Культура | Персона
«Это еще вопрос — кто тут сумасшедший»
Одной из главных премьер на венецианском кинофестивале стала картина американского режиссера и сценариста Пола Шрейдера «Первая реформатская церковь». О разнице между духовностью и обрядовостью с классиком поговорила обозреватель «Огонька»
Главный герой фильма, отец Толлер (Итан Хоук), служит в самой первой реформатской церкви на территории США. Прихожане воспринимают этот исторический храм в большей степени как музей; впрочем, самому Толлеру, недавно пережившему гибель сына, тоже не до прихожан: он пытается разобраться в себе. Широкая картина лицемерия и отчуждения, которую рисует Шрейдер, контрастирует с той глубокой духовной работой, которая происходит внутри героев. Никакой официальный институт не может гарантировать спасения — в прямом и переносном смысле. А прорыв к совести, к состраданию и любви осуществляется в любом случае в одиночестве, индивидуально, и всегда — с большим трудом, на грани. Важную роль играет и знакомство священника с прихожанкой (Аманда Сайфред) — на фоне личной трагедии одних складывается зыбкое счастье других, все как в жизни. Еще одна сквозная тема — критика сложившихся социальных практик, противоестественный союз между большим бизнесом и Церковью. Шрейдер пытается показать бессилие рядового священнослужителя, который стоит перед выбором: добиваться правды или смириться с обстоятельствами.
— Не будем долго ходить вокруг да около: вы хотели снять антирелигиозную картину, по крайне мере критическую по отношению к существующим религиозным институтам?
— Критический взгляд на действительность не всегда означает отрицание… Знаете, часто критикуешь то, что тебе по-настоящему дорого. Я рос и воспитывался в очень религиозной семье. Окончил семинарию, где нас учили «не думать, а верить» и во всем положиться на Бога. Как это часто бывает, подобная ситуация порождает не смирение, а только усиливает внутренний конфликт. Когда какие-то важные вопросы не решены, ты все время к ним мысленно возвращаешься. У меня и в юности, в семинарии, где я учился, критичность возрастала пропорционально догматизму. И тогда, и сейчас у меня осталось огромное количество вопросов к Церкви и огромное желание в них разобраться. Но в юности я подавлял в себе эти желания. Были родители, Церковь, окружение, а вместе с ними — и готовые формулировки о том, как жить. И вот выходит, что спустя 50 лет я решил, наконец, разобраться. Плохо ли то, что я воспользовался для этого своим служебным положением?.. Не думаю. Но я не могу назвать эту картину и критичной по отношению к Церкви. Это прежде всего фильм о проблемах сегодняшнего дня. И о сегодняшнем человеке, а не о Церкви как таковой. Может быть, сбивает с толку название картины…
— Ваш герой священник — довольно мрачная личность. И вообще все пространство фильма — болезненное, другого слова не подобрать…
— Ну, понимаете, для этого есть объективные причины. Мой герой ушел с военной службы, потерял сына. Он должен выслушивать душевнобольных прихожан, будучи сам при этом не вполне психически уравновешенным человеком. Его прихожанин, эколог-активист, хочет, чтобы его жена сделала аборт — он не желает производить ребенка на свет, которому, как он уверен, скоро наступит конец. Он ставит вопрос так: «Зачем миру еще одно страдающее существо?»
Эти люди могут показаться душевнобольными, но не более ли опасны те, кто своими действиями, обманом или равнодушием приближают конец человечества и при этом совершенно ничего не чувствуют?..
Тут классический вопрос: кто более сумасшедший — тот, кто задается неудобными вопросами, или тот, кто все для себя уже решил?.. Действительно, мои герои имеют суицидальные наклонности, размышляют о самоубийстве, однако они ставят вопрос именно так: «Как долго будет существовать наш мир?.. Кто и где может дать на этот счет хотя бы минимальные гарантии?..» Мы все стоим сегодня на пороге глобальных изменений, и, если не будут найдены новые смыслы для нового мира, все остальное не будет иметь значения… И мои герои это каким-то образом чувствуют. Пророки всегда и выглядят немного сумасшедшими, как и те, кто задают неприятные вопросы себе и другим.