание одна, без сопровождения — Давид Меладзе не смог, и этим я всех очень удивила. Еще бы: бабушка какая-то провинциальная оспаривает федеральный закон! Там была коллегия из трех судей. Огласили решение, и один из них спросил так настороженно, понятно ли мне сказанное. Ха-ха, еще как понятно, я же не дура! Хотя, по правде говоря, не надеялась. Морально была уже готова писать в Европейский суд по правам человека.

В общем, теперь дело за поправками в тверской закон, которые должны внести депутаты местного заксобрания. Однако даже это им делать необязательно, говорит Давид Меладзе: ведь решение вступило в силу, оно действует непосредственно и не требует подтверждения.

Ранее правозащитники отмечали, что противоречащие федеральному законодательству ограничения пикетов действуют, помимо Тверской области, еще в ряде регионов России. Наверняка там теперь будут относиться к одиночным пикетчикам с оглядкой на «дело Татьяны Джинчвеладзе».

Сейчас, после того, как Татьяна Ивановна сняла с себя все обвинения, она пишет жалобы куда можно — чтобы наказать всех, кто допустил ее задержание и преследование, от полицейских до прокурора и судьи. Как такое может быть, задается она вопросами, чтобы люди, поставленные следить за соблюдением законов, сами его нарушали, да еще по незнанию! Это вообще что за фантасмагория?! А куда девать все эти унижения в участке, спрашивает она, эти двое суток в камере, этих клопов, наконец — кто за все это ответит?

— Я уже не с отдельными людьми борюсь, а с системой. Но крови не хочу, — говорит она. — Кого-то можно, конечно, и по 286-й пустить, за превышение должностных полномочий, а кого-то и по 149-й — за воспрепятствование проведению пикетирования.

Кто хорошо знает Татьяну Ивановну Джинчвеладзе, вряд ли позавидует этим людям: у нее железная хватка. «Я бабушка — я пру как танк», — говорит она о себе.

Закон законом, но как же ее главная забота? А вот как. Проект новой школы уже прошел экспертизу, дорогу должны сделать к первому июня.

Трудно сказать, насколько сильно тверские власти подтолкнула к этому гражданская активность Татьяны Ивановны. Трудно заставить ее саму признать, что в этом есть ее заслуга. Она прямо выдавливает из себя это «да». Зато можно не сомневаться: благодаря ее деятельности проблему теперь не замолчать.

— Не сделают — снова пойду пикетировать, — твердо заявляет она. — Но они сделают, так я их уже вымотала! Хотя бы для того, чтобы от меня отвязаться.

Мечтательная

На кухне у Татьяны Ивановны висит портрет Руаля Амундсена. Ее любимая книга, «Сквозь льды», — тоже о нем. Она с воодушевлением приводит факты из биографии путешественника: как шел против семьи, как истязал себя тренировками, как закалялся — все ради того, чтобы исполнить мечту и стать великим полярником.

— Теперь после решения Верховного Суда по всей России люди смогут пикетировать гораздо свободнее. Работает все-таки протест маленького человека?

— Одиночный пикет в нынешних обстоятельствах — реальная сила. Надо только не бояться и выходить на улицу. Показывать власти характер и заставлять реагировать. В сердце нужно иметь такую идею, — говорит Татьяна Ивановна напоследок, с видом человека, который еще чуть-чуть — и достигнет своего Южного полюса. — А еще у меня в ходе этой борьбы все болячки прошли, вернее, я перестала их замечать, — добавляет она иронически, приглушив внезапный пафос.

Фотографии: из личного архива Татьяны Джинчвеладзе; Игорь Найденов

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Тулун: гидрометеорология и бесы Тулун: гидрометеорология и бесы

Как столкнулись наводнение и нищета с упорством и добротой

Русский репортер
Кирилл Серебренников стал триумфатором «Золотой маски» Кирилл Серебренников стал триумфатором «Золотой маски»

В Большом театре прошла церемония вручения театральной премии "Золотая маска"

Cosmopolitan
Рейтинг гарнитур Bluetooth для телефона: топ-10 лучших в 2019 году Рейтинг гарнитур Bluetooth для телефона: топ-10 лучших в 2019 году

Рейтинг лучших моделей гарнитур Bluetooth для телефона

CHIP
Самые необычные роботы, похожие на животных Самые необычные роботы, похожие на животных

Роботы, на создание которых инженеров вдохновили животные

Популярная механика
Диета против ПМС Диета против ПМС

Как быть, если ПМС мешает работе и отравляет личную жизнь

Лиза
Две свадьбы, одни похороны: полный гид по третьему сезону Две свадьбы, одни похороны: полный гид по третьему сезону

Вспоминаем события третьего сезона, в котором происходит Красная свадьба

Esquire
Единорог-беспилотник: как ученый из Китая отправил на американские дороги грузовики без водителей Единорог-беспилотник: как ученый из Китая отправил на американские дороги грузовики без водителей

Стартап TuSimple — сильный участник рынка беспилотных грузоперевозок

Forbes
Как учит английский большинство российских школьников и к чему это может привести Как учит английский большинство российских школьников и к чему это может привести

В российских школах на обучение английскому уходит не менее семи лет

Psychologies
Стоит съесть: бургеры для вегетарианцев, карельские калитки, новую зелень на Патриарших Стоит съесть: бургеры для вегетарианцев, карельские калитки, новую зелень на Патриарших

Новости московских ресторанов и гастропабов, гастроли шефов и сезонные продукты

Forbes
Катя возвращается — и ее спасли вы! Катя возвращается — и ее спасли вы!

Такие пациенты, как Катя Фролова, встречаются хорошо если раз в несколько лет

Cosmopolitan
Мордашов купил долю в «Ленте» Мордашов купил долю в «Ленте»

Компания Алексея Мордашова «Севергрупп» завершила покупку 41,9% акций Lenta Ltd

Forbes
Пережившие смерть Пережившие смерть

Черчилль был так потрясен здешними саваннами, что назвал их «жемчужиной Африки»

Огонёк
Почему всегда нужно слушать то, что тебе говорит твоя девушка (мы не шутим) Почему всегда нужно слушать то, что тебе говорит твоя девушка (мы не шутим)

Как произвести впечатление на девушку?

Playboy
Агломерации: вампиры или доноры? Агломерации: вампиры или доноры?

Целью градостроительства должно стать общественное благо

Эксперт
Вредно ли безалкогольное пиво и отличается ли оно чем-то от обычного? Вредно ли безалкогольное пиво и отличается ли оно чем-то от обычного?

Действительно ли безалкогольное пиво не содержит алкоголя?

Playboy
Леонид Аронзон. «Графика» и «Письма Риты». Отрывки Леонид Аронзон. «Графика» и «Письма Риты». Отрывки

Отрывки из книг «Графика» и «Письма Риты» Леонида Аронзона

СНОБ
Солнечный друг Солнечный друг

Насколько важен витамин D для нашего здоровья и красоты

Grazia
Илон Маск анонсировал создание роботакси Tesla Илон Маск анонсировал создание роботакси Tesla

Tesla собирается выпустить полностью автопилотируемую машину

Forbes
Силуэт черной дыры на фоне ее раскаленного обеда: что на самом деле сфотографировали ученые в космосе (и зачем) Силуэт черной дыры на фоне ее раскаленного обеда: что на самом деле сфотографировали ученые в космосе (и зачем)

Кто, как и, главное, зачем сделал первый в истории снимок тени черной дыры?

Esquire
Красочная война: спортивный пейнтбол Красочная война: спортивный пейнтбол

Спортивный пейнтбол — полноценная спортивная дисциплина с четким регламентом

Популярная механика
Давай по-хорошему Давай по-хорошему

Как себя вести, чтобы не быть втянутой в скандал на детской площадке

StarHit
Теперь без России: какую экономику получит новый президент Украины Теперь без России: какую экономику получит новый президент Украины

В следующий президентский срок Украину будут ожидать серьезные вызовы

Forbes
Спасибо за «вафлю»! Спасибо за «вафлю»!

«Вафельница» — пожалуй, самое полезное нововведение

4x4 Club
В чем поехать за город на выходные В чем поехать за город на выходные

Оказывается, спортивный костюм – не единственный вариант для поездки на природу

GQ
Лайк за смелость Лайк за смелость

Ресторатор Василиса Волкова делится рецептом успеха

OK!
Россия уступила только Китаю по числу эмигрировавших миллионеров Россия уступила только Китаю по числу эмигрировавших миллионеров

Число уехавших из России долларовых миллионеров за год выросло в два раза

Forbes
Сага о викингах: как Тор Хаген сделал миллиардное состояние на «круизах для думающих людей» Сага о викингах: как Тор Хаген сделал миллиардное состояние на «круизах для думающих людей»

Норвежец Тор Хаген организует океанские круизы не так, как это делают другие

Forbes
Забота онлайн Забота онлайн

Как новые технологии помогают людям старшего возраста управлять своими деньгами

Огонёк
«Плохой муж, любящий папа»: почему нельзя запрещать детям любить отца «Плохой муж, любящий папа»: почему нельзя запрещать детям любить отца

Почему важно поддерживать детскую любовь к отцу?

Psychologies
Фальшивки XXI века: чем опасны нелицензионные картриджи для принтеров Фальшивки XXI века: чем опасны нелицензионные картриджи для принтеров

Экономя на расходных материалах, легко вывести принтер из строя

Популярная механика
Открыть в приложении