Все ускоряющийся прогресс диктует новые нормы морали

MaximИстория

Скрижали новых скреп

Времена меняются так быстро, что заметным становится не только технический прогресс цивилизации, но и нравственный. Пора провести ревизию морали, этики и прочих скреп в соответствии с реалиями XXI века.

Текст Матвей Вологжанин

Первым это вслух заметил еще Блаженный Августин. Перечитывал он в своем V веке Библию, дошел до того места, где святой праотец Лот по пьяной лавочке с дочками совокупляется, и задал логичный вопрос: какого черта? Дело в том, что в развратном Риме, где жил тогда Августин, инцест считался прямо фу-фу-фу и большой гадостью. Да и пьянство, хоть оно и цвело пышным цветом, благонамеренными гражданами не поощрялось. И вообще, кого в этой Библии ни возьми – сплошные убийцы, лжецы и мошенники.

«Как же так? – вопрошал в своей «Исповеди» Августин. – Почему это праотцы вели себя как прасвиньи, а мы теперь их чтим?» И их поведение гнева Божьего не вызывало, хотя гнева этого там было вообще в избытке: божество не скупилось на язвы, жаб, молнии с небес и прочие выражения неудовольствия.

И тогда Блаженный Августин первым в истории сделал вывод, который казался совершенно революционным как в V веке нашей эры, так во многом и в двадцать первом: мораль зависит от эпохи. То есть нет никаких непреложных законов бытия, общечеловеческих ценностей, азов добра и ижиц зла. А есть требования времени и наилучшее этим требованиям соответствие*.

Интереснее всего смотреть моменты разломов. Те периоды, когда под воздействием внешних обстоятельств начинают ломаться и деформироваться непреложные, казалось бы, правила. Когда поколения оказываются разорванными этими новыми границами и когда мы пытаемся утрясти в своей отдельно взятой голове старую мораль, в которой выросли, и новенькую, с иголочки, мораль, которая победно распаковывает чемоданы и запихивает ногой под шкаф мусор прежних хозяев.

В одном из таких моментов мы и живем. Именно сейчас происходит очередной резкий переход от общинного, кланового, эпического сознания к сознанию общества индивидуалистического и атомизированного. Сама-то история этого перехода насчитывает уже более пяти веков, но именно сейчас меняется особенно обширный пласт представлений.

– Передаем скальпы за проезд!

* Примечание Phacochoerus'a Фунтика:
«Августин-то, конечно, полагал, что смена нравственных эпох – это исключительно затея Творца, которую мы постичь не можем. Никакой технический прогресс и законы развития Августин не учитывал, да и не подозревал об их наличии».

Мобильность населения

Идеал прошлого

Уже Диккенс в «Дэвиде Копперфильде» смеялся над старушкой, которая больше всего гордилась тем, что за девяносто лет жизни ни разу не отъезжала дальше чем за десять миль от того селения, где родилась, и любимыми словами которой были «Не будем колесить!». А между тем эта старушка воплощала в себе древнейший принцип благонравия – прикрепленность к своей земле. Сейчас мы удивляемся, читая уничижительные высказывания древних греков о чужестранцах и бродягах или находя в «Утопии» Томаса Мора строчки о том, что любой, кто попытается покинуть свой город без крайней нужды и без разрешения начальства, будет объявлен преступником. Но дело в том, что во времена, когда не было паспортов с фотографиями, дактилоскопии, телеграфов и Интернета, любой странник был потенциальной угрозой, неконтролируемой, неучтенной и неупорядоченной единицей. Странник не был привязан к своей семье, недвижимости, к своей репутации, он мог называться любым именем и брать себе любой титул, он мог лгать, красть и мошенничать практически безнаказанно. Подати? Мобилизация? Законы? Как можно подчинить всему этому пришлеца, который в любой момент соберет свой узелок и растворится в тумане на горизонте? Общество не могло контролировать бродяг и поэтому опасалось их и часто уничтожало – с каменного века до расцвета индустриализации.

Идеал настоящего

В массе своей мы все – потомки людей, избегавших странствий по мере возможности. Поэтому даже среди наших современников так много тех, кому мучительно тяжело даются смены не то что стран, а даже городов и районов в родном городе. Впервые явление ностальгии в XVII веке описал швейцарский врач Иоганн Хофер, который пытался лечить военных и студентов, буквально умиравших от тоски по родным местам. «Иммигрантский психоз», как долго называли ностальгию психиатры, стал серьезной проблемой для общества: все эти повесившиеся деревенские няньки, свихнувшиеся фабричные рабочие, стрелявшиеся солдаты, безумные русские эмигранты в тяжелейшей депрессии... Излишняя любовь к дому стала нежелательным явлением. Сегодня мобильность – это великолепное, поощряемое качество. Сегодня нужны такие работники, которые за неделю заселят какую-нибудь силиконовую долину в пустыне и в случае надобности так же оперативно ее покинут. Сегодня куда разумнее держать одного менеджера, который завтракает в Майами, а ужинает в Куала-Лумпуре, чем дюжину постоянных представительств. Туристический бизнес, реклама, масс-культура – все из кожи вон лезут, чтобы внушить современному человеку мысль о том, что путешествия – это прекрасно, а сидеть на одном месте, вцепившись зубом в родную березку, – это скудоумие и пораженчество. «Ты уже три года никуда не ездил, только на дачу?! Да что с тобой вообще?!»

Многодетность

Идеал прошлого

Неверно думать, что многодетность всегда была поощряемым явлением. Тут, скорее, имели место некоторые качели. При недостатке ресурсов, в перенаселенных регионах, в стратах, нацеленных на неделимость капитала и земель, к многодетности относились сложно – институт инфантицида, то есть детоубийства, недаром начитывает сотни тысяч лет. И все же большинство современных идеологий складывалось в условиях экспансии, расширения племени или народа, когда многодетность объявлялась несомненным благом: «И потомство твое будет бессчетно, как песок в пустыне». Образ патриарха или матроны в окружении множества чад был архетипом счастья; бездетность или малодетность считались признаком немилости в глазах высших сил.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Опять одна реклама! Опять одна реклама!

Реклама была такой интересной, что ей посвящали це­лые статьи в журналах

Maxim
Выходцы из среднего класса Выходцы из среднего класса

Hyundai Elantra – Toyota Corolla

АвтоМир
Секс, наркотики, экзистенциализм Секс, наркотики, экзистенциализм

Жан-Поль Сартр – не такой философ, как все

Maxim
Стороны Света Стороны Света

Отель месяца, Южный полюс, Майами, Рим

Tatler
За миллиард лет до 8 марта За миллиард лет до 8 марта

Какие праздники женщины придумали для себя и отмечали тайком от мужчин

Maxim
Шоу в голос Шоу в голос

Хью Джекман больше не хочет быть супергероем

GQ
Были и небылицы Были и небылицы

История — это то, чего не происходило, описанное тем, кто никогда там не был

Дилетант
Вуди Харрельсон Вуди Харрельсон

Вуди Харрельсон – дебошир и любимец режиссеров

Playboy
Балерина vs ЦК Балерина vs ЦК

Матильда Кшесинская оставила о себе память и в судебных архивах

Дилетант
Свое, родное Свое, родное

Рецепты русской кухни

9 месяцев
В долине мечтателей В долине мечтателей

Лидеры Кремниевой долины предлагают революционные идеи

CHIP
Куда уходит детство Куда уходит детство

О детском телевидении

GQ
Рио Рита Рио Рита

После двух лет молчания Рита Ора выпускает альбом

Vogue
Наталия Басовская Наталия Басовская

Правила жизни историка Наталии Басовской

Esquire
«Лучше бы ударили!» «Лучше бы ударили!»

Как эмоциональное или вербальное давление влияют на детскую психику

Psychologies
После Бала После Бала

Полный отчет о главном светском событии Москвы

Tatler
Быть влюбчивым после 50-ти – это ненормально Быть влюбчивым после 50-ти – это ненормально

Интервью с Алексеем Кортневым

Лиза
Вырваться из надоевшей роли Вырваться из надоевшей роли

Психодраматерапевт дает практические советы, как найти путь к свободе

Psychologies
Больше не надо Больше не надо

Что делать, если партнер настроен на секс, а вам этого не особенно хочется?

Добрые советы
Целуй меня крепко! Целуй меня крепко!

Поцелуй позволяет лучше узнать, почувствовать партнера

Cosmopolitan
Виноваты звезды? Виноваты звезды?

С некоторыми людьми мы дружим не потому, что они нам симпатичны

Cosmopolitan
Бьорк – значит любит Бьорк – значит любит

Бьорк о том, что утопично в этом мире и как будет выглядеть новая эра феминизма

Esquire
Богомолов Богомолов

Мы обсудили с режиссером Константином Богомоловым фобии и комплексы

Esquire
5 продуктов, опасных для красоты 5 продуктов, опасных для красоты

Мы то, что мы едим. Это непреложная истина. И вроде бы все уже знают, что вредно, а что полезно, но все равно включают в рацион продукты, употребление которых негативно сказывается на внешности.

Psychologies
Перекресток 2.0: Музыка и искусственный интеллект Перекресток 2.0: Музыка и искусственный интеллект

Как искусственный интеллект повлияет на развитие мировой музыки?

Playboy
Высокие отношения Высокие отношения

Где кататься зимой?

Добрые советы
Космические Одиссеи Космические Одиссеи

Русский милиционер и американский двоечник провели на орбите Земли почти год

Esquire
11 тичерз-курсов 11 тичерз-курсов

Куда пойти учиться, чтобы стать преподавателем йоги

Yoga Journal
Выходи из комнаты Выходи из комнаты

Соверши гриль-вечеринку

Playboy
Ворота в Поднебесную Ворота в Поднебесную

В чем секрет успеха и популярности группы компаний Alibaba?

CHIP
Открыть в приложении