Жили бы ли?
История не терпит не только условного, но и повелительного наклонения — она сама кого угодно заставит перед собой склониться, считает Лев Рубинштейн.
Мама, а что, грибы разве растут на огороде?» — спросил я однажды. Мне было тогда лет восемь или девять. «Да нет, конечно. На огороде растут овощи и цветы. Помнишь, мы с тобой прошлым летом сажали на даче редиску и зеленый лук?» Помню, конечно. Еще и щавель сеяли. «А грибы растут в лесу. Ты же помнишь, мы летом ездили за грибами с дядей Володей и тетей Галей? На их машине, помнишь?» И это я помню.
С грибами, точнее с их поиском, у меня всегда были непростые отношения. Дело в том, что я с самого детства близорук и просто не видел того, что легко замечали другие. Я страшно злился и расстраивался, когда какой-нибудь более счастливый грибник, издав короткий вопль, буквально у меня на глазах выхватывал из-под дерева победоносный подберезовик, трагически обойденный мной.
Моим грибным успехам существенно мешала и еще одна моя особенность, которая, кстати, никуда не делась до сих пор. Дело в том, что я ужасно скверно ориентируюсь в пространстве. В народе такая черта несколько обидно называется «топографическим кретинизмом». И поэтому в незнакомых местах я стараюсь ходить со спутником или спутницей. А когда оказываюсь один, стараюсь идти по прямой улице, сначала в одну сторону, а потом — в другую. Если я, не дай бог, куда-нибудь сворачиваю с единственно верного пути, на меня обрушивается настоящая паника, и я не думаю уже ни о чем, кроме того, что вот я уже заблудился и буду тут бессмысленно бродить до самой смерти.
Но если в городах может хоть как-то облегчить мою участь не выпускаемая из рук карта или доводящий до Киева язык, то в лесу… Здесь я стараюсь ходить, лишь пристроившись к кому-нибудь из ориентирующихся в дремучем пространстве, и с унылой обреченной завистью наблюдать за его напряженными поисками и триумфальными находками.
В общем, мои взаимоотношения с миром грибов были не слишком лучезарными, поэтому ничуть не удивительно, что я обратился к маме со столь странным вопросом.