«Люди умирали спокойно и публично»: какой была культура смерти в прошлом
Современная смерть — это, как правило, что-то далекое, скрытое и страшное. Раньше же было иначе: она считалась привычной, но важной частью культуры, о которой говорили и вокруг которой возводили множество правил и ритуалов. Когда и почему изменилось отношение к этому явлению? Как вообще жить с пониманием собственной смертности? Об этом в книге «Смерть в большом городе. Почему мы так боимся умереть и как с этим жить» (издательство «Альпина Паблишер») рассказывают когнитивно-поведенческий психолог Елена Фоер и писательница Мария Рамзаева. А мы публикуем главу про ту самую «традиционную» смерть.
Мне было семь, когда я впервые увидела мертвого человека. Дряхлая, будто иссушенная женщина лежала в открытом гробу в повозке, а я сидела рядом. Лошадь шла медленно, путь до кладбища был долгий, и я, словно загипнотизированная, смотрела в мертвое лицо и чувствовала… смущение. Изо всех сил семилетняя я пыталась найти внутри себя грусть, но ее не было: впервые я увидела эту женщину, уже когда она была мертва. Я даже не знала ее имени! Но это было неважно.
На похороны собралась вся деревня, а поскольку я гостила у живших там родственников, то взяли и меня. Никому не пришло в голову, что похороны незнакомой женщины не лучшее место для ребенка, никого не смущало, что я сидела вплотную к мертвецу. Смерть для них была естественным продолжением жизни, которое не прятали от детей. Ни когда убивали кролика для супа, ни когда шли хоронить соседку-старушку.
Традиционный подход к смерти возник в культуре в архаические времена и оставался доминирующим в Средневековье. Традиционная смерть — смерть близкая, естественная для всех и потому нестрашная. Растения, птицы, животные — все в свое время умрут; умрем и мы, это нормально, и нет никакого смысла слишком много об этом думать. Таков был подход к смерти, таким он и остается, особенно в деревнях.
«Не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, — вспоминает герой Солженицына в „Раковом корпусе“, — все они принимали смерть спокойно. Не только не оттягивали расчет, а готовились потихоньку и загодя, назначали, кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги. И отходили облегченно, будто просто перебирались в другую избу. И никого из них нельзя было бы напугать раком».
В традиционном подходе люди умирали спокойно и, второй важный момент, публично
Смерть не являлась личным делом конкретной семьи, в ней участвовали все родственники, вся община. Когда человек понимал, что умирает, он начинал готовиться, спокойно и прямо обсуждал свою близкую смерть, отдавал распоряжения и указания, прощался с родными, друзьями, соседями.
Немыслима была ситуация, частая в современном обществе, когда мы даже не узнаеем о смерти троюродной тетушки или четвероюродного брата. В традиционных обществах у постели умирающего собирались все. Историк Филипп Арьес приводит пример из жизни Франции XIX в., когда прохожая, услышав, что причащают умирающего священника, посчитала совершенно естественным и почти необходимым зайти к нему, пусть они и незнакомы. Так и для моих родственников было правильным (и даже не вызывающим вопросов) взять меня на похороны незнакомой старушки.
В традиционном подходе не закрываются от смерти, не пытаются сделать вид, будто никогда не умрут, но при этом и не думают о ней слишком долго, как не думают люди о воздухе, который всегда вокруг.
«Хорошая» и «плохая» смерть
В Средневековье смерть могла наступить в любой момент: нестрашные сейчас болезни были способны за считаные дни унести еще недавно здорового человека. Такая смерть была обыденной и не становилась трагедией, к ней относились спокойно: на все воля Божья, значит, судьба у человека такая. И эта концепция судьбы или, у восточных славян, доли имела большое значение для определения «хорошей» и «плохой» смерти.
Понятие судьбы-доли как будто бы не совсем христианское: а как же свобода выбора, которая дарована Богом человеку? Но в этом была важная особенность традиционного подхода. Зародившийся еще до повсеместного распространения христианства, он впитал множество языческих верований и суеверий, сплетя их с новой религией.
Древнеславянское понятие доли — предопределенного набора обстоятельств и событий, уготованных человеку, — осталось и с приходом православия. Считалось, что долей, в которую входили также здоровье и срок жизни, люди наделялись при рождении. И именно она определяла, насколько человек будет счастлив и богат, какие дела у него пойдут, а за какие не стоит браться, и, конечно, как именно и когда он умрет.
«Хорошая» смерть
«Хорошей» считалась смерть, когда человек до конца прожил свою судьбу-долю. В лучшем случае это была естественная смерть в старости, в окружении детей и внуков. Часто ее можно было предвидеть: непосредственно перед ней бывали предчувствия и видения — во сне или наяву. Согласно традиционным представлениям, мертвые всегда находились рядом, за невидимой завесой, а для того, кто оказывался на краю смерти, эта завеса приоткрывалась. Явление мертвых не вызывало страха, оно служило сигналом, что пришел твой срок и пора завершать земные дела.
До сих пор в российских селах и деревнях популярны былички о людях, чаще стариках и старухах, предвидевших свою смерть. Они начинают собираться, раздают указания насчет имущества, готовят одежду, памятные и полезные предметы (например, сигареты, спички), деньги — все, что хотят, чтобы положили к ним в гроб. Закончив приготовления, старики умирают со спокойной душой.