Звезда пленительного бунта
Когда и почему в отечественной культуре возникала тема декабристов
В России — очередной всплеск интереса к истории дворянского освободительного движения, получившего название по тому месяцу, когда его участники с оружием в руках предприняли отчаянную попытку изменить политическое устройство Российской империи. Интерес этот подхлестнул выход нового фильма Андрея Кравчука «Союз спасения», но нельзя не отметить: его назойливая реклама, разнобой в оценках, историческая неосведомленность части публики, помноженная на участие «звезд» первой величины,— все это отодвигает на второй план объективную оценку того, что случилось в декабре 1825 года в столице и на юге России. Во всяком случае, той версии, которую предложили создатели картины.
Замечу также: «Союз спасения» — попытка создать на экране полноценное зрелище, в котором общий образ случившегося раскрывается через судьбы исторических персонажей, имевших в реальности весьма непростые отношения как с властями, так и друг с другом. О том, в какой мере это удалось, можно спорить. Но интересней другой сюжет — фильм дает отличный повод вспомнить о том, как и по каким причинам в культурной повестке российского общества возникал интерес не только к теме восстания декабристов, но и к кругу идей, с этим восстанием связанных.
«Особый» заговор
Когда мы говорим о «восстании декабристов», в сознании возникает прежде всего «происшествие 14 декабря» (по старому стилю) 1825 года. Фильм Кравчука возвращает в контекст общего хода российской истории, где 14 декабря — лишь точка в сложной канве: скоропостижная кончина императора Александра I, период междуцарствия, мятеж на Сенатской площади в Петербурге и только потом — восстание Черниговского полка на Украине.
Обстоятельства эти, формально известные, но мало осмысленные, важны уже тем, что помещают декабристов в принципиально иной политико-моральный контекст, чем принято думать: они, хоть и подняли вооруженный мятеж, на деле не нарушали присяги. Выступление замышляли как акт в поддержку престолонаследия — в пользу великого князя Константина, уже успевшего тайно отречься от трона. Другое дело, что под формальным предлогом авторы декабрьского бунта прятали куда больше радикальных идей, чем переприсяга.
Все это обрело в момент возмущения характер парадоксальный, когда солдаты, выведенные к Сенату и Синоду, кричали: «Да здравствует Константин и жена его Конституция!» Что никоим образом не перечеркивало радикализм идей декабристов об упразднении (или ограничении) монархии, о введении Конституции и гражданских свобод, отмене крепостного права, учреждении Временного революционного правительства (!) и ликвидации сословий. Еще один парадокс в том, что до успеха было рукой подать: не хватило решительности и… нескольких часов, чтобы совершить задуманное.
Особый характер заговора состоял также и в том, что в течение десятилетия, которое предшествовало восстанию, в русском обществе, во властных и политических элитах, бродили идеи декабристов о переустройстве России. Они были, что называется, у всех на слуху. Не секрет, что информация дошла до самого верха, но Александр I бросил фразу, которая многое объясняла в ходе последующих событий: «Не мне их судить». И это тоже важнейшее слагаемое мифа о декабристах: их идеям многие сочувствовали, их многие разделяли.
Николай I оказался куда более решительным и жестоко подавил бунт, которым трагически открылась летопись его нахождения на российском престоле. Для него произошедшее воспринималось исключительно как предательство и клятвопреступление. Что объяснимо с точки зрения социальной психологии, так как с большинством бунтовщиков он был знаком лично. Мало того: некоторые декабристы даже состояли в родственных или приятельских отношениях с теми, кто позже вел следствие по их делу и выносил приговоры. Вообще, декабристское движение было движением людей определенного социального и политического статуса и круга общения, но, как справедливо указал один известный публицист-литератор в 1912 году: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа».
Все это мы находим в картине «Союз спасения». Там же широкой публике, которая помнит о казни лидеров бунта, напоминают и о реальной кровавой цене мятежа. А она впечатляет: 14 декабря 1825 года в результате залпов 36 орудий погибло свыше 1100 представителей гражданского населения, не имеющих отношения к выступлению (среди них — женщины и дети), и 282 нижних солдатских чина. Трагическая судьба еще пятерых руководителей восстаний известна.
Эта кровь и этот бунт раскололи русское общество и, похоже, предопределили вектор общественного развития на век вперед. В конце концов, то самое Временное революционное правительство, о котором мечтали декабристы, и было создано в Петрограде весной 1917‑го…